Forward from: Вроде культурный человек
Прекрасное издательство No Kidding Press выпустило «Инферно», роман американской поэтессы Айлин Майлз. Формально «Инферно» — это рассказ о жизни Майлз и её становлении поэтессой, лесбиянкой и, в конечном итоге, человеком.
Самая обманчивая вещь в «Инферно» — ощущение, что это мемуары, и ожидание достоверности. Айлин Майлз рассказывает про свою жизнь: вот она в юности приезжает в Нью-Йорк, вот занимается поэзией, вот занимается сексом, вот пьет, вот жрёт амфетамины. Ведь это всё — правда, так? Всё это было? Теперь мы знаем, кто такая Айлин Майлз?
На самом деле не особо. Героиня Майлз — ненадежная рассказчица, её нарратив скачет, подчиняясь причудливости и ненадежности памяти. Весь роман она выпутывается из наваждений разного рода: алкогольного тумана; гетеросексуальности; патриархата; кризиса гендерной идентичности; ощущения творческой неуместности. Её путеводная звезда — поэзия, фантастическая способность языка вместить в себе целый мир, где тебе не нужны ограничивающие ярлыки, чтобы наконец-то кем-то стать, а лучше даже не кем-то, а собой.
Мемуары — это законченный кусок жизни. «Инферно» — не такой. Майлз не пытается уложить свою жизнь в коробочки, которые можно подписать («Гостиная», «Кухня», «Осторожно, хрупкое») — напротив, её интересует, как твоя жизнь становится именно твоей, а это бесконечный процесс. Бытие — движение, изменение, становление всё более и более точной версией себя. Его нельзя завершить, можно только время от времени снимать мерки: и поэтому героиня истории об Айлин Майлз и сама Айлин Майлз, которая эту историю пишет — разные люди.
Этот текст — лишь одна из версий случившегося (и не случившегося), написанная лишь одной из версий Айлин Майлз. Истина, высеченная в камне раз и навсегда — это развлечение других, «нормальных», уверенных в себе, одобренных людей, чью жизнь Майлз может только наблюдать, но не может стать её частью. Её опыт исключения — всепоглощающий и неизбежный; бедная; понаехавшая; поэтесса; лесбиянка; женщина. Не повезло по всем фронтам, но как-то надо со всем этим жить. Инферно. Заботливо структурированные властью круги ада, для каждого греха — свой.
В жизни нет нарративного смысла, и «роман поэта», который то притворяется документальной прозой, то начинает вихлять, как художественный дантовский текст, то вовсе срывается в стихотворную форму, эту идею реализует на все 146%: тут нет завязки, кульминации, развязки и стройного финала, продуманных персонажей и фабулы. Мелькают имена, локации, отношения, проекты и другие жизненные обстоятельства. Какие-то друг с другом связаны, какие-то возникают в результате едва неуловимых ассоциаций. Если вы за чем-то не уследили — бог с ним. За тем, что в вас по-настоящему откликнется, вы уследите. Что ваше — то ваше. Что не ваше — оставьте другим, пусть лежит. И это, на самом деле, самое главное.
«Опрокинутый стакан молока — вот моя жизнь. Белая лужа блестит на полу. Моя исковерканная женскость; потеря. То же самое я чувствую по поводу писательства. Я не спала по ночам, сжигала мозговые клетки, годами, глотала тонны дешевых амфетаминов, тоже годами, ела мало, пила так, что чуть не умерла. Потом бросила. Заражалась всем венерическим, что попадалось мне в семидесятые, восьмидесятые, девяностые, курила по паре пачек в день на протяжении как минимум двадцати лет, у меня вечно не было денег, и я никогда не ходила к врачу (только к стоматологу: вот, смотрите), теряла время и так мало делала, ни на что не годилась, и вдобавок ко всему, самое главное, была лесбой, с точки зрения всего нашего огромного общества просто мутный стакан, опрокинутый на бок. Бла-бла-бла лесбийская болтовня. Меня ещё и награждали за неё. Не просто потерянная — бесполезная, испортившаяся, рухлядь».
