Бережно сохраненные или по крупицам восстановленные воспоминания — "звуки, запахи, слова, мелодии, картинки, места", которые перебрались "из цветущего чувственного мира в ненадежную дырявую память", на которые Рубинштейн смотрит глазами не взрослого, а все того же ребенка, из той же — ребячьей — логики, не подвергая их анализу, а давая, так сказать, в ощущениях, возвращая нас и в собственное детство. Кажется, никто, кроме него, так не умел и не умеет.