Пост-Америка️

Дебаты: должен ли Конгресс продолжать поддерживать Украину?

Совет по международным отношениям (CFR) провел пятый раунд дебатов по Украине. На сей раз обсуждали тему продолжения оказания помощи Киеву. Дискуссия получилась очень занимательной. В ней сошлось все, что нужно знать об американской политике по этому вопросу. Собственно дебатами это сложно назвать: оппоненты не то, что не слышат друг друга, они просто говорят мимо друг друга, а весь разговор – это соревнование за целевую аудиторию.

В лагере тех, кто считает, что Конгрессу больше не следует выделять новых траншей – двое немолодых мужчин – известный международник Дж. Миршаймер и отставной военный Д. Дейвис. В лагере тех, кто требует продолжения банкета – две некогда молодых дамы – экс-посол П. Добрянски и президент (нежелательной в России организацией) Германский фонд Маршалла Х.Конли. Еще раз – мужик-военный против войны, женщина-дипломат – за. Ну там и дипломат та еще «голубка».

Противники поддержки Украины акцентируют бесперспективность самой идеи того, что выделение нового транша чем-то поможет Киеву:
«В военном плане Украина обречена. Можно дать, 90, хоть 200 млрд, у Украины нет никакой возможности не проиграть эту войну».
Они же предлагают альтернативу (по принципу «критикуешь – предлагай»). Эта альтернатива в их представлении заключается в переходе к дипломатии и переговорам вокруг нейтрального статуса Украины. Этот статус, по мнению Миршаймера и Дэвиса, должен базироваться на двух вещах:
⭐️ невступление в НАТО (и вообще на этом этапе НАТО должно прекратить свое расширение);
⭐️ обязательства США не оказывать военную помощь Киеву, «с тем, чтобы у Москвы больше никогда не было стимулов нападать».

Сторонники поддержки Украины упирают на соотношение выгоды и издержек:
⭐️ издержки мизерны – вся военная помощь США Украине это немногим меньше 4% военного бюджета Америки;
⭐️ выгода огромна и очевидна: 90% всей помощи «помогает американским же рабочим» (прежде всего в сфере ВПК) и работает на модернизацию военного арсенала Америки.

И те и другие друзьями России не являются.
Просто первые смотрят на интересы США с т.з. реализма: «зачем нам тратить деньги и внимание на Украину, когда там все понятно – Россия их раздавит – давайте скорее думать, как на этой доске все перевести в дипломатическую плоскость и концентрироваться уже на более актуальных задачах – Китае, прежде всего».

Вторые тоже пытаются в реализм: «этот конфликт выгоден США со всех сторон (это мы и без них знаем) , не отклоняясь, однако, от либеральных здравиц – Украина воюет за собственную свободу и за все западные демократии. Перестать ей давать деньги – значит предать ценности свободы и демократии и вдохновить Путина и других автократов на новые захватнические прожекты».

При всей любви к Миршаймеру в среде российских международников, предлагаемые им рецепты ориентированы на США – как помочь Америке избежать очередного позора «малой» (в ее понимании) войны, как выйти из текущей ситуации с профитами. Да, все это облекается в реалистскую оболочку поведения «великих держав», которая с гораздо большей эмпатией, чем либеральная, относится к противникам. Но, как и советы другого любимого у нас реалиста – покойного Киссинджера – все это про успех США, а не России. Посему даже приятные на слух аргументы должны проходить сито критического восприятия на предмет соответствия российским интересам.

Америка: любить или бояться?

Порассуждал на страницах @profilejournal на одну из важных, как мне кажется, тем: чего хочет Америка – чтобы ее любили или боялись?
Спасибо @revelation_3_16 за работу с текстом.

"В начале 1990-х, когда в Вашингтоне праздновали победу над СССР, провозглашали «конец истории» и полагали, что теперь-то весь мир встанет под знамена либеральной демократии и рыночной экономики, главной задачей было использовать ситуацию «однополярного момента» – увеличить отрыв Америки от конкурентов, превратить вчерашних врагов в союзников, союзников – в друзей и всех вместе – в вассалов.

Еще один модный концепт того времени, до сих пор владеющий умами многих отечественных международников – «мягкая сила», – обосновывал глобальное доминирование Америки притягательностью ее культуры (музыки, кино, образования). Американская поп-культура делала мир чрезвычайно проницаемым для американских идей и интересов. Задача разных госструктур заключалась в том, чтобы как можно больше простых людей (и политиков!) по всему миру полюбили Америку, поверили в миф об «американской мечте», приняли его как свою жизненную установку.

