Современник


Гео и язык канала: Россия, Русский
Категория: Книги


Стихи от поэтов 21го века.
По всем вопросам: @jray_k

Связанные каналы

Гео и язык канала
Россия, Русский
Категория
Книги
Статистика
Фильтр публикаций


​​Анна Власова - Я отпускаю тебя. Отпускаю.

Я отпускаю тебя. Отпускаю.
Будешь ли рядом ты завтра - не знаю.
Встретимся снова ли взглядом - не знаю.
Я отпускаю тебя. Отпускаю.
Как научить тебя быть со мной рядом?
Как не замерзнуть без рук твоих нежных?
Осень настала. Зима наступает.
Море тоски и печали безбрежно.
Все говорят, чтоб хранить долго чувства,
Надо не видеться - правда такая.
Я постараюсь остаться любимой.
Я отпускаю тебя... отпускаю...


​​Вера Полозкова - Яблоко

Попробуй съесть хоть одно яблоко
Без вот этого своего вздоха
О современном обществе, больном наглухо,
О себе, у которого всё так плохо;
Не думая, с этого ли ракурса
Вы бы с ним выгоднее смотрелись,
Не решая, всё ли тебе в нём нравится -
Оно прелесть….


​​Алексей Филин - "стихи о стихах в любое время вызывают только удивлённое «и что?»"

Пусть стихи о стихах: ни о чем, в никуда.
Будто выбранный путь одинок и опасен.
В безупречности фраз я не смог угадать,
Кто пришел побеждать, кто остался в запасе.

В череде серых дней, в череде крайних мер
Рассмотреть ху из ху - это правое дело.
Через год или два в королевстве химер
Не остаться б фигурой, очерченной мелом.

Оглянись, посмотри, среди крашенных шкур,
Перепачканных гелем ценителей дури,
Так легко потерять свой намеченный курс,
Что горит маяком в поэтических бурях.

В многогранности слов, в безобразии форм,
В бесконечности тем и ритмических кружев,
Я искал где пропа’сть, но нашел себе дом,
Оказавшись кому-то действительно нужным.

Пусть стихи о стихах. И все точки над "i"
Я расставил давно, разместил по ранжиру.
И покуда живой, я не буду один,
Оставаясь собой в зарифмованном мире.


​​Ася Анистратенко
...

Говоришь сам себе, что прошла зима,
пережил то, что смог; что не смог, — оставил
так, как есть; не сошел до конца с ума,
закалился в процессе не хуже стали,
вышел в мир, осмотрелся, раскрыл ладонь -
подкормить голубей у седой скамейки,
рассказал им, что свил сам с собой гнездо
там, внутри, где прописан до самой смерти,
рассказал им, что видел плохие сны,
что на кухне пригрелся у батареи,
но зимы не растопишь ничем земным,
а земное в тебе, говоришь, стареет...
рассказал бы еще, но в ушах свистит,
и карман обмелел, и ладонь пустая...
иногда для того, чтобы всех простить,
одного воскресения не хватает.


​​Аля Кудряшева — Я тут недавно встретила свое прошлое

Я тут недавно встретила свое прошлое — оно все так же сидит перед компьютером и у него все те же царапинки на запястье.
Знаешь опять весна, а я снова брошена, то есть все та же — мелкая, неуютная, солнце в глазах и руки в чернильной пасте.

