Страшные (?) сказки про «миф лихих 90-х» на ночь.
Не прошло и двух дней как мы писали о проблеме официальной статистики и доверии к ней. И вот у нас снова повод об этом поговорить.
Криминальная статистика — крайне интересная вещь, которой в России, к сожалению, уделяют недостаточно внимания. Недавно независимое медиа «Проект», проанализировав статистику преступности в России за последние 25 лет, сделало материал об этом с громкими выводами о «лихих 90-х» [1] (спойлер — в нулевых, по мнению авторов, все «лихее»). Здорово, что криминальная журналистика, основанная на данных, набирает обороты, но мы не можем не прокомментировать этот материал. В случае с материалом «Проекта» полученные выводы начинают рассыпаться, как только мы начинаем копать глубже и понимать, что же такое — данные о криминальной статистике. Будем вашим белым кроликом в стране чудес “Криминальная статистика” и попробуем разобраться в нескольких самых частых ошибках, которые совершают журналисты при работе с криминальной статистикой. А потом практикум :)
Во-первых, статистику любых происшествий — будь это преступления, аварии, вызовы скорой помощи или количество заказанных чашек кофе — нужно считать не в абсолютных, а в относительных числах, то есть в расчёте на 100 000 человек. Иначе то, что кажется тенденцией, окажется всего лишь демографическим спадом или ростом. Учитывая, что большинство преступлений совершается людьми до 35 лет, долю когорт в общей популяции брать во внимание особенно важно.
Во-вторых, в условиях палочной системы в России статистика любых преступлений, кроме, пожалуй, убийств (но с большими оговорками, о которых ниже), искажается до предела. У полиции (и, вообще говоря, практически любых правоохранительных органов в стране) есть планы показателей преступности, связанные с так называемым АППГ (аналогичными показателями прошлого года). Превышение количества зарегистрированных и/или нераскрытых преступлений по сравнению с уровнем прошлого года, по мысли высоких генералов, говорит о том, что полиция работает хуже (а вовсе не о том, что полиция начала работать с более сложными случаями, которые требуют заведомо больше времени и ресурсов, но с меньшей вероятностью будут раскрыты, или не о том, что преступлений по каким-то причинам реально стало больше). Поэтому федеральное и региональное начальство наказывает за невыполнение плана. Рядовым сотрудникам полиции — единственным людям, которые видят настоящую преступность — по понятным причинам приходится подгонять видение реальности под план (подробнее об этом ИПП писал в аналитическом отчёте о криминальной статистике: http://www.enforce.spb.ru/images/Staff/Crimestat_memo_2015_IRL_KGI.pdf ).
В-третьих, даже та статистика преступности, которая доходит до официальных отчётов, дополнительно искажается существующим законодательством, для которого реальность — это дело второстепенное. Например, чтобы получить реальную статистику убийств в России, нужно учитывать не только зарегистрированные преступления по статье 105 УК РФ «Убийство» (куда, кстати, попадает и убийство нескольких человек сразу), но, прежде всего, ст. 111 ч. 4 («Умышленное причинение тяжких телесных, повлекших по неосторожности смерть…»), а также несколько более редких составов (не говоря уже о людях, пропавших без вести).
В-четвертых, люди, в особенности ставшие жертвами, часто не обращаются в полицию (в силу разных причин: недоверия полиции, незначительности с их точки зрения потери, самообвинении и т.д.). Особенно это характерно для сексуального насилия: несколько допросов в полиции, судебно-медицинская экспертиза и заведомое мнение правоохранителей о том, что «жертва сама виновата», приводят к тому, что в России очень низкое количество изнасилований в официальной статистике по сравнению с другими странами. К сожалению, это не потому, что их нет, а потому что они не регистрируются.
Отдельная история — это преступления, связанные с наркотиками. Такие преступления, вообще говоря, не имеют пострадавшей стороны, поэтому их регистрация — это исключительно результат оперативной работы правоохранителей. Если считать любую покупку
Не прошло и двух дней как мы писали о проблеме официальной статистики и доверии к ней. И вот у нас снова повод об этом поговорить.