⭐️ По мере угасания «однополярного момента» и усложнения для США международной среды влюблять в себя становилось все сложнее. Особенно после бомбардировок Югославии. Короткий период всемирного сочувствия американцам после терактов 11 сентября 2001 года сменился негодованием по поводу вторжения в Ирак. Даже ближайшие союзники по НАТО не одобрили интервенцию.

⭐️ При "неоконах" Буша-мл. эффекты мягкой силы Америки стали нивелироваться применением «жесткой силы». Правительство и окологосударственные фонды вкладывали миллиарды в программы публичной дипломатии и образовательных обменов, в развитие гражданского общества и СМИ, но силовые акции Вашингтона обнуляли усилия по завоеванию симпатий народов мира.

⭐️ Избрание Обамы качнуло идеологический маятник в обратную сторону – приоритетом стало внушение любви, а не страха. Сменивший Обаму Трамп не столько сознательно старался заставить бояться Америку, сколько пугал своей эксцентричностью и непредсказуемостью. Байден же начинал с попыток вернуть если уж не любовь, то хотя бы симпатию к Америке – ряд его инициатив настраивали именно на этот лад. Однако накопившийся к моменту избрания Байдена ворох международных проблем вкупе с провозглашенным им циничным принципом «идти и одновременно жевать жвачку» (то есть сотрудничать там, где это выгодно, и пакостить на остальных направлениях) стали естественным ограничителем его политики.

⭐️ После начала российской спецоперации на Украине Америка вернулась в режим «насаждения страха». СВО стала для Штатов новым ресурсом мобилизации – прежде всего самих себя. Тема «любви к Америке» ушла «вовнутрь»: за последние десять лет США сами перестали себя любить и активно бьют зеркала собственной идентичности и недавнего прошлого – особенно в культуре и политике. Возникающая на этом месте ностальгия по временам, когда Америка «была великой», требует усилий по возвращению этого величия любым способом."

Расширение НАТО: причем тут Россия?

В дни рождения обычно вспоминают памятные вехи в жизни юбиляра. Нашел любопытный сюжет из жизни расширения НАТО в конце 1990-начале 2000-х.

Перед расширением второй волны (март 2004), когда в НАТО вступали Прибалтика + Болгария, Словения, Словакия и Румыния, среди главных мотивов восточноевропейцев присоединиться к НАТО западная пресса и аналитика того периода называли «российскую угрозу». Боевые действия в Чечне преподносились как тревожная перспектива для тех, кто решит остаться без «зонтика безопасности».
Но вот исследования общественного мнения в странах-аспирантах НАТО, проводимые европейцами в то время, дают иную картину (см.: Zilberman A., Webber S. Public Attitudes toward NATO Membership in Aspirant Countries. Geneva Centre for the Democratic Control of Armed Forces, 2002).

⭐️ Наименьший «уровень российский угрозы» чувствовали в Болгарии: 5-6% в 1992-1998 гг. Наибольший – в Румынии, но с тенденцией к снижению – с 62% в 1992 г. до 42% в 1998 г.
В Словакии и Словении граждан заботили внутренние проблемы – организованная преступность и уровень жизни. Внешние проблемы занимали их куда меньше: терроризм (17-е место в списке приоритетных национальных вызовов), конфликты между бывшими республиками Югославии (18-е), военная угроза со стороны третьих стран (19-е).

⭐️ Будущие члены НАТО не были однородны и в своем отношении к альянсу.
В 1989-1992 гг. большинство болгар считали НАТО «противником». В 1993-1999 гг. число сторонников НАТО увеличивалось и, в итоге, догнало число противников. Косовский кризис разделил болгар: 42% населения считало, что НАТО станет «лучшей гарантией безопасности», 41% говорили, что в качестве такой «гарантии» лучше будет нейтралитет страны. К 2001 г. в стране был зафиксирован пик симпатий к НАТО, а в середине 2002 г. их снижение (до 49%).

Наиболее высокий уровень продолжительной поддержки демонстрировала Румыния (50% в мае 2000 г. и уже 80-83% в 2002 г.).