Время не режет — просто меняет рейтинг,
Вроде бы был ребенок — теперь божок,
Холодно, — плачет, — холодно мне, согрейте!
Только ухватишь за руку — обожжет.
Слушай, до нас ему, в общем-то, мало дела,
Так, проходя, морщинку смахнуть с чела,
Знаешь, я даже как-то помолодела,
Снова линяю в гости по вечерам.
То есть бежать, бежать — и всегда на старте,
Вроде бы так старалась, жила, росла,
Помнишь, была такая — ни слов, ни стати,
Вот и теперь примерно такой расклад.
Даже неясно — девочка или мальчик,
А разобраться так и не довелось.
Помнишь, ходил дракончих, ночной кошмарчик,
Зыркал недобро, цепко из-под волос.
Брызгалась лампа искорками в плафоне,
Ноги росли, плыла голова, а ты
Жил у меня паролем на телефоне —
Те же четыре буквы — для простоты.
Слыгшяшь — ее не трогать, она укусит,
Или засадит в горло свою любовь,
Время меня застало на третьем курсе,
Дав мне четыре года побыть любой.
То есть побыть собой. Ну скажи на милость,
Дергалась, трепыхалась — и хоть бы хны.
Ты вот ну хоть на чуточку изменилась,
Кроме короткой стрижки в разводах хны?
Видимо, слишком мало тебя пороли,
Мало стучали в темечко мастерком.
Ходишь, запоминаешь его паролем,
Мечешься, забываешь его стихом.
Время не лечит — просто меняет роли,
После спектакля — тот же виток судьбы.
Если ты набиваешь его паролем,
Значит, ты не сумеешь его забыть.
Что же, не веришь? Радуйся, смейся, спейся,
Мучайся, издевайся, на том стоим.
Только ты снова щелкаешь по бэкспэйсу,
Только он снова снится тебе своим.


​​Наталья Дроздова — Спасибо всем, кто нам мешает

Спасибо всем, кто нам мешает,
Кто нам намеренно вредит,
Кто наши планы разрушает,
И нас обидеть норовит!

О, если б только эти люди
Могли понять, какую роль
Они играют в наших судьбах,
Нам причиняя эту боль!

Душа, не знавшая потери,
Душа, не знавшая обид,
Чем счастье в жизни будет мерить?
Прощенья радость с чем сравнит?

Ну как мудреть и развиваться
Без этих добрых злых людей?
Из ими созданных препятствий
Возникнут тысячи идей,

Наполненных добром и светом
И повторю я им сто раз:
СПАСИБО ВАМ за всё за ЭТО,
Ну что б мы делали без ВАС?!


​​Ес Соя — Дом с голубой фреской

вот дом с голубой фреской.
в доме только добрые вести,
и пусть нажат «random»,
в плейлисте только любимые песни.

как понятие отсутствует холод / отсутствует север,
отсутствуют лишние слезы / отсутствуют долгие проводы.
не садится мой старый плеер,
и мы не бессмертны, но молоды.


​​Лариса Рубальская — Женщина курит на лавочке

Женщина курит на лавочке
На многолюдной улице.
Женщине всё до лампочки.
Женщина не волнуется.

В жизни бывало всякое,
Не обжигайте взглядами.
Жизнь — не кусочек лакомый,
Это — напиток с ядами.

В синих колечках дыма
Кроется тайный знак —
Не проходите мимо!
Ну хоть не спешите так!

Странные вы, прохожие,
Хоть и широкоплечие.
Женщине не поможете
Этим безлунным вечером.

Вы бы подсели к женщине —
По сигаретке выкурить.
Может быть, стало б легче ей
Память из сердца выкинуть.


​​Дана Сидерос — Артхаус

Красный всполох огня
выхватывает из мглы
силуэт персонажа:
погоня, горящий лес.
В этот раз ему повезёт —
прилетят орлы,
в крайнем случае —
Чип и Дэйл или МЧС.

Нам не нравится
в этом вымысле
ничего.
Мы не любим сам принцип,
а принцип всегда один:
не герой победил,
потому что фильм про него —
это фильм про него
потому,
что он победил.

Но у нас тут не Голливуд,
ходовой сюжет —
бесконечный Тарковский
в бархатной тишине.
Этот фильм обо мне,
если жухлый негромкий свет.
Этот фильм о тебе,
если света как будто нет.

Вот затылок в прицеле камеры,
съемка с рук,
персонаж слишком долго в кадре.
Пригнись, урод.
Всех, как снегом,
прикроет титрами поутру.
Это честный
и предсказуемый
поворот.


​​Лариса Рубальская — Безнадёга

Ни дороги, ни пути, ни проехать, ни пройти,
Беспросветный дождь стоит стеной.
Сговорились все вокруг, безнадёги замкнут круг,
А удача ходит стороной.

Ворон, чёрное крыло,
Сделай так, чтоб мне везло,
Наколдуй везенье, напророчь.
От невзгод меня спаси,
Безнадёгу унеси,
Прогони мои печали прочь!