«Инферно» можно почитать на Букмейте, но бумажная версия ужасно красивая — обзаведитесь, если сможете! Опять же, поддержите хороших людей, выпускающих потрясающие книжки, о которых крупные издательства задумаются лет через никогда: http://no-kidding.ru/
#книжныйпыч
Самая обманчивая вещь в «Инферно» — ощущение, что это мемуары, и ожидание достоверности. Айлин Майлз рассказывает про свою жизнь: вот она в юности приезжает в Нью-Йорк, вот занимается поэзией, вот занимается сексом, вот пьет, вот жрёт амфетамины. Ведь это всё — правда, так? Всё это было? Теперь мы знаем, кто такая Айлин Майлз?
На самом деле не особо. Героиня Майлз — ненадежная рассказчица, её нарратив скачет, подчиняясь причудливости и ненадежности памяти. Весь роман она выпутывается из наваждений разного рода: алкогольного тумана; гетеросексуальности; патриархата; кризиса гендерной идентичности; ощущения творческой неуместности. Её путеводная звезда — поэзия, фантастическая способность языка вместить в себе целый мир, где тебе не нужны ограничивающие ярлыки, чтобы наконец-то кем-то стать, а лучше даже не кем-то, а собой.
Мемуары — это законченный кусок жизни. «Инферно» — не такой. Майлз не пытается уложить свою жизнь в коробочки, которые можно подписать («Гостиная», «Кухня», «Осторожно, хрупкое») — напротив, её интересует, как твоя жизнь становится именно твоей, а это бесконечный процесс. Бытие — движение, изменение, становление всё более и более точной версией себя. Его нельзя завершить, можно только время от времени снимать мерки: и поэтому героиня истории об Айлин Майлз и сама Айлин Майлз, которая эту историю пишет — разные люди.
Этот текст — лишь одна из версий случившегося (и не случившегося), написанная лишь одной из версий Айлин Майлз. Истина, высеченная в камне раз и навсегда — это развлечение других, «нормальных», уверенных в себе, одобренных людей, чью жизнь Майлз может только наблюдать, но не может стать её частью. Её опыт исключения — всепоглощающий и неизбежный; бедная; понаехавшая; поэтесса; лесбиянка; женщина. Не повезло по всем фронтам, но как-то надо со всем этим жить. Инферно. Заботливо структурированные властью круги ада, для каждого греха — свой.
В жизни нет нарративного смысла, и «роман поэта», который то притворяется документальной прозой, то начинает вихлять, как художественный дантовский текст, то вовсе срывается в стихотворную форму, эту идею реализует на все 146%: тут нет завязки, кульминации, развязки и стройного финала, продуманных персонажей и фабулы. Мелькают имена, локации, отношения, проекты и другие жизненные обстоятельства. Какие-то друг с другом связаны, какие-то возникают в результате едва неуловимых ассоциаций. Если вы за чем-то не уследили — бог с ним. За тем, что в вас по-настоящему откликнется, вы уследите. Что ваше — то ваше. Что не ваше — оставьте другим, пусть лежит. И это, на самом деле, самое главное.
«Опрокинутый стакан молока — вот моя жизнь. Белая лужа блестит на полу. Моя исковерканная женскость; потеря. То же самое я чувствую по поводу писательства. Я не спала по ночам, сжигала мозговые клетки, годами, глотала тонны дешевых амфетаминов, тоже годами, ела мало, пила так, что чуть не умерла. Потом бросила. Заражалась всем венерическим, что попадалось мне в семидесятые, восьмидесятые, девяностые, курила по паре пачек в день на протяжении как минимум двадцати лет, у меня вечно не было денег, и я никогда не ходила к врачу (только к стоматологу: вот, смотрите), теряла время и так мало делала, ни на что не годилась, и вдобавок ко всему, самое главное, была лесбой, с точки зрения всего нашего огромного общества просто мутный стакан, опрокинутый на бок. Бла-бла-бла лесбийская болтовня. Меня ещё и награждали за неё. Не просто потерянная — бесполезная, испортившаяся, рухлядь».
«Инферно» можно почитать на Букмейте, но бумажная версия ужасно красивая — обзаведитесь, если сможете! Опять же, поддержите хороших людей, выпускающих потрясающие книжки, о которых крупные издательства задумаются лет через никогда: http://no-kidding.ru/
#книжныйпыч