Анья Байер.
Не так давно я переехал в Германию и сейчас много практикуюсь в немецком. Когда мне совсем надоедают видео про интеграцию и немецкие аналоги Свинки Пеппы, я развлекаюсь тем, что перевожу современных немецких поэтов на русский. Делаю я это, прежде всего, для себя, но на случай, если кому-то это интересно, я решил выкладывать свои переводы в наш телеграм-канал. Для меня это хорошая практика, а для вас — способ быть в курсе того, что происходит в современной европейской литературе. Схема будет простая: я говорю пару слов об авторе, вставляю свой перевод и объясняю, почему это хорошо.
Первое имя — Анья Байер. Она родилась в Америке в начале семидесятых, изучала искусства в Германии и Швейцарии. Курирует поэтические фестивали, пишет стихи, живёт в Мюнхене. Живёт, скорее всего, той жизнью, которой хотели бы жить многие из нас, но увы. Её стихотворение — «Истерики политиков»:
letzte erste Missverständnisse: 1. so
und nicht so 2. das eigene und das andere
3. nah und fern zugehörig nicht zugehörig
Im- und Export: Waffenexport Wohl
standssicherung Grenzsicherung
4. Idee der Schuld, Leugnung der Schuld 5.
der Bombenwerfer ist der Bombenproduzent
6. die Saat ist kontrollierbar
Gewalt
verhindert Gewalt 7. die Bombe
ist ein Baseball ist eine Kakao
nuss Kopfnuss 8. der Mensch ist hoch oder niedrig
das Wesen Ameise ist niedriger
9. ich weiß
was er denkt ich weiß was
sie fühlt 10. wir-kennen-uns-wir-kennen-sie
Последние первые недопонимания:
1. так и не так
2. собственное и чужое
3. близко и далеко принадлежит и не принадлежит Им- и Экспорт: Экспорт оружия во благо безопасности границ
4. Идея вины, отрицание вины
5. Метатель бомб — это производитель бомб
6. Семя под контролем насилие предотвращает насилие
7. Бомба — это бейсбол какао-боб подзатыльник
8. Человек высок или низок в сущности ниже муравья
9. Я знаю что он думает я знаю что она чувствует
10. мы-знаем-нас-мы-знаем-их
Почему это хорошо? Само стихотворение — это набор оппозиций, которыми пронизана политическая дискуссия современности. Я видел много политической поэзии и, надо сказать, это довольно оригинальный подход. С одной стороны, текст деконструирует поле политического, даже обличает его. С другой стороны, он не выглядит как стандартный ангажированный манифест, который призывает свернуть власть, умереть за неё или сделать ещё какую-нибудь милую глупость. Такого подхода нам не хватает.
Р. С.
Afraid of Virginia
afraid_of_virginia Нравится 0
Это ваш канал? Подтвердите владение для дополнительных возможностей
Гео канала
Россия
Язык канала
Русский
Категория
Книги
Добавлен в индекс
16.07.2017 14:28
Последнее обновление
21.11.2018 17:33
Searchee Bot
Ваш незаменимый помощник в поиске Telеgram-каналов. →
@TGStat_Bot
Бот для получения статистики каналов не выходя из Telegram
1 647
подписчиков
~1.2k
охват 1 публикации
~229
дневной охват
~22
постов / месяц
70.8%
ERR %
2.22
индекс цитирования
Подписчики
Просмотры
Средний охват поста и ERR%
Публикации
Репосты и упоминания канала
6 упоминаний канала
0 упоминаний публикаций
0 репостов
3 Nov, 17:30
27 Sep, 15:30
22 Sep, 14:12
20 Mar, 10:48
12 Feb, 19:05
1 Feb, 18:05
Каналы, которые цитирует @afraid_of_virginia
Упоминаний и репостов не обнаружено
Последние публикации
Afraid of Virginia
7 Nov, 20:38
Afraid of Virginia
30 Oct, 20:13
Бруно Шульц.
Восточная Европа – место сказочное, по-хорошему жуткое, идеальное для оргий с призраками и одетой в чёрную кожу мистики. Я мечтаю когда-нибудь совершить путешествие по тем землям. Особенно, по Западной Украине, где цивилизация ещё не успела придушить полусредневековый шарм. Каменец-Подольский, Летичевский или Невицкий замки, Гора Бона, готические кладбища Львова и Ивано-Франковска. Всё это места, где можно сойти с ума, сотню раз утратить и две сотни раз обрести страх.
Неудивительно, что в тех землях, которые сегодня называют Западной Украиной, вырастало столько безумных людей. Пауль Целан, Роза Ауслендер, Зельма Меербаум-Айзингер, Богдан-Игорь Антонич, и десятки других.
Один из них – Бруно Шульц.
Если вам нравится Кафка, Макс Брод или Эдгар Аллан По, то есть, что-то максимально тягучее, стандартизированное по форме, но при этом безысходное и доведённое до взрыва мозга по содержанию, вы по адресу.
Бруно Шульц невероятно сильно боялся этого мира и из всей его малой прозы этот страх легко передастся вам.
К сожалению, многие тексты Бруно Шульца были безвозвратно утеряны, но поздние сборники его рассказов вроде «Санатория под клепсидрой» легко можно найти на английском, русском или польском языках. Как вам больше нравится.
Р. С.
Восточная Европа – место сказочное, по-хорошему жуткое, идеальное для оргий с призраками и одетой в чёрную кожу мистики. Я мечтаю когда-нибудь совершить путешествие по тем землям. Особенно, по Западной Украине, где цивилизация ещё не успела придушить полусредневековый шарм. Каменец-Подольский, Летичевский или Невицкий замки, Гора Бона, готические кладбища Львова и Ивано-Франковска. Всё это места, где можно сойти с ума, сотню раз утратить и две сотни раз обрести страх.
Неудивительно, что в тех землях, которые сегодня называют Западной Украиной, вырастало столько безумных людей. Пауль Целан, Роза Ауслендер, Зельма Меербаум-Айзингер, Богдан-Игорь Антонич, и десятки других.
Один из них – Бруно Шульц.
Если вам нравится Кафка, Макс Брод или Эдгар Аллан По, то есть, что-то максимально тягучее, стандартизированное по форме, но при этом безысходное и доведённое до взрыва мозга по содержанию, вы по адресу.
Бруно Шульц невероятно сильно боялся этого мира и из всей его малой прозы этот страх легко передастся вам.
