🏢 Мои читатели знают, что я очень люблю архитектуру и книжки про архитектуру. А еще я переводчик и сейчас перевожу (очень медленно, сорвав все мыслимые дедлайны, прости, любимый издатель!) книгу британского архитектора Чарльза Дженкса об архитектурном постмодернизме. Пока перевожу, почитываю цитируемые им работы, одной из которых хочу поделиться.
Книга эссе Рема Колхаса одного из великих ныне живущих «стархитекторов», автора уникального проекта музея современного искусства «Гараж». Самое удачное эссе посвящено окружающему нас «мусорному пространству», порожденному перезрелым капитализмом, вездесущей коммерцией и обезличенной толерантностью.
Вот цитата, очень точно описывающая то чувство, которое охватывает в каком-нибудь нашем «мусорном пространстве»: в Пассаже или Гринвиче, например.
«Мусорное пространство не замахивается на то, чтобы создать совершенство, — только на то, чтобы вызвать интерес. Его геометрию нельзя вообразить — только воплотить. Хотя оно категорически неархитектурно, оно тяготеет к своду, к куполу. На одних его сегментах лежит печать абсолютной инертности, другие охвачены постоянным риторическим смятением; самое мертвенное располагается рядом с самым истерическим.
Его интерьеры масштабов Пантеона производят своим тематизмом мрачное впечатление недоразвитости, на каждом углу тут наталкиваешься на мертворожденных младенцев. Его эстетика — византийская, пышная и мрачная — разбита на тысячи осколков, которые открываются взгляду все одновременно: это вселенский псевдопаноптикон, где все содержимое само собой перетасовывается за доли секунды на глазах у ошеломленного наблюдателя».
Книга эссе Рема Колхаса одного из великих ныне живущих «стархитекторов», автора уникального проекта музея современного искусства «Гараж». Самое удачное эссе посвящено окружающему нас «мусорному пространству», порожденному перезрелым капитализмом, вездесущей коммерцией и обезличенной толерантностью.
Вот цитата, очень точно описывающая то чувство, которое охватывает в каком-нибудь нашем «мусорном пространстве»: в Пассаже или Гринвиче, например.
«Мусорное пространство не замахивается на то, чтобы создать совершенство, — только на то, чтобы вызвать интерес. Его геометрию нельзя вообразить — только воплотить. Хотя оно категорически неархитектурно, оно тяготеет к своду, к куполу. На одних его сегментах лежит печать абсолютной инертности, другие охвачены постоянным риторическим смятением; самое мертвенное располагается рядом с самым истерическим.
Его интерьеры масштабов Пантеона производят своим тематизмом мрачное впечатление недоразвитости, на каждом углу тут наталкиваешься на мертворожденных младенцев. Его эстетика — византийская, пышная и мрачная — разбита на тысячи осколков, которые открываются взгляду все одновременно: это вселенский псевдопаноптикон, где все содержимое само собой перетасовывается за доли секунды на глазах у ошеломленного наблюдателя».