Репост из: Любовь и ненависть в Токио
Ассимиляция — это сложная штука. Как понять, что ты ассимилировался в новой социальной группе? Кому об этом судить? Можно довольно-таки легко заметить стадии культурного шока. О них я узнала ещё в 2012 году, когда преподаватель готовила меня к поездке в Японию. Я заметила у себя все 4 стадии, но потом надо было возвращаться на родину, предстать перед следующим, обратным культурным шоком. Когда я приехала снова, культурного шока уже не было, но я всё равно не могла себя почувствовать дома... Очень долго.
Я ехала по дороге, управляя стареньким скутером, который восстал из мёртвых после 3-х лет на незаконной парковке. Я смотрела на дорожные знаки, почти не заглядывая в навигацию на телефоне, ведь я ещё не купила держатель, который крепится на рулевую систему: я просто забрала скутер из авто-сервиса и везла его в новый дом. На моем номерном знаке гордо красуется "Сибуя", мой дом, мой родной город, который ранее был лишь мечтой. Я объезжала пробки по диагонали вслед за доставщиками еды. Они явно делают это каждый день, а я лишь мимикрирую их сложные манёвры, учусь и притворяюсь привыкшей. Я еду со скоростью 20=25 км/ч, едва развивая её до максимума, который для моего транспортного средства установлен в 30. Всё-таки немного непривычно, когда двухколёсный друг везёт тебя сам.
Я вписываюсь в эти вены дорожного движения, где все равны; лишь иногда из общей толпы выделяются ретро или люкс машины. Кто-то может пригрозить мне гудком за мою размеренную скорость, но тут нет субъективного мнения: есть только ПДД, и все окружающие нас знают, что он — нервный, и он — не прав.
Мы все общаемся посредством сигналов. Мы все решаем сами, дерзко и рисково вести себя или спокойно и осторожно. Мы все равны. Лица, происхождение — ничего не значат. На моём номерном знаке нет букв わ или れ, которые бы указали на то, что я — лишь гость на дороге, арендовавший машину. Мы все здесь живём. Это наш дом. У каждого — своя история жизни, свои дела. Но у нас так много общего. На дорогах мы минусуем студентов, детей, которые ещё не определились со своим местом, и туристов, которые в нашей жизни вообще ни при чём. На дороге мы все — одна масса из маленьких индивидуальностей.
У скутера невероятная история. К. прикупил его, когда только-только приехал в Японию. Скутер по имени Айбо (=напарник) побывал в тысячах невероятных историй, в центре Токио и в далёких горах. Айбо выезжал с платной скоростной дороги в окружении полицейских машин. Айбо дождался своего часа. Молодой служащий автосервиса "Щё" пришёл с набором стандартных ключей, подобрал тот, который поможет поставить Айбо на ноги. Достал молоточек, чтобы отколупать подножку от трёхлетней ржавчины. За неделю он уже вернул Айбо в подвижное состояние, поправив только самое необходимое. Айбо понадобилась полная чистка бензобака и всего, что с ним связано: за 3 года бензин превращается во что-то ужасное. У Айбо абсолютно новый аккумулятор и ещё несколько деталей. Забавно, подумала я: моя Камри весьма редко получала себе новые запчасти. В основном мы покупали б/у запчасти с японских аукционов. Не новые, зато вполне себе работоспособные.
Я водила Камри 3 года. У неё тоже была своя длинная история. Она родилась на годик раньше меня в Японии и успела попасть в Сибирь до того, как налог подняли. Дедушка любил её: казалось, он знал мануал наизусть. Он научил меня менять тормозные колодки. Пожалуй, свечи и масло я тоже могла поменять сама. Как-то раз мы с ней встали посреди Большевистской, и дядя с ретривером на заднем сиденье, за 3 дня до Нового Года, потратил своё драгоценное время на то, чтобы дотащить нас до автосервиса.
Но Камри принадлежала дедушке. Он знал и любил её (сейчас она уже разбита, будто бы она не хотела со мной расставаться), а я ей и дедушке просто была благодарна за возможность пользоваться.
Я ехала по дороге, управляя стареньким скутером, который восстал из мёртвых после 3-х лет на незаконной парковке. Я смотрела на дорожные знаки, почти не заглядывая в навигацию на телефоне, ведь я ещё не купила держатель, который крепится на рулевую систему: я просто забрала скутер из авто-сервиса и везла его в новый дом. На моем номерном знаке гордо красуется "Сибуя", мой дом, мой родной город, который ранее был лишь мечтой. Я объезжала пробки по диагонали вслед за доставщиками еды. Они явно делают это каждый день, а я лишь мимикрирую их сложные манёвры, учусь и притворяюсь привыкшей. Я еду со скоростью 20=25 км/ч, едва развивая её до максимума, который для моего транспортного средства установлен в 30. Всё-таки немного непривычно, когда двухколёсный друг везёт тебя сам.
Я вписываюсь в эти вены дорожного движения, где все равны; лишь иногда из общей толпы выделяются ретро или люкс машины. Кто-то может пригрозить мне гудком за мою размеренную скорость, но тут нет субъективного мнения: есть только ПДД, и все окружающие нас знают, что он — нервный, и он — не прав.
Мы все общаемся посредством сигналов. Мы все решаем сами, дерзко и рисково вести себя или спокойно и осторожно. Мы все равны. Лица, происхождение — ничего не значат. На моём номерном знаке нет букв わ или れ, которые бы указали на то, что я — лишь гость на дороге, арендовавший машину. Мы все здесь живём. Это наш дом. У каждого — своя история жизни, свои дела. Но у нас так много общего. На дорогах мы минусуем студентов, детей, которые ещё не определились со своим местом, и туристов, которые в нашей жизни вообще ни при чём. На дороге мы все — одна масса из маленьких индивидуальностей.
У скутера невероятная история. К. прикупил его, когда только-только приехал в Японию. Скутер по имени Айбо (=напарник) побывал в тысячах невероятных историй, в центре Токио и в далёких горах. Айбо выезжал с платной скоростной дороги в окружении полицейских машин. Айбо дождался своего часа. Молодой служащий автосервиса "Щё" пришёл с набором стандартных ключей, подобрал тот, который поможет поставить Айбо на ноги. Достал молоточек, чтобы отколупать подножку от трёхлетней ржавчины. За неделю он уже вернул Айбо в подвижное состояние, поправив только самое необходимое. Айбо понадобилась полная чистка бензобака и всего, что с ним связано: за 3 года бензин превращается во что-то ужасное. У Айбо абсолютно новый аккумулятор и ещё несколько деталей. Забавно, подумала я: моя Камри весьма редко получала себе новые запчасти. В основном мы покупали б/у запчасти с японских аукционов. Не новые, зато вполне себе работоспособные.
Я водила Камри 3 года. У неё тоже была своя длинная история. Она родилась на годик раньше меня в Японии и успела попасть в Сибирь до того, как налог подняли. Дедушка любил её: казалось, он знал мануал наизусть. Он научил меня менять тормозные колодки. Пожалуй, свечи и масло я тоже могла поменять сама. Как-то раз мы с ней встали посреди Большевистской, и дядя с ретривером на заднем сиденье, за 3 дня до Нового Года, потратил своё драгоценное время на то, чтобы дотащить нас до автосервиса.
Но Камри принадлежала дедушке. Он знал и любил её (сейчас она уже разбита, будто бы она не хотела со мной расставаться), а я ей и дедушке просто была благодарна за возможность пользоваться.