К сожалению, многие тексты Бруно Шульца были безвозвратно утеряны, но поздние сборники его рассказов вроде «Санатория под клепсидрой» легко можно найти на английском, русском или польском языках. Как вам больше нравится.
Р. С.
Afraid of Virginia
22 Oct, 14:01
Новый текст. Сегодня.
Пожелание
Пожилого
Пожинание
По живому
Пожелание
Пожилого
Пожинание
По живому
Afraid of Virginia
12 Oct, 19:34
Джорджия О'Киф.
С Джорджией О'Киф всё не так просто. Её называют матерью американского модернизма, восхваляют в феминистских и художественных кругах, а одна из её картин четыре года держит рекорд самого дорогого произведения искусства, созданного женщиной. Сама же она была примерно как то, что она изображала: спокойной, сильной, одинокой и совсем не такой, как всем вокруг кажется.
Джоржия известна прежде всего благодаря своим похожим на вагины цветам, хотя эту похожесть она отрицала и называла случайной. Скандально-сексуальный флёр поддерживался выставками её мужа – фотографа Алфреда Стиглица. Он фотографировал Джорджию во всех подробностях, пока она во всех подробностях писала листья и камни. Он же устроил первую выставку художницы, не спросив разрешения и даже не оповестив её, тогда незнакомую с ним. Впоследствии Стиглиц руководил всеми выставками и продажами, спонсировал покупку материалов и съём студии, а также с лёгкой руки запрещал Джорджии и думать о детях: создавать нужно только картины.
Когда он завёл любовницу, Джорджия стала сбегать в путешествия. В особенности – в Нью-Мексико. Напряжённость и упругость увеличенных цветов сменилась черепами и пустынными пейзажами. Властный муж измучил Джорджию до нервных срывов и больницы. Но она значительно его пережила и провела вторую половину жизни в относительном спокойствии.
Она дружила с Фридой Кало, давала интервью Энди Уорхолу и почти заключила брак с 27-летним скульптором, когда ей было за 80. Она была намного больше, чем цветы-вагины и секс-фотки.
Она маскулинно одевалась, отказывалась участвовать в "женских" выставках, чтобы её не воспринимали сквозь гендерную призму, и никогда не боялась общественного презрения.
Она писала одни и те же предметы снова и снова, зацикливаясь на них, пока они не начинали превращаться в чистую абстракцию.
Она была не просто раскрепощённой и смелой, она была иконой. И не все верно считывали её иконографию.
Л.
С Джорджией О'Киф всё не так просто. Её называют матерью американского модернизма, восхваляют в феминистских и художественных кругах, а одна из её картин четыре года держит рекорд самого дорогого произведения искусства, созданного женщиной. Сама же она была примерно как то, что она изображала: спокойной, сильной, одинокой и совсем не такой, как всем вокруг кажется.
Джоржия известна прежде всего благодаря своим похожим на вагины цветам, хотя эту похожесть она отрицала и называла случайной. Скандально-сексуальный флёр поддерживался выставками её мужа – фотографа Алфреда Стиглица. Он фотографировал Джорджию во всех подробностях, пока она во всех подробностях писала листья и камни. Он же устроил первую выставку художницы, не спросив разрешения и даже не оповестив её, тогда незнакомую с ним. Впоследствии Стиглиц руководил всеми выставками и продажами, спонсировал покупку материалов и съём студии, а также с лёгкой руки запрещал Джорджии и думать о детях: создавать нужно только картины.
Когда он завёл любовницу, Джорджия стала сбегать в путешествия. В особенности – в Нью-Мексико. Напряжённость и упругость увеличенных цветов сменилась черепами и пустынными пейзажами. Властный муж измучил Джорджию до нервных срывов и больницы. Но она значительно его пережила и провела вторую половину жизни в относительном спокойствии.
Она дружила с Фридой Кало, давала интервью Энди Уорхолу и почти заключила брак с 27-летним скульптором, когда ей было за 80. Она была намного больше, чем цветы-вагины и секс-фотки.
Она маскулинно одевалась, отказывалась участвовать в "женских" выставках, чтобы её не воспринимали сквозь гендерную призму, и никогда не боялась общественного презрения.
Она писала одни и те же предметы снова и снова, зацикливаясь на них, пока они не начинали превращаться в чистую абстракцию.
Она была не просто раскрепощённой и смелой, она была иконой. И не все верно считывали её иконографию.
Л.
Afraid of Virginia
12 Oct, 19:34
О'Кифф в Альбукерке. 1960, Тони Ваккаро.
Afraid of Virginia
11 Oct, 18:24
Джуди Лонгли.
Раскрепощённая и смелая Джоджия О’Киф вдохновила многих американских поэток. В 2007 году в Индиане даже был издан сборник «A Woman Divided: Poems Inspired by Georgia O'Keeffe». Наткнувшись на этот сборник, я впервые познакомился с одной из его авторок – Джуди Лонгли. Она живёт в Вирджинии, преподаёт в университете штата и создаёт довольно острую объективистскую поэзию, лишённую гадкого пафоса и обращённую в самое жерло жизни. В некоторые периоды такая рефлективная поэзия – это, то нужно. Пример:
DOPPELGÄNGER
Laughing overhead where traffic jams stain the air with curses, blue exhaust,
you balance on wire, listen to our most intimate affairs. A blue-black gleam
among spent wrappers in McDonald’s trash or a shadow behind the five-and-dime,
tinsel caught in your beak, you congregate in marginal woods, sway, unrepentant,
in sparse pines, each one a captain appalled by the unsteadiness of his craft.
Framing a branch with sooty wing unfolding like a fan or a hand of cards,
whose fortune do you read, Little Brother? Should death embrace me with dark feathers,
swooping from a tree planted nowhere in time, will you cock one yellow eye in my direction,
then shiver past, an arrow shot from God’s bow, your cry spilling like mercy from the acid-laden sky?
Р. С.
