Forward from: Russian Review
Продолжая тему преследований за «госизмену». В конце 90-х одного журналиста уже судили по статьям, которые сейчас вменяют Сафронову. Тогда ему не помогли ни правозащитники, ни ЕСПЧ.
Меня обвинили в том, что я собирал по заданию японской разведки сведения, составляющие государственную тайну, и передавал их.
Военный суд два года разбирался и выяснили, что нет ни сведений секретных, ни одного факта передачи, ни умысла, ни ущерба - ничего. Суд увидел, что в моем деле нет никакой госизмены.
Но два года отсиженных мною уже в тюрьме надо было как-то оправдать, объяснить или кого-то за это наказать. Нашли для меня другую статью - "превышение должностных полномочий".
Но приговор был мертворожденным - потому что журналист не является должностным лицом. Через полтора года Верховный суд приговор отменил, направил дело на новое рассмотрение, и все началось сначала.
Меня выпустили в 1999 году летом, и где-то год с небольшим я был на относительной свободе. А там уже Путин пришел к власти. И когда еще было непонятно, будет ли второй суд, местные приморские чекисты меня увидели в городе и говорят: "Ну все, старик, держись! Президент наш, так что тебе сидеть".
И мне дали еще два года: в 2001-м - посадили, в 2003-м - выпустили. За одно и то же дело.
Потом, когда все уже закончилось, и меня позвали в управление ФСБ, чтобы вернуть деньги, которые у меня пять или восемь лет назад при аресте забрали, я у них спросил - зачем вам нужен был этот позор? Они говорят: "Профилактика".
И действительно, больше сейчас и не пишет никто про радиоактивные отходы и списанные лодки - всяком случае на Тихоокеанском флоте. Что, их меньше стало? Да нет.
Надеюсь, что в этот раз всё будет не так депрессивно.
Меня обвинили в том, что я собирал по заданию японской разведки сведения, составляющие государственную тайну, и передавал их.
Военный суд два года разбирался и выяснили, что нет ни сведений секретных, ни одного факта передачи, ни умысла, ни ущерба - ничего. Суд увидел, что в моем деле нет никакой госизмены.
Но два года отсиженных мною уже в тюрьме надо было как-то оправдать, объяснить или кого-то за это наказать. Нашли для меня другую статью - "превышение должностных полномочий".
Но приговор был мертворожденным - потому что журналист не является должностным лицом. Через полтора года Верховный суд приговор отменил, направил дело на новое рассмотрение, и все началось сначала.
Меня выпустили в 1999 году летом, и где-то год с небольшим я был на относительной свободе. А там уже Путин пришел к власти. И когда еще было непонятно, будет ли второй суд, местные приморские чекисты меня увидели в городе и говорят: "Ну все, старик, держись! Президент наш, так что тебе сидеть".
И мне дали еще два года: в 2001-м - посадили, в 2003-м - выпустили. За одно и то же дело.
Потом, когда все уже закончилось, и меня позвали в управление ФСБ, чтобы вернуть деньги, которые у меня пять или восемь лет назад при аресте забрали, я у них спросил - зачем вам нужен был этот позор? Они говорят: "Профилактика".
И действительно, больше сейчас и не пишет никто про радиоактивные отходы и списанные лодки - всяком случае на Тихоокеанском флоте. Что, их меньше стало? Да нет.
Надеюсь, что в этот раз всё будет не так депрессивно.