Безнадёга, безнадёга, безнадёга,
От тебя к надежде долгая дорога.
Запрягайте золотую колесницу,
Я поеду в дальний край за синей птицей.

Ворон, чёрное крыло,
Сделай так, чтоб мне везло,
Наколдуй везенье, напророчь.
От невзгод меня спаси,
Безнадёгу унеси,
Прогони мои печали прочь!

Знаю я, как дважды два, безнадёга не права.
Ведь в любой печали есть предел.
Без стеблей цветы срывать, за собой мосты сжигать
Никогда я, в общем, не хотел.

Ворон, чёрное крыло,
Сделай так, чтоб мне везло,
Наколдуй везенье, напророчь.
От невзгод меня спаси,
Безнадёгу унеси,
Прогони мои печали прочь!


​​Дмитрий Степанов — Ночь

Мир окутала пологом ночь.
Пеплом стынет кострище заката.
Отступая, свет пятится прочь,
За моря и за горы куда-то…

Затихает сумятица дня.
В тишине растворяются звуки.
Ночь глядит с высоты на меня,
Простирая прозрачные руки…

Распахнув настежь створки окна,
Я впущу долгожданную гостью.
И отхлынет сомнений волна,
Что за день перемыла все кости…

Свет луны озарит мой чертог,
А бродяга безудержный ветер,
Что ворвется, как буйный поток,
Напоит ароматом соцветий.

Отогнав всё постылое прочь,
Окунусь с головою, как в воду,
В необъятно безбрежную ночь,
Потеряв и найдя вновь свободу!

Околдован мир музыкой снов
Под просторами звездного луга.
Нам не надо ни знаков, ни слов,
Мы и так понимаем друг друга…


​​Терентий Травник — Романтика

Приметы времени подобны
Тому, кто в это время жил.
В воспоминаньях есть свобода!
Доверюсь волшебству чернил,

Перу и ласковой бумаге
И время уступает мне,
Как гордость уступает браге,
И тонет чопорность в вине.

Я удивлял, ты – удивлялась.
Я был с тобой всегда в крылах.
И от того всё удавалось,
Что был у крыльев тех размах.

Я был художником, поэтом,
И всякий раз дарила мне
Ты восхищенье цвета лета,
Прикосновения к весне.

Дарила зимних флейт дыханье,
Осенних горечей чаи.
Я ж называл очарованьем
Такие выдумки твои.

Когда ты, милая, грустила,
Я брал гитару и играл
С тебя, и музыка вершила
Всё за меня. Я это знал

И лишь старался не нарушить
Мерцанье лепестковых нот.
Себе ты позволяла слушать
И грусть переносилась вброд.

Сама того не зная, в замке
Жила ты, я ж бродягой был,
Играл вельможам на шарманке
И нищим выручку дарил.

Но каждый раз под скудным светом
Свечей в полночный тихий час
Я алхимические меты
Любви выращивал для нас.

Истёртый философский камень
Свинцом порою отливал,
Но выручала рода память
И дух всеведущий начал!

Играла лютня, сладко пели
Сверчки… и звёзды, вторя им,
На хладном кобальте горели
Свеченьем нам неведомым.


​​Федор Сваровский — Речь на юбилее

из-за непомерных амбиций, а также невроза, стресса
в наших отношениях алкоголь всегда занимал особое место
и когда я работал на телевидении, а ты на радио
и когда я возглавил сраное это маркетинговое агентство

мы и в первый раз оказались наедине на даче
в походе на станцию за вином и водкой
тебе было 18 лет, ты стеснялась
мы выпили за твои будущие удачи
и слезая с велосипеда, ты порвала колготки

когда мы поженились, помнишь, ходили ночью
в телецентр за крепленым вином и пивом
ты надевала мой синий свитер
весь растянутый
и в нем ты шла в темноте с бутылками
шла красивой