Раскрепощённая и смелая Джоджия О’Киф вдохновила многих американских поэток. В 2007 году в Индиане даже был издан сборник «A Woman Divided: Poems Inspired by Georgia O'Keeffe». Наткнувшись на этот сборник, я впервые познакомился с одной из его авторок – Джуди Лонгли. Она живёт в Вирджинии, преподаёт в университете штата и создаёт довольно острую объективистскую поэзию, лишённую гадкого пафоса и обращённую в самое жерло жизни. В некоторые периоды такая рефлективная поэзия – это, то нужно. Пример:
DOPPELGÄNGER
Laughing overhead where traffic jams stain the air with curses, blue exhaust,
you balance on wire, listen to our most intimate affairs. A blue-black gleam
among spent wrappers in McDonald’s trash or a shadow behind the five-and-dime,
tinsel caught in your beak, you congregate in marginal woods, sway, unrepentant,
in sparse pines, each one a captain appalled by the unsteadiness of his craft.
Framing a branch with sooty wing unfolding like a fan or a hand of cards,
whose fortune do you read, Little Brother? Should death embrace me with dark feathers,
swooping from a tree planted nowhere in time, will you cock one yellow eye in my direction,
then shiver past, an arrow shot from God’s bow, your cry spilling like mercy from the acid-laden sky?
Р. С.
Afraid of Virginia
30 Sep, 20:13
Джим Кэрролл.
Последнее время я часто слушаю St.Vincent, строчка «Remember one Christmas I gave you Jim Carroll» в одной из её песен натолкнула меня на мысль. Джим Кэрролл. Один из королей панк-поэзии. Жутко стильный. Жутко артистичный. В молодости он идеально олицетворял саму молодость, а в старости идеально предвосхищал своим внешним видом саму смерть.
Поэзия Кэролла — это очень модная поэзия. Это Нью-Йорк. Он в меру готичный, в меру экспериментирует с формой, эпатирует, дышит так, как будто ему на всё наплевать.
Про Кэролла трудно сказать что-то сложное. Поэтому я теряюсь. Деструкция, деконструкция… Нет. Это просто шикарный пример того, как можно быть стильным поэтом. В своём языке, своей эстетике. Всюду.
Just because there is music
piped into the most false of revolutions
it cannot clean these senses
of slow wireless death crawling
from a slick mirror
1/8th it’s normal size . . .
Marty was found dead by the man literally
blue 12 hours after falling out
at the foot of the Cloisters
with its millions in rare tapestry
and its clear view of the Hudson
and even testing your blue pills
over and over to reverse
my slow situations
I wind up stretched across the couch
still nodding with Sherlock Holmes
examining our crushed veins
Richard Brautigan,
I don’t care who you are fucking
in your clean California air
I just don’t care
though mine are more beautiful anyway
(though more complex perhaps)
and we have white flowers too
right over our window on 10th St.
like hands that mark tiny x’s
across infinity day by day
but even this crumb of life
I eventually surface toward
continues to nod as if I see you all
thoughtlessly
through a carefully inverted piece
of tainted glass
shattered in heaven
and found on these streets
Р. С.
Последнее время я часто слушаю St.Vincent, строчка «Remember one Christmas I gave you Jim Carroll» в одной из её песен натолкнула меня на мысль. Джим Кэрролл. Один из королей панк-поэзии. Жутко стильный. Жутко артистичный. В молодости он идеально олицетворял саму молодость, а в старости идеально предвосхищал своим внешним видом саму смерть.
Поэзия Кэролла — это очень модная поэзия. Это Нью-Йорк. Он в меру готичный, в меру экспериментирует с формой, эпатирует, дышит так, как будто ему на всё наплевать.
Про Кэролла трудно сказать что-то сложное. Поэтому я теряюсь. Деструкция, деконструкция… Нет. Это просто шикарный пример того, как можно быть стильным поэтом. В своём языке, своей эстетике. Всюду.
Just because there is music
piped into the most false of revolutions
it cannot clean these senses
of slow wireless death crawling
from a slick mirror
1/8th it’s normal size . . .
Marty was found dead by the man literally
blue 12 hours after falling out
at the foot of the Cloisters
with its millions in rare tapestry
and its clear view of the Hudson
and even testing your blue pills
over and over to reverse
my slow situations
I wind up stretched across the couch
still nodding with Sherlock Holmes
examining our crushed veins
Richard Brautigan,
I don’t care who you are fucking
in your clean California air
I just don’t care
though mine are more beautiful anyway
(though more complex perhaps)
and we have white flowers too
right over our window on 10th St.
like hands that mark tiny x’s
across infinity day by day
but even this crumb of life
I eventually surface toward
continues to nod as if I see you all
thoughtlessly
through a carefully inverted piece
of tainted glass
shattered in heaven
and found on these streets
Р. С.
Afraid of Virginia
27 Sep, 16:24
Кузьмин.
Дмитрий Кузьмин — один из патриархов современной русской литературы. Как и всякие умные люди, не желающие выдавливать из себя смелость и героизм, он уехал из путинской России, и сейчас проживает в Риге.
Кузьмин — хороший организатор, ему принадлежит издательство АРГО-Риск — главный поставщик современной русскоязычной поэзии, онлайн-журнал Вавилон — крупнейший источник современной русскоязычной литературы и оффлайн-журнал Воздух, в котором публикуются молодые авторы. Кроме прочего, Кузьмин ещё и один из самых интересных литературных теоретиков, пишущих сегодня на русском. В ЖЖ Кузьмина чуть ли не каждую неделю появляются его свежие переводы с английского, латышского, украинского, португальского. Я не знаю, на что живёт этот человек и спит ли, ведь кажется, совершенно всё своё время он уделяет литературе.
Как автор, на мой взгляд, Кузьмин лучше всего раскрывается в своей нео-объективистской поэзии, суть которой в том, чтобы без пристрастий и ангажированности, максимально холодно и отстранённо описать какой-то объект.
Объективистское направление возникло в 1930-е в среде англоязычных поэтов, самыми известными из которых были Эзра Паунд и Уильям Карлос Уильямс. Позже объективисты сильно повлияли на битников, нью-йоркских поэтов семидесятых, на современную западную поэзию в целом. И, как видите, на русскую поэзию тоже.
Итак, Кузьмин:
Высокого парня
в черной майке
бьет крупная дрожь
(спасаясь от нежданного ливня,
вскочил в троллейбус).
Пупырышки на смуглых руках,
от них чуть заметные выгоревшие волоски
заметней.
Если его погладить
по стриженной слишком коротко голове -
бить будет в лицо.
Молча стою рядом.
Выходит.
Вижу в окно:
идет нарочито медленно.
Ливень.
Ливень.
Р. С.
Дмитрий Кузьмин — один из патриархов современной русской литературы. Как и всякие умные люди, не желающие выдавливать из себя смелость и героизм, он уехал из путинской России, и сейчас проживает в Риге.
