Репост из: Денистории
Одну из первых киноролей Высоцкий сыграл в спортивной комедии Вениамина Дормана «Штрафной удар» (1963 год). Летом 1962-го Высоцкого уволили из Театра Пушкина, и роль гимнаста-наездника с изобретательным именем Юрий Никулин спасла его от нищеты. В 2009 году сценарист «Штрафного удара» Яков Костюковский рассказал высоцковеду Марку Цыбульскому: «Он просто показал кусочек пантомимы, изобразив человека, который никогда не ездил на лошади и впервые в жизни вынужден был на ней проехаться. По тому, как он прошёл, я понял, что это то, что нам нужно».
Для этой роли Высоцкий два месяца брал уроки конного спорта (жил он тогда рядом с ипподромом, на Беговой). На концерте в Киеве 21 сентября 1971 года Высоцкий вспоминал: «Я делал впервые сам довольно сложные трюки, а именно: когда лошадь шла на препятствие, я делал сальто назад – должен был попасть в седло другой лошади. Но это, конечно, невозможно было сделать – это только в страшном сне может быть и в кинематографе. Поэтому это уж как-то там монтировали, а вот выпрыгивание с лошади назад – это я выполнял сам. Я незаметно убирал ноги из стремян и, отталкиваясь от седла, делал сальто назад – там внизу уже ловили. Трюк очень опасный, потому что лошадь может ударить ногами».
На съемках в Казахстане Высоцкий долго испытывал терпение режиссера Дормана. Пил водку из кефирной бутылки в сцене в кафе, пробовал гашиш, предложенный водителем грузовика (из-за чего отменилась съемка) и в конце концов провозгласил: «Искусству нужен Веня Дорман, как х*й, который был оторван». После этого ему запретили сниматься на студии Горького.
Высоцкий снимался на других (например, Одесской), играл в Театре на Таганке и полулегально концертировал по всей стране. «1970 год. Высоцкий летел на три концерта в Ереван, – рассказывал «Московскому комсомольцу» переводчик Давид Карапетян. – Тем же рейсом в столицу Армении возвращалась футбольная команда «Арарат» во главе с Пономаревым. Поэт и тренер беседовали на протяжении всего перелета. Договорились созвониться. Встреча состоялась на квартире Пономарева. Прекрасные блюда, выпивка. Но Высоцкому пить было нельзя, отказался от рюмки и Александр Семенович. «Володя, я очень хотел бы тебя записать», — прямо сказал он. Высоцкий взял гитару: «Посвящаю эту песню кумиру моей юности Александру Пономареву». И запел «Охоту на волков». Закончил с пожеланием: «Когда ваша команда будет проигрывать, ставьте эту запись, чтобы подбодрить игроков». В конце вечера Высоцкий сказал: «С вами приятно петь, Александр Семенович, вы чувствуете песню. А я вот на поле подыграть бы вам не смог».
Высоцкого записывали на финский магнитофон, привезенный из Лахти – Пономарев три года работал там тренером во второй половине шестидесятых. К десятому апреля 1970-го, когда состоялся квартирник, Высоцкий сочинил только одну футбольную песню («Про правого инсайда»), поэтому, кроме нее и еще трех спортивных (например, про метателя молота), пел и старинные романсы – в частности, Юрия Морфесси и Бориса Прозоровского. Запись выступления Высоцкого в ереванской квартире Пономарева доступна и сегодня.
А уже через несколько месяцев Высоцкий написал «Разговор с женой после чемпионата мира» (в Мексике), где срифмовал Пеле с шевроле и Мура с прокуратурой, а заодно поделился трансферным инсайдом: «Комментатор из своей кабины кроет нас для красного словца, но недаром клуб «Фиорентина» предлагал мильон за Бышовца». Киевское «Динамо», где тогда играл Бышовец, встречалось с «Фиорентиной» в Кубке чемпионов – в ноябре 1969-го. Бышовец потом признавал, что после той игры итальянцы им и правда интересовались, но удивился, что об этом знает Высоцкий. Когда они встретились в сауне на Житомирском шоссе («Таганка» гастролировала в Киеве со спектаклем «Пугачев»), Высоцкий хмыкнул: «Ну, я-то знаю».
