Репост из: Неореакция
У левых есть централизованная и децентрализованная инфраструктура, потому что у них есть разные группы. Какие-то группы работают по централизованной схеме: рекрутируют людей в больших масштабах, разрастаются. Другие группы — особенно анархистские — предпочитают децентрализованный подход, когда в акции участвуют множество небольших ячеек, называемых группами близости в оригинале — «affinity groups»; устоявшегося перевода у выражения нет.
Структура групп близости зародилась в Испании, где анархисты организовывались в маленькие группы очень близких друзей, которые очень хорошо знали друг друга: в такие группы было довольно трудно внедрить агента. Кроме того, даже внедрение агента в одну такую группу не ставит под угрозу существование всей организации.
Американские левые взяли на вооружение структуру групп близости в поздних шестидесятых. Изначально они использовались как способ организации протестов, но со временем они превратились в способ организации движений. Для координации от группы кто-нибудь отправлялся на совещания, в которых участвовали представители всех групп. Целью всего этого было включить в обсуждение как можно больше участников движения. Частично это вызвано влиянием на современных ультралевых организаторов-квакеров — помните, как участники Оккупая совещались, и дискуссии шли и шли и шли? Дело в том, что на встречах квакеров решения принимаются ровно так же, и квакеры научили этому методу левых в семидесятых, когда они вместе участвовали в антиядерном движении. И постепенно он распространился, потому что левые из разных движений постоянно общаются друг с другом и вместе участвуют в акциях.
Правые движения же традиционно медленно организовываются. И если у них что-то и получается сделать, правые активисты не лезут друг к другу, не обмениваются записками и сторонниками. Вспомните всё буйство плакатов, которое можно увидеть на протесте леваков. Когда вы в последний раз видели, скажем, знак сторонников оружия на митинге пролайферов? И что ещё хуже, когда правые начинают что-то делать, они занимаются вещами типа ведения блога. Или ютуб-канала. Или колонки в журнале. Короче говоря, они становятся просто проповедниками, не делающими ничего в реальной жизни. Левые реальной жизнью не пренебрегают. И кто побеждает в итоге?
Недавние Битвы при Беркли показали, что правые группы самозащиты могут показать себя весьма достойно в уличных драках, однако левые на своём горьком опыте усвоили, что действия движений, строго придерживающихся одной и той же тактики, довольно легко научиться предсказывать — и, как следствие, нейтрализовывать. Если правые хотят что-нибудь создать, то им нужно смотреть на левых, потому что левые работают над созданием организаций уже сорок лет. Перефразируя Троцкого, вы может не интересоваться политикой, но политика точно интересуется вами, и у вас есть возможность многому научиться у людей, которые давно научились использовать политику себе на пользу.
Структура групп близости зародилась в Испании, где анархисты организовывались в маленькие группы очень близких друзей, которые очень хорошо знали друг друга: в такие группы было довольно трудно внедрить агента. Кроме того, даже внедрение агента в одну такую группу не ставит под угрозу существование всей организации.
Американские левые взяли на вооружение структуру групп близости в поздних шестидесятых. Изначально они использовались как способ организации протестов, но со временем они превратились в способ организации движений. Для координации от группы кто-нибудь отправлялся на совещания, в которых участвовали представители всех групп. Целью всего этого было включить в обсуждение как можно больше участников движения. Частично это вызвано влиянием на современных ультралевых организаторов-квакеров — помните, как участники Оккупая совещались, и дискуссии шли и шли и шли? Дело в том, что на встречах квакеров решения принимаются ровно так же, и квакеры научили этому методу левых в семидесятых, когда они вместе участвовали в антиядерном движении. И постепенно он распространился, потому что левые из разных движений постоянно общаются друг с другом и вместе участвуют в акциях.
Правые движения же традиционно медленно организовываются. И если у них что-то и получается сделать, правые активисты не лезут друг к другу, не обмениваются записками и сторонниками. Вспомните всё буйство плакатов, которое можно увидеть на протесте леваков. Когда вы в последний раз видели, скажем, знак сторонников оружия на митинге пролайферов? И что ещё хуже, когда правые начинают что-то делать, они занимаются вещами типа ведения блога. Или ютуб-канала. Или колонки в журнале. Короче говоря, они становятся просто проповедниками, не делающими ничего в реальной жизни. Левые реальной жизнью не пренебрегают. И кто побеждает в итоге?
Недавние Битвы при Беркли показали, что правые группы самозащиты могут показать себя весьма достойно в уличных драках, однако левые на своём горьком опыте усвоили, что действия движений, строго придерживающихся одной и той же тактики, довольно легко научиться предсказывать — и, как следствие, нейтрализовывать. Если правые хотят что-нибудь создать, то им нужно смотреть на левых, потому что левые работают над созданием организаций уже сорок лет. Перефразируя Троцкого, вы может не интересоваться политикой, но политика точно интересуется вами, и у вас есть возможность многому научиться у людей, которые давно научились использовать политику себе на пользу.