Кузьмин — хороший организатор, ему принадлежит издательство АРГО-Риск — главный поставщик современной русскоязычной поэзии, онлайн-журнал Вавилон — крупнейший источник современной русскоязычной литературы и оффлайн-журнал Воздух, в котором публикуются молодые авторы. Кроме прочего, Кузьмин ещё и один из самых интересных литературных теоретиков, пишущих сегодня на русском. В ЖЖ Кузьмина чуть ли не каждую неделю появляются его свежие переводы с английского, латышского, украинского, португальского. Я не знаю, на что живёт этот человек и спит ли, ведь кажется, совершенно всё своё время он уделяет литературе.
Как автор, на мой взгляд, Кузьмин лучше всего раскрывается в своей нео-объективистской поэзии, суть которой в том, чтобы без пристрастий и ангажированности, максимально холодно и отстранённо описать какой-то объект.
Объективистское направление возникло в 1930-е в среде англоязычных поэтов, самыми известными из которых были Эзра Паунд и Уильям Карлос Уильямс. Позже объективисты сильно повлияли на битников, нью-йоркских поэтов семидесятых, на современную западную поэзию в целом. И, как видите, на русскую поэзию тоже.
Итак, Кузьмин:
Высокого парня
в черной майке
бьет крупная дрожь
(спасаясь от нежданного ливня,
вскочил в троллейбус).
Пупырышки на смуглых руках,
от них чуть заметные выгоревшие волоски
заметней.
Если его погладить
по стриженной слишком коротко голове -
бить будет в лицо.
Молча стою рядом.
Выходит.
Вижу в окно:
идет нарочито медленно.
Ливень.
Ливень.
Р. С.
Afraid of Virginia
25 Sep, 15:29
Искусство как недоразумение.
Боюсь Вирджинии Вульф — журнал, который публикует современную литературу на русском, её кричащие образцы вы запросто сможете найти на нашем сайте: https://a-o-v.me/
Но в нашем ТГ-канале мы чаще рассказываем о других книгах и авторах, которые кажутся нам интересным и значимыми.
Сегодня — как раз такой случай. Книга швейцарского психолога Мишеля Тевоз «Искусство как недоразумение» говорит, что изначально искусство возникло как средство коммуникации, способ сказать что-то Другому: сообщить какое-то настроение, сюжет и историю. Но на рубеже XIX-XX вв. искусство начало процесс трансформации, в результате которого его коммуникативная способность скатилась в бездну. Что может сообщить современное искусство? С его невероятным количеством возможных интерпретаций и интерпретаторов. Вызвать реакцию и возбуждение — да. В неизменном виде передать послание от автора к зрителю — это вряд ли.
Значит ли это, что с искусством пора кончать? Нет! Искусство от этого только выиграло, пишет Мишель Тевоз. Оно отныне — наш мост от «человека разумного» к «человеку безумному». Ведь если воспринимать этот мир с точки зрения разума, запросто можно прожить скучнейшую невыносимую жизнь.
Сойдём с ума!
И если мы сами, зажатые рамками логики, здравого смысла и прочей обывательской чепухи, не можем этого сделать, искусство сделает это за нас.
Р. С.
Боюсь Вирджинии Вульф — журнал, который публикует современную литературу на русском, её кричащие образцы вы запросто сможете найти на нашем сайте: https://a-o-v.me/
Но в нашем ТГ-канале мы чаще рассказываем о других книгах и авторах, которые кажутся нам интересным и значимыми.
Сегодня — как раз такой случай. Книга швейцарского психолога Мишеля Тевоз «Искусство как недоразумение» говорит, что изначально искусство возникло как средство коммуникации, способ сказать что-то Другому: сообщить какое-то настроение, сюжет и историю. Но на рубеже XIX-XX вв. искусство начало процесс трансформации, в результате которого его коммуникативная способность скатилась в бездну. Что может сообщить современное искусство? С его невероятным количеством возможных интерпретаций и интерпретаторов. Вызвать реакцию и возбуждение — да. В неизменном виде передать послание от автора к зрителю — это вряд ли.
Значит ли это, что с искусством пора кончать? Нет! Искусство от этого только выиграло, пишет Мишель Тевоз. Оно отныне — наш мост от «человека разумного» к «человеку безумному». Ведь если воспринимать этот мир с точки зрения разума, запросто можно прожить скучнейшую невыносимую жизнь.
Сойдём с ума!
И если мы сами, зажатые рамками логики, здравого смысла и прочей обывательской чепухи, не можем этого сделать, искусство сделает это за нас.
Р. С.
Afraid of Virginia
23 Sep, 15:15
Авангард.
В этом году в издательстве V-A-C вышла книга Бориса Арватова «Искусство и производство».
Борис Арватов — сооснователь журнала ЛЕФ, один из самых значительных и неординарных теоретиков советского авангарда, то есть той части культуры, которая, вероятно, является самым значительным вкладом России в мировой культурный процесс. То, как в мире воспринимают советский авангард: от дизайна и графики до театра и поэзии, — во многом определяется мыслью Арватова. Если вы когда-то хотели понять авангард Советской России приятно и просто, обязательно прочтите «Искусство и производство». Вам понравится.
Р. С.
В этом году в издательстве V-A-C вышла книга Бориса Арватова «Искусство и производство».
Борис Арватов — сооснователь журнала ЛЕФ, один из самых значительных и неординарных теоретиков советского авангарда, то есть той части культуры, которая, вероятно, является самым значительным вкладом России в мировой культурный процесс. То, как в мире воспринимают советский авангард: от дизайна и графики до театра и поэзии, — во многом определяется мыслью Арватова. Если вы когда-то хотели понять авангард Советской России приятно и просто, обязательно прочтите «Искусство и производство». Вам понравится.
Р. С.
Afraid of Virginia
22 Sep, 16:17
Роман Смирнов. Тбилиси.
Тёмное шёлковое бельё
Белая шёлковая темница
Торс распадается на хочу
Запреты закатаны в рукава
Плач рассыпается по плечам
В кофейном стакане мешаются расы и гендеры
Я дал тебе всё, что было не жарко
Оставив жаркое на потоп
«Как же я?»
