Репост из: Секир завидует
Мой любимейший городок, из тех, где я бы хотел со временем поселиться, — это Сергиев Посад. Не из-за Лавры, конечно, хотя отчасти и из-за нее.
Как сказала Тэффи Мережковскому: «Вас, как настоящего беса, все тянет поюлить возле святых», — вот так и меня тянет.
В Лавре, кстати, стоит храм, где до недавнего времени служил единственный одобренный РПЦ священник-экзорцист Герман (помните видео, как отец Сергий изгонял из девочки беса Айфония? Ну так вот, у него на такое лицензии нет и не было). Жаль, но не так давно Герман скончался от коронавируса.
Любимейшее место в любимом Посаде — улица Полевая, где до сих пор стоит деревянный дом, в котором жил и помер Василий Розанов. Место восхитительное, такая вокруг Русь в консервной банке: пруд, лесок, церковь, домики деревянные, дед в подпоясанной рубахе косит траву, кошечки ходят жирные и довольные, какой-то разночинец с портфелем шагает к станции, бороду чешет, — идиллия. Сразу вспоминается что-нибудь из Розанова наподобие:
Лучше всего в чистый понедельник забирать соленья у Зайцева. Рыжики, грузди, какие-то вроде яблочков, брусника — разложена на тарелках. И испанские громадные луковицы. И образцы капусты. И нити белых грибов на косяке двери.
И над дверью большой образ Спаса, с горящей лампадой. Полное православие.
И лавка небольшая. Все дерево. По-русски. И покупатель — серьезный и озабоченный, — в благородном подъеме к труду и воздержанию.
Сижу здесь на пруду и думаю, эх, поселись я в этих краях, тоже писал бы что-нибудь эдакое, про христианство, блаженство, грибочки соленые, домашний самогон и русскую классику, а не всё вот это вот.
Но только недавно ознакомился в общих чертах с розановской биографией и узнал, что на улице Полевой он поселился уже перед смертью и прожил здесь ужасные полтора года: холод, болезни, нищета и ничтожество, нескончаемый крик о помощи и проклятия в адрес христианства и всего русского. Только плакал и кашлял, писал по всем адресам: «вышлите денег!» и ходил собирать бычки на станцию. И это живя в таких пасторальных краях!
А всю свою нежную русскую лирику, про грибочки и Спаса, он написал живя в Петербурге, на Шпалерной улице. На которой нет ничего русского, и вообще человеческого, одни немецкие административные здания стоят в пыли. На Шпалерной улице хорошо только вешаться или охотиться за привидениями, или экранизировать «Процесс» Кафки. Еще там стоит здание ФСБ (при Розанове не было, но общий ландшафт был точно такой).
Ничего особенного, конечно, мало ли кто где что писал, но меня (а я привязан к месту и всегда думаю, что мысли меняются от ландшафта) эта информация, можно сказать, возмутила.
Как сказала Тэффи Мережковскому: «Вас, как настоящего беса, все тянет поюлить возле святых», — вот так и меня тянет.
В Лавре, кстати, стоит храм, где до недавнего времени служил единственный одобренный РПЦ священник-экзорцист Герман (помните видео, как отец Сергий изгонял из девочки беса Айфония? Ну так вот, у него на такое лицензии нет и не было). Жаль, но не так давно Герман скончался от коронавируса.
Любимейшее место в любимом Посаде — улица Полевая, где до сих пор стоит деревянный дом, в котором жил и помер Василий Розанов. Место восхитительное, такая вокруг Русь в консервной банке: пруд, лесок, церковь, домики деревянные, дед в подпоясанной рубахе косит траву, кошечки ходят жирные и довольные, какой-то разночинец с портфелем шагает к станции, бороду чешет, — идиллия. Сразу вспоминается что-нибудь из Розанова наподобие:
Лучше всего в чистый понедельник забирать соленья у Зайцева. Рыжики, грузди, какие-то вроде яблочков, брусника — разложена на тарелках. И испанские громадные луковицы. И образцы капусты. И нити белых грибов на косяке двери.
И над дверью большой образ Спаса, с горящей лампадой. Полное православие.
И лавка небольшая. Все дерево. По-русски. И покупатель — серьезный и озабоченный, — в благородном подъеме к труду и воздержанию.
Сижу здесь на пруду и думаю, эх, поселись я в этих краях, тоже писал бы что-нибудь эдакое, про христианство, блаженство, грибочки соленые, домашний самогон и русскую классику, а не всё вот это вот.
Но только недавно ознакомился в общих чертах с розановской биографией и узнал, что на улице Полевой он поселился уже перед смертью и прожил здесь ужасные полтора года: холод, болезни, нищета и ничтожество, нескончаемый крик о помощи и проклятия в адрес христианства и всего русского. Только плакал и кашлял, писал по всем адресам: «вышлите денег!» и ходил собирать бычки на станцию. И это живя в таких пасторальных краях!
А всю свою нежную русскую лирику, про грибочки и Спаса, он написал живя в Петербурге, на Шпалерной улице. На которой нет ничего русского, и вообще человеческого, одни немецкие административные здания стоят в пыли. На Шпалерной улице хорошо только вешаться или охотиться за привидениями, или экранизировать «Процесс» Кафки. Еще там стоит здание ФСБ (при Розанове не было, но общий ландшафт был точно такой).
Ничего особенного, конечно, мало ли кто где что писал, но меня (а я привязан к месту и всегда думаю, что мысли меняются от ландшафта) эта информация, можно сказать, возмутила.