История о том, как из одних и тех же ингредиентов у двух (трех-четырех) хозяек получаются абсолютно разные борщи.
У Back to the roots тот же скелет, что и у 1979 Le Bains Guerbois – ирис, зелень, дерево. Тот же красивый эффект контрастной игры тепла пудры и холода зелени, лежащих на красивой плотной подложке. И даже фужерность, которая чуть подбрасывает все это вверх и разряжает воздух, похожа. Но и в носке, и в параллельном затесте они очень разные. Про 1979 я уже писала, а вот про Вильгельма, пожалуй, скажу отдельно. Потому что это те духи, с которыми я хочу преступно многопшичничать, чего 1979 совершенно не позволял. Та самая фужерная часть и дерево не самые легкие товарищи для духов, чуть переборщил – и ты уже пахнешь как офисный клерк в нелепом костюме, купленном по случаю, а не как девица с легкой припиздью. Так вот, в 1979 этот баланс качается в сторону зелени и фужера, для которых ирис является важным скорее для полифонии. В Back to the roots все крутится вокруг ириса, сладкого, не морковного, без горечи корней, но с характерной вязкостью; сладость эту поддерживают со всех фронтов – в начале амбреттой, потом фиалкой и чаем, в конце мускусами. Так, чтобы было плотно, но не монументально, все еще с прозрачностью и воздухом. Дерево здесь темное и скорее горькое, оно не разливается молочным облаком, как сандал, утепленный амброй, в 1979.
Впрочем, дальше можно ретроспективно пойти в L'Eau de Merzhin Anatole Lebreton: зеленый блок из тех же гальбанума и ангелики, цветочный – с ирисом, укрепленным магнолией и бобами тонка. Горечь тоже есть, только шипровая, мшистая. Но это уже духи с более склочным и тяжелым характером, сделанные плотными мазками, скорее про зелень, чем про ирис. Еще более про зелень, но в той же палитре - Iris de Gris L'Artisan Parfumeur, только Квентину Бишу удалось сделать не духи, а огород, и как по мне это лучше сидит на занавесках. Если идти еще дальше, то можно дойти до Chanel №19, в которой будет примерно все то же самое, но с перебалансом в цветочную сторону (и девятнашка точно девочка без всех этих внегендерных заигрываний). И, наконец, есть еще «Горечавка» Hermès, точнее, воспоминания о ней. Вайб очень похож - та же травная горечь, белорубашечные седативные мускусы, поливаться до трусов и никого при этом не задушить. Идти дальше уже нельзя, дальше уже расходимся: есть примерно миллион зеленых духов (и их будет два миллиона, судя по новостям с выставок), и есть примерно столько же пудровых. Не знаю, выживет ли такая химера зеленого и сладкого, и размножится ли в отдельную семью, – наверное, сложновато и не очень понятно это все, но очень красиво.
Видимо, нашлась моя новая аддикция.