Научно-образовательная политика
Вторая научная столица
Между двумя столицами есть та станция, где, как говорят, бордюр переходит в поребрик, а батон в булку. Несмотря на принципиальность подобного терминологического трансфера, более важным моментом является распределение политического веса между Москвой и Санкт-Петербургом.
В экспертном сообществе широко обсуждаются всевозможные переезды различных органов государственной власти, однако пока что сложно говорить о реальном перераспределении полномочий между двумя столицами.
Тем не менее, в области научной политики Санкт-Петербург (с Ленинградской областью) всегда играл значимую роль, вместе с московской агломерацией агрегируя почти три четверти всего научного потенциала страны. Не говоря уже о том, что многие высшие администраторы науки и сами родом с брегов Невы.
Отдельным фактором долгие годы оставался Жорес Алферов как главный энтузиаст новаторских подходов в синтезе образования и науки, а также в качестве патриота северной столицы.
В итоге назрела необходимость повысить правосубъектность питерской науки. И вот здесь начались достаточно интересные политические игры. До реформы РАН существовал Санкт-Петербургский научный центр, который затем перешел в ведение ФАНО (а следом – и Министерства науки и высшего образования). И более 15 лет шли дискуссии о необходимости (вос)создания самостоятельной научной структуры в северной столице.
Данную тему обсуждали на последнем Президиуме РАН. И как выяснилось, очень многое испортил – «квартирный вопрос», то есть споры о том, кто кому должен (или не должен) передавать соответствующие здания. В определенный момент, со стартом активной реализации нацпроектов и прихода в Минобрнауки команды Валерия Фалькова, ситуация сдвинулась с мертвой точки.
В рамках решения Академии, поддержанной не только ее президентом Александром Сергеевым, но и главой государства, запустился процесс создания СПбНЦ в качестве самостоятельного юридического лица в структуре РАН.
Но существовал и альтернативный проект – создание регионального отделения (по аналогии с Уральским, Сибирским и Дальневосточным). Сторонники данного подхода отличились изрядным оппортунизмом, противопоставив свой, по сути изначально обреченный на провал, план позиции Академии. Процесс перетек в громкие воззвания, на том и иссяк.
В итоге принято решение о формировании Санкт-Петербургского объединенного научного совета (как суммы созданных 8 профильных) во главе с Бюро. Это два временных органа, которые будут функционировать до утверждения Устава СПбНЦ, выборов председателя и формирования Президиума. Питерский центр будет обладать всеми полномочиями регионального отделения, кроме квоты на выборах членов РАН.
Подобный расклад, по своей сути, устраивает все заинтересованные стороны, конечно, за исключением тех, кто прячет за позицией «отделение или смерть» совсем ненаучные интересы.
Неудивительно, что именно в Санкт-Петербурге концентрируются многие участники самых громких проектов в области науки и образования – 3 вуза из 5-100, много лабораторий мегагрантов.
Изначально предполагалось, что научно-образовательные центры мирового уровня – это чисто региональная история. Что, впрочем, не мешает университетам двух столиц принимать активное участие в консорциумах. Пожалуй, лучшей эффективности добился Питерский политех (СПбПУ), который включился в «команду мечты», собранную из научных, образовательных и инновационных партнеров на площадке НОЦ Самарской области «Инженерия будущего».
А вот научные центры мирового уровня – история другая. В частности, именно в Санкт-Петербурге сформирован НЦ «Передовые цифровые технологии», в котором очевидны серьезные позиции «атомной твердыни» Росатома и Курчатовского института.
Да и в целом, именно северная столица является оплотом «старой гвардии» научной политики – и именно туда многие «сватают» Андрея Фурсенко, который рано или поздно оставит пост главного научно-образовательного советника президента.
@
Вторая научная столица
Между двумя столицами есть та станция, где, как говорят, бордюр переходит в поребрик, а батон в булку. Несмотря на принципиальность подобного терминологического трансфера, более важным моментом является распределение политического веса между Москвой и Санкт-Петербургом.
В экспертном сообществе широко обсуждаются всевозможные переезды различных органов государственной власти, однако пока что сложно говорить о реальном перераспределении полномочий между двумя столицами.
Тем не менее, в области научной политики Санкт-Петербург (с Ленинградской областью) всегда играл значимую роль, вместе с московской агломерацией агрегируя почти три четверти всего научного потенциала страны. Не говоря уже о том, что многие высшие администраторы науки и сами родом с брегов Невы.
Отдельным фактором долгие годы оставался Жорес Алферов как главный энтузиаст новаторских подходов в синтезе образования и науки, а также в качестве патриота северной столицы.
В итоге назрела необходимость повысить правосубъектность питерской науки. И вот здесь начались достаточно интересные политические игры. До реформы РАН существовал Санкт-Петербургский научный центр, который затем перешел в ведение ФАНО (а следом – и Министерства науки и высшего образования). И более 15 лет шли дискуссии о необходимости (вос)создания самостоятельной научной структуры в северной столице.
Данную тему обсуждали на последнем Президиуме РАН. И как выяснилось, очень многое испортил – «квартирный вопрос», то есть споры о том, кто кому должен (или не должен) передавать соответствующие здания. В определенный момент, со стартом активной реализации нацпроектов и прихода в Минобрнауки команды Валерия Фалькова, ситуация сдвинулась с мертвой точки.
В рамках решения Академии, поддержанной не только ее президентом Александром Сергеевым, но и главой государства, запустился процесс создания СПбНЦ в качестве самостоятельного юридического лица в структуре РАН.
Но существовал и альтернативный проект – создание регионального отделения (по аналогии с Уральским, Сибирским и Дальневосточным). Сторонники данного подхода отличились изрядным оппортунизмом, противопоставив свой, по сути изначально обреченный на провал, план позиции Академии. Процесс перетек в громкие воззвания, на том и иссяк.
В итоге принято решение о формировании Санкт-Петербургского объединенного научного совета (как суммы созданных 8 профильных) во главе с Бюро. Это два временных органа, которые будут функционировать до утверждения Устава СПбНЦ, выборов председателя и формирования Президиума. Питерский центр будет обладать всеми полномочиями регионального отделения, кроме квоты на выборах членов РАН.
Подобный расклад, по своей сути, устраивает все заинтересованные стороны, конечно, за исключением тех, кто прячет за позицией «отделение или смерть» совсем ненаучные интересы.
Неудивительно, что именно в Санкт-Петербурге концентрируются многие участники самых громких проектов в области науки и образования – 3 вуза из 5-100, много лабораторий мегагрантов.
Изначально предполагалось, что научно-образовательные центры мирового уровня – это чисто региональная история. Что, впрочем, не мешает университетам двух столиц принимать активное участие в консорциумах. Пожалуй, лучшей эффективности добился Питерский политех (СПбПУ), который включился в «команду мечты», собранную из научных, образовательных и инновационных партнеров на площадке НОЦ Самарской области «Инженерия будущего».
А вот научные центры мирового уровня – история другая. В частности, именно в Санкт-Петербурге сформирован НЦ «Передовые цифровые технологии», в котором очевидны серьезные позиции «атомной твердыни» Росатома и Курчатовского института.
Да и в целом, именно северная столица является оплотом «старой гвардии» научной политики – и именно туда многие «сватают» Андрея Фурсенко, который рано или поздно оставит пост главного научно-образовательного советника президента.
@