заплетались.
Меня не стали преследовать. Я обходил тот квартал, где случилась авария, где стоял ИХ автобус по огромной дуге. В общежитии я никому ничего не рассказал, а просто просидел полночи в туалете, держа сигарету в левой руке – рана на правой уже не кровоточила, но болела сильно. Идти в милицию? Рассказать друзьям? Или просто забыть это все, как страшный сон, как бред сумасшедшего?
Утром в субботу меня разбудил сосед по комнате – я спал в туалете, прижав раненную ладонь ко рту, словно сам себя затыкая.
Через два дня по местному телевидению прошел сюжет о странном происшествии – нашли разбитый «жигуль» посреди улицы Фрунзе, но ни водителя, ни второго автомобиля, ни свидетелей… Там же сообщалось, что за последний год это уже четвертый пустой разбитый авто, найденный посреди узких второстепенных улочек. А еще через неделю я уже знал, что в городе орудует жестокий убийца или убийцы. Их жертв находили у обочин, часто прямо на остановках общественного транспорта. Всегда ногами к проезжей части. Тела были неимоверно жестоко изуродованы. И всегда в протоколах, которые приводили СМИ значилось: «…жертва предположительно ждала автобус на остановке» или «…предположительно тело было выброшено на обочину из автомобиля».
А я видел ЕГО снова. Вечером, возвращаясь с учебы, уже накануне нового года, я увидел ТОТ автобус. Он обогнал меня, а в освещенном салоне я увидел силуэт сидящей с книгой женщины. Позади еще четыре серых фигуры. Когда автобус проезжал мимо они как раз поднимались. И медленно шли по салону в ее сторону. Нет, на следующий день СМИ не сообщили о трупе женщины. Изуродованном, брошенном на обочине… Сообщат. Я знаю. В этом городе очень много узких улочек. Очень много заснеженных обочин.
А ТОТ автобус я видел еще трижды. Последний раз он ехал медленно, а четверо стояли в нем, глядя в окно на меня и не держась за поручни. Я свернул в первый попавшийся двор.
Я не знаю, почему мне дали уйти, не знаю, кто они, не знаю – зачем они это делают. И я не стал проверять – какой автобусный маршрут имеет своей конечной остановкой ЖД вокзал. Последний раз я видел его четыре года назад. У меня есть работа, девушка. Шрам на руке остался, но я к нему уже как-то привык. Я больше не езжу общественным транспортом – есть машина. Но примерно раз в год я вздрагиваю, увидев разбитый автомобиль у обочины, кучу мусора в придорожной канаве или силуэт автобуса в вечерних сумерках. Я знаю, ОН где-то там. Со своими пассажирами. И да… У нас рано темнеет.