Эрекция неоготических шпилей
Деконструкция бёдер
Герменевтика гордости
Перетянутая грудь напоминает, как нежна слепота
Ад – это друг…
И его распятые руки
Аккуратный ареол борца за свободу
Соски просвечивают наш вечер
Мы знаем, что лежим в никуда
Ночь в одиночестве
День в однодневности
Утро в мурашках
Город становится нашим, как только ты смотришь на Него из окна
Пряные простыни
Стонут и стынут
В зеркале ты похож на обезглавленную говорящую Голову
Боже!
Тебе так идёт просыпаться…
***
Пространство свободы органично ограничено
Алкоголь в моей крови циркулирует как цирковая пила
Пуская слезоточивые искры
Проветривая витрины
Смехом
Продолговатая вата глаз вмещает зрачок в себя
Люди говорят на людском
Твоя рука тянется как ожидание оргазма
К моей
Будто она из расплавленного стекла
Моришь меня морем
Обрекаешь меня быть рекой
Шепчешь
Ты можешь смеяться над чем угодно
За это я обножаю тебя
Увидеть Париж и умереть
Перетекает
В сфотографировать Париж и умереть
Смерть неизменна
Измена тоже неизменна
Лезу вон в кожу
Из мира
Чтобы во всех не признаться всему
Жара
Тёмное шёлковое бельё
Белая шёлковая темница
Торс распадается на хочу
Запреты закатаны в рукава
Плач рассыпается по плечам
В кофейном стакане мешаются расы и гендеры
Я дал тебе всё, что было не жарко
Оставив жаркое на потоп
«Как же я?»
Эрекция неоготических шпилей
Деконструкция бёдер
Герменевтика гордости
Перетянутая грудь напоминает, как нежна слепота
Ад – это друг…
И его распятые руки
Аккуратный ареол борца за свободу
Соски просвечивают наш вечер
Мы знаем, что лежим в никуда
Ночь в одиночестве
День в однодневности
Утро в мурашках
Город становится нашим, как только ты смотришь на Него из окна
Пряные простыни
Стонут и стынут
В зеркале ты похож на обезглавленную говорящую Голову
Боже!
Тебе так идёт просыпаться…
***
Пространство свободы органично ограничено
Алкоголь в моей крови циркулирует как цирковая пила
Пуская слезоточивые искры
Проветривая витрины
Смехом
Продолговатая вата глаз вмещает зрачок в себя
Люди говорят на людском
Твоя рука тянется как ожидание оргазма
К моей
Будто она из расплавленного стекла
Моришь меня морем
Обрекаешь меня быть рекой
Шепчешь
Ты можешь смеяться над чем угодно
За это я обножаю тебя
Увидеть Париж и умереть
Перетекает
В сфотографировать Париж и умереть
Смерть неизменна
Измена тоже неизменна
Лезу вон в кожу
Из мира
Чтобы во всех не признаться всему
Жара
Afraid of Virginia
19 Sep, 16:04
Здесь, на канале Вирджинии, мы решили говорить о современной андеграундной и контркультурной литературе и о том, что с ней связано – в конце концов, одной Вирджинией дело не ограничивается. Иногда это большие посты, а иногда – просто вырванные из контекста отрывки прозы или поэзии.
Сегодня – это тексты Елены Костылевой. Она авторка и журналистка. Её стихотворения выходили в Митином журнале, Вавилоне и Снобе. Её статьи – на WOS, в Сеансе, Афише, Esquire, Harper’s Bazaar и т. д. Пожалуй, самое авторитетное русскоязычное контркультурное издательство Colonna выпустило две её книги «Легко досталось» и «Лидия». Сложно было ограничить себя и отобрать всего одно её стихотворение. Но тем не менее:
Во время оргазма француженка думает: любит-не любит.
Советская женщина рассматривает потолок.
Во время оргазма англичанка думает: женится-не женится.
Советская женщина: надо бы его побелить, обелить как-то его, а то вон пошла трещина.
Во время оргазма советская женщина свободно ассоциирует.
После оргазма советская француженка коллапсирует в англичанку, в волка.
Она не только думает, но и говорит: я тебя послелюблю.
Советская женщина представляет себе, как щель заполняет бетон новой советской жизни: плотно, до самого дна, вплотную.
Советская женщина думает «о другом» — (думать в значении «думать») — о самом маленьком из людей, о невозвращении Одинакового;
когда-то ее уже были в этой постели, но так — никогда.
Ведь это ее постель — вспоминает она, — ее потолок, ее трещина, ее бетон, ее волк.
Может ли волк быть ее — неотчужденный труд в значении «трудный». Всего не расскажешь, всего не выявишь.
«Всех не ***», — думает советская женщина меланхолически, подозревая, в то же самое время, в этой идее нечто капиталистическое — некую жадность вкупе с невротическим, эдипальным ограничением, кастрирующим ее.
Мысли летят к потолку в «плато оргазма» (плата оргазма).
Советская женщина инсталлирует антисексус,
оргон
у себя в коммунальной ванной,
забывая вопрос.
Во время оргазма никто ни о чем не думает целую миллисекунду (или чуть меньше) — если брать чистый субстрат его, чистое вещество
Мультиплицировать эту секунду, наслоить, смикшировать, расклеить по всему городу.
Революция снова здесь.
Юнкер, расстрелянный в дровяном сарае.
Мерзнущий в опере сытый Сомов.
Р. С.
Сегодня – это тексты Елены Костылевой. Она авторка и журналистка. Её стихотворения выходили в Митином журнале, Вавилоне и Снобе. Её статьи – на WOS, в Сеансе, Афише, Esquire, Harper’s Bazaar и т. д. Пожалуй, самое авторитетное русскоязычное контркультурное издательство Colonna выпустило две её книги «Легко досталось» и «Лидия». Сложно было ограничить себя и отобрать всего одно её стихотворение. Но тем не менее:
Во время оргазма француженка думает: любит-не любит.
Советская женщина рассматривает потолок.
Во время оргазма англичанка думает: женится-не женится.
Советская женщина: надо бы его побелить, обелить как-то его, а то вон пошла трещина.
Во время оргазма советская женщина свободно ассоциирует.
После оргазма советская француженка коллапсирует в англичанку, в волка.
Она не только думает, но и говорит: я тебя послелюблю.
Советская женщина представляет себе, как щель заполняет бетон новой советской жизни: плотно, до самого дна, вплотную.
Советская женщина думает «о другом» — (думать в значении «думать») — о самом маленьком из людей, о невозвращении Одинакового;
когда-то ее уже были в этой постели, но так — никогда.