Криминальная статистика — крайне интересная вещь, которой в России, к сожалению, уделяют недостаточно внимания. Недавно независимое медиа «Проект», проанализировав статистику преступности в России за последние 25 лет, сделало материал об этом с громкими выводами о «лихих 90-х» [1] (спойлер — в нулевых, по мнению авторов, все «лихее»). Здорово, что криминальная журналистика, основанная на данных, набирает обороты, но мы не можем не прокомментировать этот материал. В случае с материалом «Проекта» полученные выводы начинают рассыпаться, как только мы начинаем копать глубже и понимать, что же такое — данные о криминальной статистике. Будем вашим белым кроликом в стране чудес “Криминальная статистика” и попробуем разобраться в нескольких самых частых ошибках, которые совершают журналисты при работе с криминальной статистикой. А потом практикум :)
Во-первых, статистику любых происшествий — будь это преступления, аварии, вызовы скорой помощи или количество заказанных чашек кофе — нужно считать не в абсолютных, а в относительных числах, то есть в расчёте на 100 000 человек. Иначе то, что кажется тенденцией, окажется всего лишь демографическим спадом или ростом. Учитывая, что большинство преступлений совершается людьми до 35 лет, долю когорт в общей популяции брать во внимание особенно важно.
Во-вторых, в условиях палочной системы в России статистика любых преступлений, кроме, пожалуй, убийств (но с большими оговорками, о которых ниже), искажается до предела. У полиции (и, вообще говоря, практически любых правоохранительных органов в стране) есть планы показателей преступности, связанные с так называемым АППГ (аналогичными показателями прошлого года). Превышение количества зарегистрированных и/или нераскрытых преступлений по сравнению с уровнем прошлого года, по мысли высоких генералов, говорит о том, что полиция работает хуже (а вовсе не о том, что полиция начала работать с более сложными случаями, которые требуют заведомо больше времени и ресурсов, но с меньшей вероятностью будут раскрыты, или не о том, что преступлений по каким-то причинам реально стало больше). Поэтому федеральное и региональное начальство наказывает за невыполнение плана. Рядовым сотрудникам полиции — единственным людям, которые видят настоящую преступность — по понятным причинам приходится подгонять видение реальности под план (подробнее об этом ИПП писал в аналитическом отчёте о криминальной статистике: http://www.enforce.spb.ru/images/Staff/Crimestat_memo_2015_IRL_KGI.pdf ).
В-третьих, даже та статистика преступности, которая доходит до официальных отчётов, дополнительно искажается существующим законодательством, для которого реальность — это дело второстепенное. Например, чтобы получить реальную статистику убийств в России, нужно учитывать не только зарегистрированные преступления по статье 105 УК РФ «Убийство» (куда, кстати, попадает и убийство нескольких человек сразу), но, прежде всего, ст. 111 ч. 4 («Умышленное причинение тяжких телесных, повлекших по неосторожности смерть…»), а также несколько более редких составов (не говоря уже о людях, пропавших без вести).
В-четвертых, люди, в особенности ставшие жертвами, часто не обращаются в полицию (в силу разных причин: недоверия полиции, незначительности с их точки зрения потери, самообвинении и т.д.). Особенно это характерно для сексуального насилия: несколько допросов в полиции, судебно-медицинская экспертиза и заведомое мнение правоохранителей о том, что «жертва сама виновата», приводят к тому, что в России очень низкое количество изнасилований в официальной статистике по сравнению с другими странами. К сожалению, это не потому, что их нет, а потому что они не регистрируются.
Отдельная история — это преступления, связанные с наркотиками. Такие преступления, вообще говоря, не имеют пострадавшей стороны, поэтому их регистрация — это исключительно результат оперативной работы правоохранителей. Если считать любую покупку