но

Оля
Оля

эти годы прошли
и где же теперь та воля
к неумеренному употреблению алкоголя?
внутренности болят, и мозг практически обесточен
глаза скользят по предметам как в раковине обмылки
но разглядывая в супермаркете все эти прекрасные штофы и полные сладкого сна бутылки
я как бы смотрю внутрь себя самого
и понимаю
что все так же люблю тебя, Оля

очень


​​Ирина Самарина-Лабиринт — Любовь приходит в сердце, чтоб остаться

Любовь приходит в сердце, чтоб остаться…
Снимает у порога сапоги…
А чтобы мы не стали сомневаться,
С улыбкой, отключает нам мозги…

Её симптомы в принципе логичны…
Мы начинаем верить в чудеса.
И всё вокруг отныне непривычно…
И так влекут любимые глаза…

Любовь окинет взглядом наше тело,
Когда уже взяла и душу в плен…
И сделает, чтоб тело захотело
Себя отдать до капельки взамен…

И побегут по коже под рубашкой,
Её смешные ангелы тогда…
А люди называют их «мурашки»
И «бабочками» тоже иногда…

И разум, разозлившись на поправки,
Когда его советы ей не в счёт,
Обидевшись, теперь уйдёт в отставку…
С собою и гордыню заберёт…

Она, конечно, будет упираться,
И говорить, что без неё нельзя…
Но ведь любовь приходит, чтоб остаться…
Ей разум и гордыня — не друзья…

Любовь привыкла чистым сердцем править,
Где нету недосказанных обид…
Она приходит, чтобы предоставить
Пакет влюблённым — «Счастье-безлимит»…


​​Ольга Седакова — Деревня в детстве

Непонятные дети, и холод, и пряжа,
конский след и неведомый снег
говорили: у вас – мы не знаем, у нас же
восемнадцатый, кажется, век.

И сейчас я подумать робею,
как посмотрит глазами пещер
тридесятое царство, страна Берендея
и несчастье, несчастье без мер.

О, такое несчастье, что это, казалось,
не несчастье, а верная весть:
ничего на земле, только горе осталось;
правда – горе за горем и есть.

Это огненной птицы с узорами рая
бесконечное слово: молчи!
В рот какой же воды набирая,
мы молчим, как урод на печи?

Тени всюду мне близки, но там эти лица
собирались и ночью и днем,
приучая терпеть и молиться
или что-нибудь сделать с огнем.

И от родины сердце сжималось,
как земля под полетом орла,
и казалось не больше земли – и казалось,
что уж лучше б она умерла.


​​Дмитрий Быков — Письмо из командировки

Нет ни сахара, ни сигарет
В этом городе, Богом забытом,
И тебя в этом городе нет,
В дополненье ко всем дефицитам.
Правда, церкви на каждом шагу,
Но на каждой — потеки и пятна.
Есть ли я здесь — сказать не могу,
Потому что мне завтра обратно.

Потолок в этом доме худой,
Сплошь потекший, но ставни резные,
И художник — скелет с бородой —
Говорит о спасеньи России.
За окном расстилается плес
Или вид на песчаную косу,
Что на вечный российский вопрос
Отвечает презреньем к вопросу.

В этом городе Кремль над рекой
И протяжные рыжие пляжи.
Веет сыростью, прелью, тоской,
Разлитой в среднерусском пейзаже.
Отопление отключено,
Что ни день, холодает безбожно,
И никто не поймет ничего,
И спасти ничего невозможно.


​​Владимир Вишневский — Долго же мы друг друга откладывали

…Долго же мы друг друга откладывали —
лишь пробуя на вкус, словно чуя неладное…
Тем более хорошо, что произошло э т о,
не перезрев и так вот, само собой —
у тебя, в Подмосковье, и этим летом,
а не у меня в Москве минувшей зимой.
…А где раки зимуют, нам ведомо.
А на Родине — там, где и мы…
Где и недра, и мысли разведаны,
Где всегда нам хватало зимы.
Где история — с географией,
Где и рыбка, и пруд без труда…
Где способность краснеть не утратили
Только раки, — и то лишь к о г д а…


​​Ок Мельникова — Баллада о тишине

смотри — вот всё, что тебе осталось.
так расцвет и силу сменяет старость,
так слабеет резкость, уходит ярость,
будто кто-то выключил в мире звук.

