-2-
Да, и теперь я могу без всяких сомнений утверждать: жива православная вера в русском народе.
И не только в «простом» народе. Я десятки и десятки интеллигентных людей встречал за этот короткий четырехнедельный срок, сознательно и глубоко верующих христиан. Я почти повсюду видел их. И вообще пришел к несомненному убеждению, что не только в отдельных личностях, но и в широчайших толщах народа — вера жива и растет.
Но если даже обратиться вообще к русской душе, — независимо от вопроса веры, — то она захватила мой ум и еще больше мое сердце своей духовной красотою. Тысячи и тысячи примеров наблюдал я решительно везде эту «русскую душу». Сердечность, простота, скромность, дружественность светились почти везде. Стоило сказать где-нибудь ласковое слово приветствия, как в ответ на это почти мгновенно раскрывались уста сердечные, как лепестки розы навстречу теплому солнышку, и обливали вас дыханием и ароматом любви. И какой пламенной любви!
За границей мы ничего подобного давно не видали... Разве лишь в Патриаршей церкви в Париже, в подвальном нашем храме.
Какая жертвенность в русском народе. Только он мог отдать на фронт своих мужей, сыновей, братьев, отцов за дорогое отечество. Вместо же них везде женщины и женщины: в поездах, в трамваях, метро, в гостиницах, в чистке снега, в разборке дров, в плотницких работах, на проводке электричества, телефонов, на фабриках и заводах... Везде, везде. Как нигде в мире.
Это поразительное явление.
А какая сила терпения нужна для того, чтобы перенести неимоверные страдания во время войны. Не раз я слышал здесь от иностранцев, что они не смогли бы долго выдержать такого перенапряжения.
Советский народ стоял и стоит мужественно и достоит до конца. Велика сила в нем.
О, конечно, они устали... Сильно устали. У иных нервы натянуты сильно. Но и опять терпят твердо... И ждут конца войны. Он совсем уже близок, и народ верит в это... И как он радуется, когда ему подтвердишь близость конца войны. И в этой общей работе «на армию», «на победу» слились и Церковь, и государство, и верующие, и маловерующие, и неверующие.
Любовь к отечеству, борьба за свободу от немецкого ига, которое грозило России и всему миру, сплотило здесь всех в единый, могучий, несокрушимый фронт.
А Ленинград, «город-герой». Я видел его... И был поражен, как русские люди, окруженные отовсюду врагами, запертые в голодной блокаде, вынесли все беды и муки, но не дали врагу взять этот «город-герой». Мало того, они без перерыва готовили вооружение к тому моменту, когда сочли возможным разгромить армии людоедов-немцев... И разгромили... А какой был голод. Слушать было тяжко... И все вынесли.
Но кажется мне: не будет конца моим впечатлениям... Скажу опять, какой прекрасный народ на нашей родине. Поразительный. А дети, милые дети. Их везде множество. Новая молоденькая Русь уже явно растет. И какие у них жизнерадостные личики, умненькие глазки, живые движения, часто и красивые лица.
И везде тепло одеты. Это будущее поколение растет не унылым, а радостным. Их отцы и матери страдали, а они, деточки, будут зато жить в мире и светлой радости. Как много хотелось бы рассказать о встречах с этим веселым молодым «народом». И многое я записал для памяти. Еще больше осталось незаписанным. Да, замечательные дети. А какие умные! Вот на-днях услышал рассказ одной матери. Четырехлетний ребенок спрашивает:
— Мама, а скажи мне, что такое «сознание»?
И мать созналась, что не сумела ему толково ответить на этот философский вопрос.
А попросите вы их провести к какому-нибудь жильцу во дворе: с такой милой охотностью они помогут вам.
Веселое, жизнерадостное растет молодое, новое племя.
...Вот каковы мои немногие впечатления... И уезжаю я в Америку спокойный и радостный за веру и Церковь. Горячо любящий русский народ. Благодарный советскому правительству. Убежденный еще больше в мощи народов Советского Союза и Красной Армии. Ждущий близкого конца войны и победоносного мира.
МИТРОПОЛИТ АЛЕУТСКИЙ И СЕВЕРО-АМЕРИКАНСКИЙ ВЕНИАМИН
Митрополит Вениамин. Мои впечатления о России
