Занимался с учеником-подростком и он решил фраппировать старого учителя, поэтому выматерился.
Я сделал усталые глаза. Вы не видели, как я это делаю, но поверьте: это очень впечатляет. Я могу смотреть взглядом глубокого старика, глядящего на пепелище родного дома и думающего "Это уж в третий раз". Люди отворачиваются, когда видят этот взгляд, потому что он напоминает им о неотвратимости смерти и разрушения всего, что они любят. В общем, у меня очень выразительные глаза. Поэтому, уперев в ребенка взгляд, я наблюдал за его реакцией.
Первое мгновение он держался очень неплохо - смотрел мне прямо в глаза, лица не менял и вообще показывал, что ничего особенного не произошло, он так говорит даже с родителями, так он мужественнен. Но через полсекунды у него дернулся глаз, затем губа и он резко отвел глаза в сторону, очень заинтересовавшись какой-то мелочью. Еще через мгновение он опять посмотрел на меня, увидел, что я все еще смотрю на него с ветхозаветной печалью, опять отвел глаза, но понял, что придется как-то реагировать. Это было сложно, поэтому он начал вертеть в руках карандаш.
- Не ругайтесь, пожалуйста, - насладившись зрелищем, сказал я, - Это же очень некрасиво.
Мальчик с облегчением кивнул и сказал, что тоже так считает.
Я сделал усталые глаза. Вы не видели, как я это делаю, но поверьте: это очень впечатляет. Я могу смотреть взглядом глубокого старика, глядящего на пепелище родного дома и думающего "Это уж в третий раз". Люди отворачиваются, когда видят этот взгляд, потому что он напоминает им о неотвратимости смерти и разрушения всего, что они любят. В общем, у меня очень выразительные глаза. Поэтому, уперев в ребенка взгляд, я наблюдал за его реакцией.
Первое мгновение он держался очень неплохо - смотрел мне прямо в глаза, лица не менял и вообще показывал, что ничего особенного не произошло, он так говорит даже с родителями, так он мужественнен. Но через полсекунды у него дернулся глаз, затем губа и он резко отвел глаза в сторону, очень заинтересовавшись какой-то мелочью. Еще через мгновение он опять посмотрел на меня, увидел, что я все еще смотрю на него с ветхозаветной печалью, опять отвел глаза, но понял, что придется как-то реагировать. Это было сложно, поэтому он начал вертеть в руках карандаш.
- Не ругайтесь, пожалуйста, - насладившись зрелищем, сказал я, - Это же очень некрасиво.
Мальчик с облегчением кивнул и сказал, что тоже так считает.