как ты ни старайся, не даст ни ноты —
там, где были струны, теперь пустоты.
объясняйся жестами, рви блокноты
и пиши на клочьях. ты нем и глух.

здесь всё нежило: голоса исчезли,
люди рты раскрыли: «а если… если…»
в ком избыток смыслов, тот пишет песни,
а твоей ни внять, ни напеть мотив.

она бьётся пульсом — ревущий узник,
звоном молота из старинной кузни,
будто бы рояль, мир, лишённый музык,
стал тяжёл, громоздок и некрасив.

в тишине всё тонет — найти бы шлюпку,
тишь оставит в памяти по зарубку.
раздирая психику в мясорубку,
она будет жить в тебе, вот она.

ежели в начале и было слово,
то его пропели; теперь всё ново —
из колонок, окон, из уст иного
лишь тупая ватная тишина.

стань же уязвима, прозрачна, донна,
тишина, оставь опустевший дом мой,
я найду жильё тебе, снеди тонны,
только ты, пожалуйста, уходи.

мы ведь молодые дурные черти,
мы, пока поём, не страшимся смерти,
и пока в руках медиатор вертит
гитарист усталый, мы будем жить.


​​Аля Кудряшева — Двадцать лет, свирель, котомка

А она говорит: «Иди уж тогда один, или с кем угодно — но всё-таки ты иди, а таких, как я, говорит — в общем, пруд пруди, миллион на рупь.»
Он смеется: «Я пригрелся к твоей груди, хоть целуй меня, хоть в ад за собой веди, а уйти решишь — так всё же предупреди, я тогда умру.»

А она говорит: «Куда тебе — умирать? Ведь тебе играть и публику собирать, ты аккордом бей и диски свои пирать, а меня — пусти.»
Он вздыхает: «Ну, вот как тебе объяснять — ведь с тобой проститься — то же, что кожу снять, как в ладони стрекозу закрутить и смять, как дитя растить»

А она говорит: «Куда мне теперь к тебе? Ты герой, — говорит, а я выскочка и плебей, вот играй, говорит теперь на свой трубе — открывай свой счет».
Он рыдает и поет, как ночной прибой: «Ну вот, хочешь, — говорит, — разобью гобой, мне плевать, — говорит — вот я ведь уже с тобой, так чего ж еще?

Я ведь с музыкой, — говорит, всё веду войну, я кричу в ее горячую пелену, мол, прими, говорю, впусти, мол еще одну, по знакомству, так.
А она говорит: «Мы вместе, а я нигде, я сушу слова на старой словороде, я копаюсь в их горячей гнилой руде, но опять не в такт.

Я ведь вечно пораженщина — говорит, я живу — да вот внутри у меня горит — у меня ведь дистония, нефрит, гастрит — ну, куда до вас.
Он хохочет: «Да, в обиду тебя не дашь, но когда ты, дорогая, меня продашь, то купи бумаги нотной и карандаш, я впишу тебя в этот вальс.

Я впишу тебя в свой солнечный разнобой, тонким контуром, щекой на ветру рябой, в этот свет, далекий страшный и голубой, в эту даль и боль
Чтоб когда захочешь — быть тебе не одной, чтобы быть тебе и нотами и струной, у тебя выходные, а у меня входной, но ведь я с тобой.

Я шепчу ей, что кончается тишина, что смешна вина, что чаша полна вина, что заря бледна, что ночь впереди темна. Что закат — в дугу..
Я шепчу ей, что пою ее и кляну. Что я ради нее, что хочешь, переверну. Что боюсь ее, никому ее не верну. И она тихонько рождается между губ.


​​Ренат Гильфанов — Карта проигранной войны

Внутри человека идет война.
Она начинается в раннем детстве.
А к старости его кожа повсюду испещрена
стрелками и пунктиром, как карта военных действий.
Поры, извивы жил — рек, ручейков, канальцев…
Военнопленные годы, запертые в вагон…
Сумрачный полководец сомнет эту карту в пальцах,
скажет «мы проиграли!» и бросит ее в огонь.

Показано 20 последних публикаций.

20

подписчиков
Статистика канала