Ведь это ее постель — вспоминает она, — ее потолок, ее трещина, ее бетон, ее волк.
Может ли волк быть ее — неотчужденный труд в значении «трудный». Всего не расскажешь, всего не выявишь.
«Всех не ***», — думает советская женщина меланхолически, подозревая, в то же самое время, в этой идее нечто капиталистическое — некую жадность вкупе с невротическим, эдипальным ограничением, кастрирующим ее.
Мысли летят к потолку в «плато оргазма» (плата оргазма).
Советская женщина инсталлирует антисексус,
оргон
у себя в коммунальной ванной,
забывая вопрос.
Во время оргазма никто ни о чем не думает целую миллисекунду (или чуть меньше) — если брать чистый субстрат его, чистое вещество
Мультиплицировать эту секунду, наслоить, смикшировать, расклеить по всему городу.
Революция снова здесь.
Юнкер, расстрелянный в дровяном сарае.
Мерзнущий в опере сытый Сомов.
Р. С.
Afraid of Virginia
15 Aug, 18:12
Эшли Дэвис.
Эшли Дэвис (Ashley Davis, если кто-то вдруг решит погуглить, по-русски о ней ничего нет) – главная молодая звезда американского Poetry slam. Отдавая дань моде и здравому смыслу, она репрезентует себя в качестве феминистки и активистки, а её поэзия, как правило, исследует область актуального: общественного и политического. Она говорит о том, что действительно важно и нужно. Она гордится этим. Но звездой её делает вовсе не это, а то, что, вне зависимости от идеологии и эстетики, поэзия Эшли Дэвис – редкий случай, когда и сам текст, и его прочтение находятся на высоте. Это можно читать. Можно слушать. Но лучше, конечно, смотреть и слушать. Вот небольшое стихотворение Эшли Дэвис и ссылки на её выступления на Poetry slam.
I know shame like the coffee stain on my favorite black and white sweater.
Accidental. Pushed onto me, scalding my lap. Flushed-faced apologies with laughter peppering the moments between. And lots of napkins.
A shame that doesn’t truly belong to me, but I wear it around anyway because I can’t bring myself to throw it out.
I also know shame like the coffee stain on my other sweater.
It was all me. Clumsy hands clashing and coffee falling everywhere.
And I mean everywhere.
It burned with the same sting of apologies fumbling from red cheeks- staining chairs, clothes, & carpet.
I tried to throw it away, but the smell of coffee and weight of embarassment continued to trail behind me.
I know shame,
burning holes in my chest and soaking into my life,
whether I was the one who spilled the coffee or not.
https://www.youtube.com/watch?v=zatHOwWBPEI
https://www.youtube.com/watch?v=z2NjWP5c7bg
https://www.youtube.com/watch?v=gkAaj1XH84I
Р. С.
Эшли Дэвис (Ashley Davis, если кто-то вдруг решит погуглить, по-русски о ней ничего нет) – главная молодая звезда американского Poetry slam. Отдавая дань моде и здравому смыслу, она репрезентует себя в качестве феминистки и активистки, а её поэзия, как правило, исследует область актуального: общественного и политического. Она говорит о том, что действительно важно и нужно. Она гордится этим. Но звездой её делает вовсе не это, а то, что, вне зависимости от идеологии и эстетики, поэзия Эшли Дэвис – редкий случай, когда и сам текст, и его прочтение находятся на высоте. Это можно читать. Можно слушать. Но лучше, конечно, смотреть и слушать. Вот небольшое стихотворение Эшли Дэвис и ссылки на её выступления на Poetry slam.
I know shame like the coffee stain on my favorite black and white sweater.
Accidental. Pushed onto me, scalding my lap. Flushed-faced apologies with laughter peppering the moments between. And lots of napkins.
A shame that doesn’t truly belong to me, but I wear it around anyway because I can’t bring myself to throw it out.
I also know shame like the coffee stain on my other sweater.
It was all me. Clumsy hands clashing and coffee falling everywhere.
And I mean everywhere.
It burned with the same sting of apologies fumbling from red cheeks- staining chairs, clothes, & carpet.
I tried to throw it away, but the smell of coffee and weight of embarassment continued to trail behind me.
I know shame,
burning holes in my chest and soaking into my life,
whether I was the one who spilled the coffee or not.
https://www.youtube.com/watch?v=zatHOwWBPEI
https://www.youtube.com/watch?v=z2NjWP5c7bg
https://www.youtube.com/watch?v=gkAaj1XH84I
Р. С.
Afraid of Virginia
3 Aug, 16:46
Бренер.
Если главным панком и бунтарём русской литературы девяностых был недавно опубликованный на Вирджинии Слава Могутин, то главным панком в искусстве этого времени был Александр Бренер. Он, пожалуй, самый скандальный из всех московских акционистов. При этом и самый загадочный. Массовый зритель, как правило, помнит его по трём акциям. В первой, которая датируется 1993 годом и носит неофициальное название «обосрался от восхищения», Бренер в Московском Пушкинском музее сел перед картиной Ван Гога и вывалил из кармана кусок дерьма. Во второй, носившей название «Первая перчака» и прошедшей зимой 1995 года, Бренер скакал по Красной площади в трусах и вызывал Бориса Ельцина на бой. В третьей же, которая состоялась в 1997 году, Бренер ворвался в амстердамский Стеделейк музей и нарисовал баллончиком знак доллара на картине Казимира Малевича «Супрематизм», протестуя против коммерциализации искусства.
В конце 1990-х Александр Бренер пропал. Он переехал в Вену, сошёлся там с акционисткой Барбарой Шульц, и кажется, упокоился с миром. В нулевые Бренер мелькал на редких европейских биеннале и фестивалях, давал редкие интервью, но в целом о нём ничего не было слышно. И вот в 2010-х Бренер снова объявился в русскоязычном пространстве. Не как акционист, но как писатель. С 2011 года на русском языке вышло несколько его книг, самая удачная из которых – «Жития убиенных художников», изданная в 2016 году «Гилеей».
«Жития» – самая настоящая автобиография Бренера, рассказанная им через столкновения с разными художниками: от умершего в полной нищете Сергея Колмыкова до живущего ныне в славе Павла Пепперштейна. Эту книгу стоит читать не столько из-за того, что Бренер проживает классную жизнь и знаком со многими культовыми людьми – хотя это важно, но прежде всего, из-за того, как она написана. Это невероятно разговорный язык, невероятно живой, местами сумасшедший, скатывающийся в рифму и даже в заумь. Редкий случай, когда автобиография может быть ценна не из-за того, что в ней написано, а из-за того как.
