Бегут по небу кошки — на шерстке дождь несут.
Стоит внизу сторожка в реликтовом лесу.
Сквозь щели ветер свищет, горит в окошках тьма —
Сто лет иль целых тыщу здесь жил какой-то маг.
Он был, конечно, темный — никак не светлый, нет.
Из черной толщи дерна взывал явиться смерть.
И смерть ползла к коленям в обличии лисы,
В обличии оленя, как нерожденный сын,
Летела будто ворон из преисподних врат —
Спешила юркнуть в ворот, забраться в рукава,
Прижаться к тонким ребрам, лизнуть хозяев нос.
Не знала смерть, что мертвой была уже давно,
Не знала смерть о смерти — зачем ей это знать?
Ведь в ней мерцают метки опасности и сна,
Ведь в ней горят, как пламень, угли немых сердец.
У смерти нету мамы, но был теперь отец.
И маг ее лелеял, и маг ее любил:
Спасая смерть от тлена, мотал на лапы бинт,
Сшивал покрепче кожу, когда она рвалась,
Скреплял железом рожки, вправлял на место пасть.
Наверно, глупо было — спасать от смерти смерть,
Но маг лечил от пыли ее сто сотен лет,
Лечил ее от яда, боясь вздохнуть на миг.
А смерть дремала рядом — и был в ней спрятан мир,
И были в нем квазары, планеты и ручьи,
И был в нем холод с жаром, и список всех причин,
Вздымались, опадая, остатки королевств,
И выл в нем голод стаи,
И рос в нем вечный лес.
Но вьются тени ставен — глазницы прошлых ран.
Моргнешь, и вот ты — старец, а вместо утра — мрак.
Сказала смерть сквозь слезы: в гостях мне хорошо.
Но станут даже звезды однажды порошком,
Всё вниз уходит снова, в прохладный, жирный дерн.
И смерть сказала слово — сказала смерть: пойдем.
И маг, вздохнув прощально, ушел во мрак за ней.
Сметает в торт иль шапку на крыше белый снег.
Буянит шторм кантатой, горит в окошках тьма.
Здесь смерть жила когда-то.
Здесь жил когда-то маг.