«Фиорентине» «Динамо» уступило 1:2, зато через пять лет Высоцкий помог нашей сборной обыграть Италию.
http://johndonne.ru/kak-vysotskiy-vliyal-na-nash-sport/
Для этой роли Высоцкий два месяца брал уроки конного спорта (жил он тогда рядом с ипподромом, на Беговой). На концерте в Киеве 21 сентября 1971 года Высоцкий вспоминал: «Я делал впервые сам довольно сложные трюки, а именно: когда лошадь шла на препятствие, я делал сальто назад – должен был попасть в седло другой лошади. Но это, конечно, невозможно было сделать – это только в страшном сне может быть и в кинематографе. Поэтому это уж как-то там монтировали, а вот выпрыгивание с лошади назад – это я выполнял сам. Я незаметно убирал ноги из стремян и, отталкиваясь от седла, делал сальто назад – там внизу уже ловили. Трюк очень опасный, потому что лошадь может ударить ногами».
На съемках в Казахстане Высоцкий долго испытывал терпение режиссера Дормана. Пил водку из кефирной бутылки в сцене в кафе, пробовал гашиш, предложенный водителем грузовика (из-за чего отменилась съемка) и в конце концов провозгласил: «Искусству нужен Веня Дорман, как х*й, который был оторван». После этого ему запретили сниматься на студии Горького.
Высоцкий снимался на других (например, Одесской), играл в Театре на Таганке и полулегально концертировал по всей стране. «1970 год. Высоцкий летел на три концерта в Ереван, – рассказывал «Московскому комсомольцу» переводчик Давид Карапетян. – Тем же рейсом в столицу Армении возвращалась футбольная команда «Арарат» во главе с Пономаревым. Поэт и тренер беседовали на протяжении всего перелета. Договорились созвониться. Встреча состоялась на квартире Пономарева. Прекрасные блюда, выпивка. Но Высоцкому пить было нельзя, отказался от рюмки и Александр Семенович. «Володя, я очень хотел бы тебя записать», — прямо сказал он. Высоцкий взял гитару: «Посвящаю эту песню кумиру моей юности Александру Пономареву». И запел «Охоту на волков». Закончил с пожеланием: «Когда ваша команда будет проигрывать, ставьте эту запись, чтобы подбодрить игроков». В конце вечера Высоцкий сказал: «С вами приятно петь, Александр Семенович, вы чувствуете песню. А я вот на поле подыграть бы вам не смог».
Высоцкого записывали на финский магнитофон, привезенный из Лахти – Пономарев три года работал там тренером во второй половине шестидесятых. К десятому апреля 1970-го, когда состоялся квартирник, Высоцкий сочинил только одну футбольную песню («Про правого инсайда»), поэтому, кроме нее и еще трех спортивных (например, про метателя молота), пел и старинные романсы – в частности, Юрия Морфесси и Бориса Прозоровского. Запись выступления Высоцкого в ереванской квартире Пономарева доступна и сегодня.
А уже через несколько месяцев Высоцкий написал «Разговор с женой после чемпионата мира» (в Мексике), где срифмовал Пеле с шевроле и Мура с прокуратурой, а заодно поделился трансферным инсайдом: «Комментатор из своей кабины кроет нас для красного словца, но недаром клуб «Фиорентина» предлагал мильон за Бышовца». Киевское «Динамо», где тогда играл Бышовец, встречалось с «Фиорентиной» в Кубке чемпионов – в ноябре 1969-го. Бышовец потом признавал, что после той игры итальянцы им и правда интересовались, но удивился, что об этом знает Высоцкий. Когда они встретились в сауне на Житомирском шоссе («Таганка» гастролировала в Киеве со спектаклем «Пугачев»), Высоцкий хмыкнул: «Ну, я-то знаю».
«Фиорентине» «Динамо» уступило 1:2, зато через пять лет Высоцкий помог нашей сборной обыграть Италию.
http://johndonne.ru/kak-vysotskiy-vliyal-na-nash-sport/