Глущенкоиздат

Короткометражная производственная драма „Огни Москвы“, один день из жизни калининградского отделения „Глущенкоиздата“. До середины января в музее „Гараж“, гор. Москва.

На экране телевизора светилась надпись „С новым годом!“, звучала мягкая музыка. Зазвенели куранты. Я взял шампанское. Открыв бутылку, наполнил стаканы. Когда раздались звуки гимна, мы выпили вино. Потом попели еще немного, но уже без сильного воодушевления. Пили чай. По телевидению все еще продолжались передачи.

Мы легли спать уже в 2 ч. Нам с Вовкой постелили у печки. Все было нормально, сильно пьяных не было. Лешка говорил, что мы плохо попели сегодня потому, что лень шевелить губами. Может быть. Но вообще, хотя в целом праздник прошел неплохо, в Октябрьскую мне больше понравилось, несмотря на мой печальный вид и страдания, причиненные злоупотреблением алкоголя. Тогда мы уж больно хорошо пели. Ведь надо проорать до 4 ч.! Но и сейчас ничего.

Праздник кончился, год 1962-й ушел, а ничего не изменилось. Только что заменили отрывные календари… А сплясать так нам и не довелось. Давно уж я не плясал. Впрочем, что-то за последнее время от выпивки не столько прибавляется веселья, как грусти и вообще портится настроение.

Рядовой сотрудник нашего издательства К. Глущенко берет новые вершины занудства.

На протяжении как minimum 40 минут ничего не подозревающим посетителям творческой встречи предстоит выслушать доклад о строительстве 23-этажной гостиницы «Венец» (1967–1970 гг.) на родине В. И. Ленина городе Ульяновске, а также о комичном «Восхождении к „Олимпу“». Оба события легли в основу книги «Венец. Добро пожаловать в идеальное», которая тоже будет представлена вниманию слушателей.

При самом досадном стечении обстоятельств докладчик может вспомнить о прошлогодней выставке «Прекрасен облик наших будней» и продемонстрировать фотографии экспозиции, развернувшейся в бывшем здании мебельной фабрики «Москва» на улице Полковой.

Крайне вероятно, что зайдет речь и о дневниках водителя грузовика из-под Нижнего Новгорода Н. Козакова за 1962 год, которые были изданы в виде 600-страничной книги и радиопостановки к выставке, упомянутой выше.

Последним ударом для слушателей станет рассказ об опыте работы с подкастами. Еще свежа рана докладчика, выпустившего этой осенью девять эпизодов радиопостановки общей продолжительностью больше четырех часов (будут воспроизведены полностью).

Что же, слушателям остается надеяться только на поломку аппаратуры, которая заставит докладчика прервать свой сбивчивый рассказ, чтобы перейти к сессии вопросов и ответов… Как, вы уже уходите?

Место проведения TBA

Все мои квартиры это гораздо больше тех пяти, в которых я жил. Думаю, цифра давно перевалила за тысячу.
Всякий раз, открывая новую вкладку в браузере, я оказываюсь внутри чужой квартиры. В этот момент она превращается в мою. Точнее, я становлюсь на секунду другим человеком, тем, который провел в этом интерьере ничуть не меньше года.
Я просыпался каждое утро и смотрел на обои — безжалостное рассветное солнце не оставляло сомнений в том прискорбном факте, что мы с ними ровесники. Сидел на липком стуле на кухне. Принимал душ, пересекаясь взглядами с тигром на стене. Под леопардовым одеялом мне снились кошмары. Я тосковал, стоя у распахнутого окна и слушая шум листвы. Мне звонил хозяин и приезжал за деньгами, которые я пересчитывал: 35 тысяч, по одной бумажке, ведь банкомат отказал в роскоши пятитысячных купюр. День за днем я проделывал путь от метро до подъезда: зимой быстрыми перебежками, летом плутая в темных аллеях.
Каждый день отворял дверь подъезда и чувствовал запах, а потом еще один, когда открывал входную дверь. На этих хлипких, изрядно потрепанных диванах у меня были не только кошмары, но были и женщины. И были расставания. По ночам я усаживался за стол из ДСП и включал компьютер при свете одной настольной лампы, а чаще и вовсе без нее.
Так продолжалось день за днем, пока в браузере не открывалась новая вкладка, внутри которой я внезапно оказывался в „джакузи“. Во всех комнатах меня заботливо ожидали „4 кондиционера“. Я невольно радовался тому обстоятельству, что родился славянином, не завел домашних животных, не курю и готов платить сразу в евро.
Этих жизней за ночь накапливались десятки и сотни, и во всякую квартиру я неизбежно, помимо своей воли, немедленно заселялся и выезжал только через пару минут после закрытия браузера. Выключив компьютер, я устало добирался до кровати и, долго переворачиваясь с одного бока на другой, смотрел сны про квартиры.
Про все мои квартиры.

„Квартира обычная; не бомжатник, но и не евроремонт“. Глущенкоиздат, 2012

Герметичный для читателя, для самого себя он разомкнут и открыт большому миру, оставаясь при этом маленьким человеком, никем — тем, кто не должен свидетельствовать, но все-таки свидетельствует вопреки. Уязвленный женщинами, он не пытается восстановить патриархальную власть над ними, ровно наоборот: спасаясь от притязаний бывшей жены, Козаков готов объявить себя импотентом, без труда выключая себя из игры в доминирование. Его существование так монотонно и так подолгу лишено событий, что превращается в чистую, лишенную индивидуальных черт экзистенцию — это она (а не сотни удивительных деталей) в процессе чтения затягивает, как бездна.