Акцент на «территориальных» поправках и их противопоставление соответствующим нормам советской Конституции лишний раз показывает, что именно распад страны, с точки зрения Путина, является главным риском «транзита» и «перестройки 2.0».
Получается, что обретение «железобетонных» оснований неотчуждаемости российских территорий позволяет запустить упомянутые процессы — хотя, скорее, поочерёдно, нежели одновременно.
Но если на примере СССР рассматривать роль Конституции в обеспечении и гарантировании государственной целостности, то уместно вспомнить не только нормы, предложенные Лениным, но и нововведения, оформленные при Горбачёве.
Прежде всего, —отмену пресловутой 6й статьи о «руководящей и направляющей роли КПСС».
Тот факт, что деидеологизация, уже начавшаяся де-факто, была закреплена де-юре, совсем не отменяет важности идеологии (или, говоря современным языком, объединяющего нацию «образа будущего») для сохранения страны.
Наоборот, уместно задаться вопросом —не является ли гниение (или отсутствие) «смыслового каркаса» столь же серьёзной угрозой для государства, чем сугубо юридические «мины замедленного действия»?
И здесь же неизбежен следующий вопрос —о достаточности того корпуса «консервативно-ценностных» поправок, которые в обновлённой российской Конституции призваны «отвечать за смыслы», для определения целей национального развития, в равной степени отвечающих интересам и клерикалов, и либералов, и геев, и атеистов.
Получается, что обретение «железобетонных» оснований неотчуждаемости российских территорий позволяет запустить упомянутые процессы — хотя, скорее, поочерёдно, нежели одновременно.
Но если на примере СССР рассматривать роль Конституции в обеспечении и гарантировании государственной целостности, то уместно вспомнить не только нормы, предложенные Лениным, но и нововведения, оформленные при Горбачёве.
Прежде всего, —отмену пресловутой 6й статьи о «руководящей и направляющей роли КПСС».
Тот факт, что деидеологизация, уже начавшаяся де-факто, была закреплена де-юре, совсем не отменяет важности идеологии (или, говоря современным языком, объединяющего нацию «образа будущего») для сохранения страны.
Наоборот, уместно задаться вопросом —не является ли гниение (или отсутствие) «смыслового каркаса» столь же серьёзной угрозой для государства, чем сугубо юридические «мины замедленного действия»?
И здесь же неизбежен следующий вопрос —о достаточности того корпуса «консервативно-ценностных» поправок, которые в обновлённой российской Конституции призваны «отвечать за смыслы», для определения целей национального развития, в равной степени отвечающих интересам и клерикалов, и либералов, и геев, и атеистов.