...И однажды сын сотрудника колонии придет возбуждённый к сотруднику колонии, что на Алтае, и скажет: паааап! А расскажи про самое страшное, что с тобой на службе случалось? Бунты? Террористы? Побеги?
А тот такой: нет-нет, сын, не спрашивай, я не хочу к этому возвращаться, это каждый раз новая боль... Всё-таки рассказать? Димка во дворе хвастается, как его батя от дрона бегал? Ну что ж, сынок, слушай. Дрон - это всего лишь дрон, это фигня, вот, что со мной случилось... Сын, я не верил, что такое возможно. Я слышал про такой случай, но так то - в Чечне, а не у нас на мирном Алтае... И подавно думать не мог, что это случится со мной. Но... Подожди сынок... Мне надо подготовиться, собраться, чтоб рассказать, не так-то это просто. Принеси там... ну, из холодильника...
...Ну так слушай, сын. Ничто не предвещало беды в тот день, в бухгалтерии было спокойно, столовая тоже на месте стояла. Я, спокойный и деловитый, планировал принять участие в штатном мероприятии "дисциплинарная комиссия". И... мир изменился навсегда, когда на меня НАПАЛА осУжденная Мария Пономаренко!
- Папа!
- Да, сынок. У меня не было пистолета, не было автомата, у меня не было даже резиновой палки... Это было настолько подлое нападение!.. вероломное, чудовищное! Я вспомнил о твоей маме, я успел подумать, как ты будешь расти без меня...
- Что она могла с тобой сделать, отец? Убить? Растерзать?
- Да, да, поцарапать! Страшней... Сын, она могла... ОТОРВАТЬ МНЕ ПУГОВИЦУ! господи, эта сцена до сих пор у меня перед глазами. Я не должен тебе говорить, отцы ничего не боятся, но, боже, КАК ЭТО БЫЛО СТРАШНО!!
- И что ты сделал? Как ты спасся? Ты справился?
- Конечно, сын. Я написал на неё рапорт. Ты знаешь, когда я его писал, у меня тряслись руки, как у первохода на карантинной комиссии, но начальник сказал мне: ты должен написать! И да... я справился.
...А когда я шёл давать показания в суд, ноги не несли меня, колени подгибались: я не мог, не хотел вспоминать... Но замполит сказал мне: ты должен! ты сильный! ты давал присягу! ты расскажешь об этом, чтобы это не могло повториться с другими. И я рассказал. Я дал показания под присягой. Когда я дошёл до ЭТОГО САМОГО МЕСТА, судья побледнела, а по залу пролетел вздох ужаса... Один конвойный упал в обморок. Прокурор закрыла лицо руками. Тишина, сынок, звенела несколько мгновений. А потом - аплодисменты!
Ну вот, теперь я рассказал тебе всё.
- И потом?
- А что потом, сын? Дальше ты знаешь сам. Получил премию, пошёл на повышение, но ненадолго, пришлось на пенсию, не стал я уже прежним. Видишь - травму прорабатываю,навсегда тот кошмар у меня перед глазами застыл... Принеси там еще... из холодильника.