Р. С.
Если главным панком и бунтарём русской литературы девяностых был недавно опубликованный на Вирджинии Слава Могутин, то главным панком в искусстве этого времени был Александр Бренер. Он, пожалуй, самый скандальный из всех московских акционистов. При этом и самый загадочный. Массовый зритель, как правило, помнит его по трём акциям. В первой, которая датируется 1993 годом и носит неофициальное название «обосрался от восхищения», Бренер в Московском Пушкинском музее сел перед картиной Ван Гога и вывалил из кармана кусок дерьма. Во второй, носившей название «Первая перчака» и прошедшей зимой 1995 года, Бренер скакал по Красной площади в трусах и вызывал Бориса Ельцина на бой. В третьей же, которая состоялась в 1997 году, Бренер ворвался в амстердамский Стеделейк музей и нарисовал баллончиком знак доллара на картине Казимира Малевича «Супрематизм», протестуя против коммерциализации искусства.
В конце 1990-х Александр Бренер пропал. Он переехал в Вену, сошёлся там с акционисткой Барбарой Шульц, и кажется, упокоился с миром. В нулевые Бренер мелькал на редких европейских биеннале и фестивалях, давал редкие интервью, но в целом о нём ничего не было слышно. И вот в 2010-х Бренер снова объявился в русскоязычном пространстве. Не как акционист, но как писатель. С 2011 года на русском языке вышло несколько его книг, самая удачная из которых – «Жития убиенных художников», изданная в 2016 году «Гилеей».
«Жития» – самая настоящая автобиография Бренера, рассказанная им через столкновения с разными художниками: от умершего в полной нищете Сергея Колмыкова до живущего ныне в славе Павла Пепперштейна. Эту книгу стоит читать не столько из-за того, что Бренер проживает классную жизнь и знаком со многими культовыми людьми – хотя это важно, но прежде всего, из-за того, как она написана. Это невероятно разговорный язык, невероятно живой, местами сумасшедший, скатывающийся в рифму и даже в заумь. Редкий случай, когда автобиография может быть ценна не из-за того, что в ней написано, а из-за того как.
Р. С.
Afraid of Virginia
3 Jul, 21:52
Читайте эссе о современной русской культуре на Сигме, крошки: https://syg.ma/@roman-smirnov/avtoritarizm-luchshieie-chto-sluchalos-s-russkoi-kulturoi
Afraid of Virginia
29 May, 18:53
Зины.
Я обожаю зины, нет смысла это скрывать. Советские зины: Митин журнал, рижская Третья модернизация, Рокси. Западные зины той же эпохи: феминистские Bikini Kill, riot grrrl, Shocking Pink, безумные Search & Destroy, Punk. Разумеется, современные зины. Зинов безумно много. Не все хороши, но от этого радуешься только сильнее, когда удаётся что-нибудь отыскать.
В этой подборке я хочу поделиться русскоязычными зинами последних лет. Почти все они сделаны моими знакомыми или друзьями. Все они мною прочитаны, и я точно могу ручаться: в сумме эти издания отлично дают понять, что именно творится в андеграундной русской культуре сегодня.
Качайте
И кончайте
Гибнуть от скуки
https://clck.ru/DUvi6
Р. С.
Я обожаю зины, нет смысла это скрывать. Советские зины: Митин журнал, рижская Третья модернизация, Рокси. Западные зины той же эпохи: феминистские Bikini Kill, riot grrrl, Shocking Pink, безумные Search & Destroy, Punk. Разумеется, современные зины. Зинов безумно много. Не все хороши, но от этого радуешься только сильнее, когда удаётся что-нибудь отыскать.
В этой подборке я хочу поделиться русскоязычными зинами последних лет. Почти все они сделаны моими знакомыми или друзьями. Все они мною прочитаны, и я точно могу ручаться: в сумме эти издания отлично дают понять, что именно творится в андеграундной русской культуре сегодня.
Качайте
И кончайте
Гибнуть от скуки
https://clck.ru/DUvi6
Р. С.
Afraid of Virginia
28 May, 17:37
Новый текст. Сегодня.
Рождены заживо…
Рты – это раны, что зажили.
Замело сажей.
Все сожаления
Сожжены,
Ссадины – ссажены.
Рождены заживо…
Рты – это раны, что зажили.
Замело сажей.
Все сожаления
Сожжены,
Ссадины – ссажены.
Afraid of Virginia
28 May, 17:34
Привет, крошки!
Нас похитили бюрократические дела, но мы возвращаемся вместе с летом 🌵
Л.
Нас похитили бюрократические дела, но мы возвращаемся вместе с летом 🌵
Л.
Afraid of Virginia
11 Apr, 14:10
Новый текст. Сегодня.
Русский народ!
Ты лежал у истоков вселенной.
Ты встанешь за руль
Пьяным.
Ты гордо сядешь
Во весь свой рост
Во все свои тюрьмы
И скажешь: «Браво!»
Русский народ!
Ты лежал у истоков вселенной.
Ты встанешь за руль
Пьяным.
Ты гордо сядешь
Во весь свой рост
Во все свои тюрьмы
И скажешь: «Браво!»
Afraid of Virginia
24 Mar, 14:59
Что читать?
Как вы знаете, в России довольно мало хороших издательств, а большинство российских книжных – больших и малых – выглядят как ужасающее фрик-шоу от мира книг. Во многом в этом виноваты сами читатели. Это они соглашаются платить за отвратительные обложки, соглашаются на эту ужасную вёрстку, устаревшие шрифты, второсортные переводы и скучных авторов. В то же время в России есть и замечательные книжные, способные дать фору книжным Праги и Вены (чего только стоят Подписные издания в Питере), и замечательные издательства, книги которых, на самом деле, хочется раскупить.
Все знают издательства Strelka Press и Ad Marginem (в особенности, его коллаб с Гаражом).
Многие знают издательства Бумкнига и Corpus (его книги, как правило, не очень стильные, но качественные с точки зрения текста).
Эта подборка менее известных, но от того не менее классных издательств.
Мой топ-5, исключительно субъективный.
