Биологическая сущность нации
#общество_РА
Наконец пришла пора углубиться в подробности по столь важному вопросу конвергенции этнических элементов под воздействием общей исторической среды, а также реального существования нации, которое сегодня многим умам кажется простой условностью. Нации не являются ни сообществами, членами которых становятся по выбору, ни клубами по интересу, куда вступают, заплатив взнос. Такой взгляд присущ основной массе публицистов, о политиках я не говорю – у них собственных взглядов нет. Такой взгляд является ложным и проистекает из не менее ложных представлений о человеческой личности и придания довлеющей важности экономике. Люди, я это повторяю, не являются, как считает христианство – церковное или светское, - равными и независимыми, они, наоборот, не равны по отношению друг к другу потому, что над ними довлеет наследственность. Экономические интересы нынешнего и грядущего поколений мало значат по сравнению со стратегическими интересами всей нации, а значит, жертвовать надо в первую очередь экономическими.
Нация есть общность индивидов, имеющих разное расовое происхождение, но соединённых сложными родовыми связями, которые на протяжении истории оказывали влияние друг на друга. Нация включает в себя живых, умерших, а также все последующие поколения до скончания веков. Нация претендует на вечность и вездесущность, то есть на то, чтобы остаться в конце концов одной и заселить всю Землю своим потомством.
Нация, начинающая формироваться, включает в себя разные расы в различных пропорциях, распределённых некоторым образом в общественной иерархии. Из этих индивидов постепенно выходит более компактная группа. От поколения к поколению потомки сочетаются, разветвляются и опять сочетаются до бесконечности. Во всей массе устанавливается общность плазмы, и нет ни одного индивида, который не приходился бы чуть-чуть родственником всем остальным.
…
Эта бесконечная перетасовка родственников почти не распространяется за определенные пределы. Степень родства очень велика между людьми одной области, значительно меньше - за пределами области и очень слабая с иностранцами. Политические барьеры ограничивали установление связей.
Таким образом, нация – это огромная семья, замкнутая внутри границ страны: живые вместе с умершими и с теми, кому суждено прийти. Конечно, большая часть этих связей бесконечно натянута, они находятся под угрозой разрушения, но всё же они настолько сложно переплетены, что ткань остаётся прочной во времени и пространстве.
Между всеми этими единокровными существами, находящимися в близкой или далекой степени родства, эволюция установила правила отбора. В любых условиях каким-либо образом одарённые индивиды, какой бы ни была форма их черепа и состав их плазмы, имели положительные или отрицательные шансы на воспроизводство, а следовательно, их потомство имело определённый психотип, позволявший им реализоваться.
…
Отсюда можно легко понять, настолько абсурдна сама идея процесса натурализации. В этом нет биологического смысла, в этом проявляется дурной политический вкус. Фабриковать французов указами, делать искусственных англичан или фальшивых немцев – одно из самых забавных юридических извращений. Когда-то мы верили в райское преддверье, мы могли всерьёз принять фикцию натурализации. Теперь мы начинаем осознавать, что эта фикцию враждебна природе вещей. Государство больше не должно заниматься тем, чтобы превращать инородца в гражданина, - это всё равно, что делать из женщины мужчину.
Можно наделить инородца правами француза – если он обладает характером, который можно конвертировать на французский лад, но это никогда не сделает из него француза. Нужно, по крайней мере, чтобы в жилах его внука текла кровь двух женщин нашей нации, чтобы он оказался в нашем роду не приемным элементом. И в любом случае на протяжении многих поколений его потомки, даже появившиеся на свет от французских матерей, будут сомнительными, неполноценными французами.
#общество_РА
Наконец пришла пора углубиться в подробности по столь важному вопросу конвергенции этнических элементов под воздействием общей исторической среды, а также реального существования нации, которое сегодня многим умам кажется простой условностью. Нации не являются ни сообществами, членами которых становятся по выбору, ни клубами по интересу, куда вступают, заплатив взнос. Такой взгляд присущ основной массе публицистов, о политиках я не говорю – у них собственных взглядов нет. Такой взгляд является ложным и проистекает из не менее ложных представлений о человеческой личности и придания довлеющей важности экономике. Люди, я это повторяю, не являются, как считает христианство – церковное или светское, - равными и независимыми, они, наоборот, не равны по отношению друг к другу потому, что над ними довлеет наследственность. Экономические интересы нынешнего и грядущего поколений мало значат по сравнению со стратегическими интересами всей нации, а значит, жертвовать надо в первую очередь экономическими.
Нация есть общность индивидов, имеющих разное расовое происхождение, но соединённых сложными родовыми связями, которые на протяжении истории оказывали влияние друг на друга. Нация включает в себя живых, умерших, а также все последующие поколения до скончания веков. Нация претендует на вечность и вездесущность, то есть на то, чтобы остаться в конце концов одной и заселить всю Землю своим потомством.
Нация, начинающая формироваться, включает в себя разные расы в различных пропорциях, распределённых некоторым образом в общественной иерархии. Из этих индивидов постепенно выходит более компактная группа. От поколения к поколению потомки сочетаются, разветвляются и опять сочетаются до бесконечности. Во всей массе устанавливается общность плазмы, и нет ни одного индивида, который не приходился бы чуть-чуть родственником всем остальным.
…
Эта бесконечная перетасовка родственников почти не распространяется за определенные пределы. Степень родства очень велика между людьми одной области, значительно меньше - за пределами области и очень слабая с иностранцами. Политические барьеры ограничивали установление связей.
Таким образом, нация – это огромная семья, замкнутая внутри границ страны: живые вместе с умершими и с теми, кому суждено прийти. Конечно, большая часть этих связей бесконечно натянута, они находятся под угрозой разрушения, но всё же они настолько сложно переплетены, что ткань остаётся прочной во времени и пространстве.
Между всеми этими единокровными существами, находящимися в близкой или далекой степени родства, эволюция установила правила отбора. В любых условиях каким-либо образом одарённые индивиды, какой бы ни была форма их черепа и состав их плазмы, имели положительные или отрицательные шансы на воспроизводство, а следовательно, их потомство имело определённый психотип, позволявший им реализоваться.
…
Отсюда можно легко понять, настолько абсурдна сама идея процесса натурализации. В этом нет биологического смысла, в этом проявляется дурной политический вкус. Фабриковать французов указами, делать искусственных англичан или фальшивых немцев – одно из самых забавных юридических извращений. Когда-то мы верили в райское преддверье, мы могли всерьёз принять фикцию натурализации. Теперь мы начинаем осознавать, что эта фикцию враждебна природе вещей. Государство больше не должно заниматься тем, чтобы превращать инородца в гражданина, - это всё равно, что делать из женщины мужчину.
Можно наделить инородца правами француза – если он обладает характером, который можно конвертировать на французский лад, но это никогда не сделает из него француза. Нужно, по крайней мере, чтобы в жилах его внука текла кровь двух женщин нашей нации, чтобы он оказался в нашем роду не приемным элементом. И в любом случае на протяжении многих поколений его потомки, даже появившиеся на свет от французских матерей, будут сомнительными, неполноценными французами.