610

Прибытие в Самарканд оказалось очень стрессовым. Трансфера у меня не было, по пути знакомств я не завёл, поэтому решил пойти потихоньку пешочком, тем более, что я приехал очень рано. Первым делом меня занял разговором продавец лепешек (самаркандские, кстати, считаются лучшими в Узбекистане) по имени Ихтиандр. Совершенно не набожный, в отличие от большинства населения, он с превеликим удовольствием травил скабрезные анекдоты (а я, как любитель специфичного юмора, искренне угорал), рассказывал, как он в своё время зажигал в Саратове, а затем начал стебать своего пожилого друга, который недавно вернулся с хаджа, в связи с чем его там называют Ходж-баба.

Ну а стресс собственно начался, как только я вышел за забор вокзала. Сначала ко мне подошёл очень интеллигентный таксист-таджик, предложивший подбросить до гостиницы за достаточно скромную цену, но я уже настроился на долгую прогулку, поэтому отказался. Как затем выяснилось, это была ошибка. Я ощутил на себе всю мощь восточного топорного мошенничества. Когда ты с первых слов понимаешь, что тебе врут, разводила это тоже понимает, но, не смущаясь, пытается продолжить извлечь из этой ситуации выгоду. После третьего такого чувака я не выдержал и уехал на такси.

Эмоции были отвратительные, но первая прогулка по городу сгладила впечатление. Теперь, вот, лежу, пишу, ем халву.

На следующее утро я отправился в Бухару, главную святыню на территории Узбекистана. По пути очень долго общался с бухарцем, двадцать лет прожившим в Нижнем Новгороде и возвращавшимся на родину. Слово за словом договорились, что его племяш подбросит меня до гостиницы, поэтому в Бухаре я также не столкнулся с назойливостью местных привокзальных таксистов.

Заселился я аккурат между Самаркандскими и Имамскими воротами. По совету своего приятеля из поезда пошёл гулять ночью. Пройдя через Самаркандские ворота, я оказался в очень длинной неосвещенной махалле. Я шёл, наверное, минут двадцать, уже было подумал, что иду не туда, но услышал голос муэдзина, пошёл на него и вышел к мечети Пойи Остана, а оттуда уже был виден и Ляби-хауз, повернув направо от которого, можно выйти в центр города.

Пребывание в Бухаре оказалось очень социальным. Я успел завести знакомство с бухарским арабом Хусейном, иранцем-эмигрантом, с которым планировали посетить синагогу в Шаббат, но что-то пошло не так. Хусейн даже пригласил к себе домой и познакомил с семьёй. С таким гостеприимством в отношении, в общем-то, случайного человека я столкнулся впервые.

Также встретил там и местных русских. Во-первых, это был алкоголик Санек, который таскался за мной по центру города под палящим солнцем, несмотря на мои просьбы пойти проспаться. В итоге, пришлось очень бездуховно скрыться от него, воспользовавшись его пребыванием в прострации. Остаётся надеяться, что он там не спекся.

Во-вторых, это была матушка из местного православного храма, который обустроили в здании бывшего бухарского вокзала. Оказалось, что приход охватывает около пятисот человек. Узбеки собираются приготовить на Пасху плов, дабы угостить православных прихожан на праздник, при том что у них самих ураза к тому моменту ещё не закончится.

Перед отъездом в Самарканд встретился с пуштуном из Кветты. Он сказал, что раньше играл в футбольной сборной Пакистана, а отец его был мэром Кветты. Немного пообщались с ним на пушту, я понял, насколько просел мой уровень, и мы вернулись к английскому. Он дал мне свой телефон и пригласил к себе. Надеюсь, когда-нибудь действительно удастся оказаться в Кветте, а пока, возможно, было бы неплохо попрактиковать дистанционно пушту с носителем языка.