Love is...
Когда мне было шестнадцать, я думала, что любовь – это когда ты ни на минуту не хочешь расставаться с любимым. И когда его нет рядом, тебе нечем дышать. Потом я узнала, что это зависимость. Просто одни заводят себе зависимость от вещества, а я мечтала о зависимости от существа.
Когда мне было восемнадцать, я думала, что любовь – это отбросить все ради любимого и уехать с ним на край света потому, что он так захотел, а ты его мужняя жена. Потом я узнала, что жить счастливо можно не только преодолевая преграды и жертвуя. Без преград оно даже сподручнее, но сначала я похерила аспирантуру и до кучи свою жизнь в военных городках и деревенских школах.
Когда мне было тридцать, я думала, что любовь – это дать человеку возможность быть собой и не напрягать его своими ожиданиями и хотелками. Потом я поняла, что это банальное нежелание конфликтовать, я же хорошая и выше этого. Кастрюля, запущенная в стену, открыла для меня новые горизонты и возможности.
Когда мне было сорок, я решила, что все знаю о любви и примерно ничего про деньги. Любовь к деньгам оказалась под гнетом нравственных идеалов, гнет пришлось стаскивать ценой здоровья и потери пары органов. Я поняла, что люблю деньги. «Пионеры, возьмитесь за руки и идите в жопу», – я теперь говорю всем, кто пытается пропагандировать высокодуховную бедность.
Когда мне было пятьдесят, я думала, что, слава богу, с любовями покончено. И тут неожиданно выяснилось, что все, что я думала, мечтала и решала в шестнадцать-восемнадцать-тридцать-сорок, можно сдавать в утиль. Нет у тебя надежной привязанности – будет не любовь, а херня.
О нормальной любви нормального человека мы не знаем ровным счетом ничего. О ней не пишут книги и не снимают сериалы. Ну какое кино можно снять о жизни двух спокойно любящих друг друга людей, если в ней не происходит ничего на разрыв аорты? Скучное и ни о чем. А вот о бабушке, которая вышла замуж в семнадцать, овдовела в сорок семь и, пока ноги носили, сорок лет рыдала на дедовой могиле, можно снимать драму.
В любви драмы нет. Там, где драма, трагедии-скандалы, ромео-джульетты, отеллы-дездемоны, от любви маааленький хвостик. А все остальное – совсем не про любовь, а про всяческую инь-янь-хрень.
На самом деле любовь – то, чего все очень боятся. Она про доверие без детской доверчивости, открытость без вываливания исподнего на обеденный стол. И мужество любить, зная, что истории любви всегда заканчиваются плохо. "Они жили долго и счастливо, а потом один из них взял и умер". Или понял, что не срастается, и ушел.
"Слава храбрецам, которые осмеливаются любить, зная, что всему этому придет конец. Слава безумцам, которые живут себе, как будто бы они бессмертны".
Обыкновенное чудо. Чудо, которого все ждут и боятся. Одна из важнейших инициаций в жизни.