В Словакии и Словении картина постоянно менялась. В них обеих в начале был велик процент «неопределившихся» в своем отношении к НАТО, и тех, кто предпочитал внеблоковый статус.
В Словакии в 1998 г. вхождение страны в НАТО поддерживали 58-71% населения, в 1999 г. этот показатель упал до 39%, но затем демонстрировал умеренный рост: 47% в 2000 г., 52% в 2001 г., 59.8% в 2002 г.
В Словении, достигнув своего пика к 1998 г. – чуть выше 50% населения – в дальнейшем эта цифра снижалась до 39% в 2002 г. Тем не менее, на национальном референдуме 2003 г. 66,02% граждан сказали НАТО «да».

⭐️ Вопросы ожиданий от вступления в альянс и [низкой] информированности населения о деятельности НАТО тоже очень важны. В основном население ожидало 4х основных преимуществ от членства в НАТО:
👉 модернизация и профессионализация армии;
👉 региональная стабильность;
👉 укрепление национальной обороноспособности;
👉 создание условий для безопасного экономического развития страны и иностранных инвестиций.
Больше половины населения во всех странах верили, что "членство в НАТО гарантирует доступ к новейшим образцам вооружений".

Гораздо менее охотно граждане выступали за размещение на своих территориях военных контингентов НАТО и отправке войск для участия в зарубежных операциях. Даже в самой лояльной НАТО Румынии на раннем этапе вступления, 55% его сторонников были против дислокации войск альянса на своей территории и еще больше против отправки собственных войск за рубеж (74% в 2002 г.). Но теперь-то все по-другому.

Битва вторых номеров: кого выберут в вице-президенты?

Поговорил намедни с @lentadnya о нашем опостылевшем любимом - выборах в США: чем сейчас отличается от раньше, какие темы важны в этот раз, что такое "супервторник", почему американцы не хотят ни Байдена, ни Трампа, но вынуждены снова выбиратm между этими двумя мощными стариками возрастными мужчинами.

Из всего массива сюжетов, которые сейчас циркулируют? лично мне интересен только один - кто у каждого кандидата пойдет вторым номером.

Вице-президент нужен обычно в двух качествах.
Во-первых, как человек, который может на выборах привлечь группы избирателей, которые по разным причинам не может привлечь сам кандидат в президенты — т.е. он должен быть полезен с т.з. электоральных факторов.
Во-вторых, как человек, который обладает либо опытом, либо навыком искусной бюрократической работы, умением выстраивать отношения с Капитолийским холмом.
Наконец, это человек со способностью к независимым суждениям, на которого президент мог бы опираться в рутинной работе и в кризисные моменты, но который мог бы президенту и возражать. При этом ставил бы собственные амбиции на второе место, а исполнение волеизъявлений президента — на первое, а не как Майк Пенс.

С Камалой Харрис - если Байден, все же, выберет ее (хотя Байдену предлагают не торопиться) - в принципе понятно. Про ее сильные стороны все наслышаны (прямо сейчас она и правда очень полезна Байдену в его избирательной кампании), а ее слабые стороны все имели удовольствие наблюдать три+ года.

А как с этим обстоят дела у Трампа? Ведь пока все публично упоминаемые кандидатуры в его вице-президенты соответствуют вышеизложенным критериям лишь частично. На текущий момент много разговоров о шансах занять вакансию вице-президента у следующих товарищей:

⭐️Элиза Стефаник - член Палаты представителей от штата Нью-Йорк, молодая (39 лет), политически талантливая, яркая сторонница Дональда Трампа;
⭐️ Тим Скотт - сенатор от шт. Южная Каролина. Он мог бы быть полезен Трампу с т.з. привлечения на сторону Трампа афроамериканских избирателей;
⭐️ Сара Хакабии Сандерс - губернатор шт. Арканзас: самая молодая в корпусе губернаторов в стране (ей 41 год) бывшая пресс-секретарь Дональда Трампа быстро заматерела в качестве управленца высокого уровня. Сама она, правда, говорит, что не пойдет на эту должность, если предложат.
⭐️Кристи Ноэм - губернатор шт. Южная Дакота, ярая трамистка и просто красивая женщина.
Т.е. пока три женщины и афроамериканец.

Наверняка есть и те, о ком широко не говорят, но кого Трамп рассматривает всерьез. Но имя кандидата мы, скорее всего, узнаем ближе к лету если с первыми ничего к этому моменту не случится.