Forward from: Трудолюбов
Ничего не понимающему школьнику и студенту невероятно важно было понять еще, что такое доверие. Из книг Солженицына становилось ясно, что заработать доверие людей из другого, необщего мира на воле было невозможно, а лагерь сводил их друг с другом. В воображении юного читателя «Архипелага» рождалось тайное сообщество носителей верного знания, построенное на взаимной порядочности и непримиримое к стукачам.
Было странно узнать, что существовали люди – верующие, националисты и даже убежденные коммунисты (Лев Рубин из «Круга первого», чей прототип Лев Копелев был коммунистом-идеалистом) – каких в обычной жизни не обнаруживалось. Удивительным было осознание отсутствовавших в наличной реальности – за отсутствием убеждений – полюсов «левого» и «правого», Рубина и Сологдина. Автобиографический герой Солженицына – Глеб Нержин – ругается с ними, учится у них и ищет свое место между ними.
Вообще, то обстоятельство, что идеи могут быть предметом настоящего спора, что за ними могут стоять живые люди, тоже было открытием того школьника. Мгновенно верилось, что найти таких людей можно было только в лагере и благодаря одному этому лагерный срок оказался для Солженицына главным университетом. Солженицын успел в тот университет вовремя – там еще были люди, благодаря которым связь с досоветской ясностью взгляда на мир можно было установить. Досоветское поколение еще не ушло, и еще можно было застать русского человека таким, каким он был до усиленной массовизации общества (что помню о том, как читался "Архипелаг" и "В круге первом" под конец СССР)
Было странно узнать, что существовали люди – верующие, националисты и даже убежденные коммунисты (Лев Рубин из «Круга первого», чей прототип Лев Копелев был коммунистом-идеалистом) – каких в обычной жизни не обнаруживалось. Удивительным было осознание отсутствовавших в наличной реальности – за отсутствием убеждений – полюсов «левого» и «правого», Рубина и Сологдина. Автобиографический герой Солженицына – Глеб Нержин – ругается с ними, учится у них и ищет свое место между ними.
Вообще, то обстоятельство, что идеи могут быть предметом настоящего спора, что за ними могут стоять живые люди, тоже было открытием того школьника. Мгновенно верилось, что найти таких людей можно было только в лагере и благодаря одному этому лагерный срок оказался для Солженицына главным университетом. Солженицын успел в тот университет вовремя – там еще были люди, благодаря которым связь с досоветской ясностью взгляда на мир можно было установить. Досоветское поколение еще не ушло, и еще можно было застать русского человека таким, каким он был до усиленной массовизации общества (что помню о том, как читался "Архипелаг" и "В круге первом" под конец СССР)