Помимо того, чтобы обращать больше внимания на тексты молодых русскоязычных авторов, было у меня еще и желание читать больше текстов из литературных журналов. Буду постепенно к этому подбираться и теперь чаще писать о том, что в этих журналах происходит.
Вот, например, роман Елены Кузьмичевой «Не сотвори себе мир», который был опубликован в номере №7-8 журнала «Волга». Здесь переплетается несколько историй, герои в которых как бы живут сразу в двух мирах. Условно, как мы с вами — живем одной жизнью, а мечтаем о другой. «Принимаем мир таким, какой он есть» вместо того, чтобы придумать мир свой собственный. Однако иногда бывают и ситуации наоборот: не поддаваясь «судьбе» и противясь ее подаркам, мы всячески стараемся найти собственный путь, считая само состояние вечного поиска чем-то настоящим. Важная составляющая, проходящая через весь текст красной нитью — сон, который, словно в английском dream, становится для героев примерно тем же, что, собственно, мечта — своеобразный КПП из одного мира в другой; с другой стороны, сон здесь соткан из тех же материй, что и, например, память или галлюцинации, такие области «пассивного» существования для тех, кому не очень комфортно быть «активным» наяву.
Автор конструирует разные ситуации, иллюстрируя «выпадание» героев из реальности и существование их в какой-то параллельной плоскости. Здесь есть мальчик, который, как в фильме «Клык», навсегда заперт родителем в доме и поэтому по сути создает окружающий мир с нуля; здесь есть женщина, потерявшая (вольно или невольно, неизвестно) память и поэтому живущая теперь в новой, «обрубленной» действительности; есть здесь, конечно, и более прямолинейные примеры, когда люди чувствуют себя чем-то вроде телека по сравнению с интернетом.
Безусловно, взято это всё не с потолка, и вряд ли кто поспорит, что каждый из нас нет-нет, да и обращается, то ли во снах, то ли просто в размышлениях, к собственному двойнику, запрятанному где-то поглубже. Проблема же в том, что какой-то максималистски взвинченный сюжет о противоречиях с самим собой будто не поддерживается авторским языком. Представьте, что вы объясняете, за что вам нравятся фильмы Бергмана: в вашем безэмоциональном переложении его герои будут выглядеть не более чем странными фриками; писатель же как раз и занимается поиском слов и вообще языка для того, что не сказать словами. Когда мы добираемся до самого интересного и сложного, до внутреннего мира героев, — как назло, автор начинает говорить шаблонами и будто скорее хочет перескочить к следующей сцене.
Но вполне может быть, что судим мы не по тем правилам, которых придерживается сам автор. Если еще проводить параллели, роман Кузьмичевой, скорее, ближе к форме «Облачного атласа», только в масштабе одного городишки. То есть странные, иногда сверхъестественные связи между героями нас, может, и впечатлят, но представить, что мы этих героев сможем по плечу потрепать или там, кофе с ними попить, — вряд ли получится. Получается что-то застрявшее между реалистическим текстом и символической фантасмагорией — ни то, ни другое не реализовано до конца, поэтому, может, и смешать их не получается.
Текст выложен на сайте журнала: bit.ly/2keGaFu
Вот, например, роман Елены Кузьмичевой «Не сотвори себе мир», который был опубликован в номере №7-8 журнала «Волга». Здесь переплетается несколько историй, герои в которых как бы живут сразу в двух мирах. Условно, как мы с вами — живем одной жизнью, а мечтаем о другой. «Принимаем мир таким, какой он есть» вместо того, чтобы придумать мир свой собственный. Однако иногда бывают и ситуации наоборот: не поддаваясь «судьбе» и противясь ее подаркам, мы всячески стараемся найти собственный путь, считая само состояние вечного поиска чем-то настоящим. Важная составляющая, проходящая через весь текст красной нитью — сон, который, словно в английском dream, становится для героев примерно тем же, что, собственно, мечта — своеобразный КПП из одного мира в другой; с другой стороны, сон здесь соткан из тех же материй, что и, например, память или галлюцинации, такие области «пассивного» существования для тех, кому не очень комфортно быть «активным» наяву.
Автор конструирует разные ситуации, иллюстрируя «выпадание» героев из реальности и существование их в какой-то параллельной плоскости. Здесь есть мальчик, который, как в фильме «Клык», навсегда заперт родителем в доме и поэтому по сути создает окружающий мир с нуля; здесь есть женщина, потерявшая (вольно или невольно, неизвестно) память и поэтому живущая теперь в новой, «обрубленной» действительности; есть здесь, конечно, и более прямолинейные примеры, когда люди чувствуют себя чем-то вроде телека по сравнению с интернетом.
Безусловно, взято это всё не с потолка, и вряд ли кто поспорит, что каждый из нас нет-нет, да и обращается, то ли во снах, то ли просто в размышлениях, к собственному двойнику, запрятанному где-то поглубже. Проблема же в том, что какой-то максималистски взвинченный сюжет о противоречиях с самим собой будто не поддерживается авторским языком. Представьте, что вы объясняете, за что вам нравятся фильмы Бергмана: в вашем безэмоциональном переложении его герои будут выглядеть не более чем странными фриками; писатель же как раз и занимается поиском слов и вообще языка для того, что не сказать словами. Когда мы добираемся до самого интересного и сложного, до внутреннего мира героев, — как назло, автор начинает говорить шаблонами и будто скорее хочет перескочить к следующей сцене.
Но вполне может быть, что судим мы не по тем правилам, которых придерживается сам автор. Если еще проводить параллели, роман Кузьмичевой, скорее, ближе к форме «Облачного атласа», только в масштабе одного городишки. То есть странные, иногда сверхъестественные связи между героями нас, может, и впечатлят, но представить, что мы этих героев сможем по плечу потрепать или там, кофе с ними попить, — вряд ли получится. Получается что-то застрявшее между реалистическим текстом и символической фантасмагорией — ни то, ни другое не реализовано до конца, поэтому, может, и смешать их не получается.
Текст выложен на сайте журнала: bit.ly/2keGaFu