1. Kolonna publications
Я убеждён, что это издательство сделало для русской контркультуры больше, чем любая другая институция за последние двадцать лет. Безусловно, им не достаёт дизайна. В обложках книг. В сайте (такое чувство, что он не обновлялся со времён Норд-Оста). Но Kolonna публикует такие тексты, за которые не возьмётся ни одно другое издательство в этой стране: отчасти, по соображениям самоцензуры, отчасти, из-за недостатка хорошего вкуса и смелости. Главный редактор Kolonn'ы – Дмитрий Волчек – авансом, думаю, может быть назван патриархом современной русской литературы. Я думаю, ни в одном другом издательстве не работает человек с таким колоссальным опытом. Иногда складывается впечатление, что Дмитрий Волчек, на самом деле, пробовал всё. Прямо сейчас передо мной лежит книга "Дом Аниты", вышедшая в Kolonn'е в конце прошлого года. Попробуйте её. Потрогайте её. Это того стоит.
2. V-A-C
Любимое издательство Лизы. Делает невероятно стильные вещи (а иногда такие, которые невозможно перестать трогать) и работает на некоммерческой основе. Я не узнавал, откуда они берут финансирование, но где бы они его ни брали, они, на самом деле, используют его с умом. Издательство V-A-C публикует самые акутальные и прогрессивные западные исследования по философии искусства, социологии, музейному кураторству и прочим милейшим темам. Некоторые из тех текстов, что V-A-C переводит на русский, не переведены даже на английский, и это довольно круто.
3. Красная ласточка
Это маленькое молодое издательство базируется в Нижнем Новгороде и издаёт книги по современной культуре и урбанистике. В плане репертура Красной ласточке пока рано конкурировать с V-A-C, но её книги невероятно качественные и стильные. Их приятно держать в руках. Их хочется иметь у себя на полке. А зачем ещё нужны книги?
4. АРГО-РИСК
Если Kolonna публикует, в основном, зарубежных контркультурных авторов (среди них Кэти Акер, Габриэль Витткоп, Валери Соланс), то АРГО-РИСК, возглавляемое легендарным Дмитрием Кузьминым, публикует русскую контркультуру и современную поэзию. Среди их авторов Денис Ларионов, Олег Юрьев, Александр Скидан. Это самая современная и, как правило, самая смелая русская литература. Самая немассовая русская литература. Это то, что одназно стоит читать.
5. Ил-мьюзик
Издательство, основанное известной всем группой Макулатура, действует с 2011 года и за это время успело опубликовать Эдуарда Лимонова, Лёху Никонова, Антона Секисова, Евгения Алёхина и многих других замечательных авторов. Не всегда это так качественно, как хотелось бы, но почти всегда это очень свежо и безумно. Особенно советую достать "Сочинения" Марата Басырова, изданные в 2017 году.
Р. С.
Как вы знаете, в России довольно мало хороших издательств, а большинство российских книжных – больших и малых – выглядят как ужасающее фрик-шоу от мира книг. Во многом в этом виноваты сами читатели. Это они соглашаются платить за отвратительные обложки, соглашаются на эту ужасную вёрстку, устаревшие шрифты, второсортные переводы и скучных авторов. В то же время в России есть и замечательные книжные, способные дать фору книжным Праги и Вены (чего только стоят Подписные издания в Питере), и замечательные издательства, книги которых, на самом деле, хочется раскупить.
Все знают издательства Strelka Press и Ad Marginem (в особенности, его коллаб с Гаражом).
Многие знают издательства Бумкнига и Corpus (его книги, как правило, не очень стильные, но качественные с точки зрения текста).
Эта подборка менее известных, но от того не менее классных издательств.
Мой топ-5, исключительно субъективный.
1. Kolonna publications
Я убеждён, что это издательство сделало для русской контркультуры больше, чем любая другая институция за последние двадцать лет. Безусловно, им не достаёт дизайна. В обложках книг. В сайте (такое чувство, что он не обновлялся со времён Норд-Оста). Но Kolonna публикует такие тексты, за которые не возьмётся ни одно другое издательство в этой стране: отчасти, по соображениям самоцензуры, отчасти, из-за недостатка хорошего вкуса и смелости. Главный редактор Kolonn'ы – Дмитрий Волчек – авансом, думаю, может быть назван патриархом современной русской литературы. Я думаю, ни в одном другом издательстве не работает человек с таким колоссальным опытом. Иногда складывается впечатление, что Дмитрий Волчек, на самом деле, пробовал всё. Прямо сейчас передо мной лежит книга "Дом Аниты", вышедшая в Kolonn'е в конце прошлого года. Попробуйте её. Потрогайте её. Это того стоит.
2. V-A-C
Любимое издательство Лизы. Делает невероятно стильные вещи (а иногда такие, которые невозможно перестать трогать) и работает на некоммерческой основе. Я не узнавал, откуда они берут финансирование, но где бы они его ни брали, они, на самом деле, используют его с умом. Издательство V-A-C публикует самые акутальные и прогрессивные западные исследования по философии искусства, социологии, музейному кураторству и прочим милейшим темам. Некоторые из тех текстов, что V-A-C переводит на русский, не переведены даже на английский, и это довольно круто.
3. Красная ласточка
Это маленькое молодое издательство базируется в Нижнем Новгороде и издаёт книги по современной культуре и урбанистике. В плане репертура Красной ласточке пока рано конкурировать с V-A-C, но её книги невероятно качественные и стильные. Их приятно держать в руках. Их хочется иметь у себя на полке. А зачем ещё нужны книги?
4. АРГО-РИСК
Если Kolonna публикует, в основном, зарубежных контркультурных авторов (среди них Кэти Акер, Габриэль Витткоп, Валери Соланс), то АРГО-РИСК, возглавляемое легендарным Дмитрием Кузьминым, публикует русскую контркультуру и современную поэзию. Среди их авторов Денис Ларионов, Олег Юрьев, Александр Скидан. Это самая современная и, как правило, самая смелая русская литература. Самая немассовая русская литература. Это то, что одназно стоит читать.
5. Ил-мьюзик
Издательство, основанное известной всем группой Макулатура, действует с 2011 года и за это время успело опубликовать Эдуарда Лимонова, Лёху Никонова, Антона Секисова, Евгения Алёхина и многих других замечательных авторов. Не всегда это так качественно, как хотелось бы, но почти всегда это очень свежо и безумно. Особенно советую достать "Сочинения" Марата Басырова, изданные в 2017 году.
Р. С.