Улыбка Уэльбека


Channel's geo and language: Russia, Russian
Category: Books


Отзывы на книги: современная проза и нон-фикшн

Related channels

Channel's geo and language
Russia, Russian
Category
Books
Statistics
Posts filter




Экслибрис. Лучшие книги современности. Митико Какутани.

Я люблю книги о книгах и книжных критиков, в юности фанатела от Льва Данилкина из “Афиши”, потом влюбилась в Галину Юзефович (да, я читала все три ее книги и мне понравилось). Поэтому не могла я пройти мимо сборника рецензий самого влиятельного критика англоязычного мира - Какутани писала для The New York Times более 30 лет и ушла на пенсию в 2017, за свои рецензии получила Пулитцеровскую премию. Все трепетали и боялись, а вдруг “обкакутанит” своим негативным отзывом (каламбур не мой).

Книжка красивая - на отличной плотной бумаге, что чудо чудесное в наши времена, с иллюстрациями. Начала читать, и у меня почти сразу подгорело, я аж не выдержала и написала первый в жизни отзыв на Лабиринте - о том, что перевод доверили человеку, который не отличает fiction от sci-fi и, не дрогнув, пишет, что Гомер, Фолкнер и Шервуд Андерсон - это научная фантастика. И еще о том, что автор настолько ненавидит Трампа, что не успокоилась, выпустив сперва “Смерть правды: заметки о лжи в эпоху Трампа”, и не может удержаться от того, чтобы не упоминать его в каждой второй рецензии в пассажах типа “а вы знаете, кто еще злодей и покушается на нашу святую американскую демократию? Конечно он, любимый, на пару с кровавым и ужасным Владимиром Путиным”. Меня сложно заподозрить в симпатии к кому-то из них, но под конец я уже начала нервно пришептывать: “о нет, рецензия на цикл о Гарри Поттере, пожалуйста, оставь Волан-де-Морта в покое” (к счастью, тут обошлось).

Боюсь, что я сама немножко Трамп и повредила продажам книжки своим отзывом, притом что потом меня перестал раздражать и корявый перевод, и то, что многовато книг схожей тематики, например, про трудности иммигрантов из стран третьего мира. Или тех самых, про великих президентов-демократов, которые заложили основы самого справедливого общества (несмотря на первородные грехи - уничтожение индейцев и рабство), и ужасы тирании. Вряд ли это заявленные Books to Reread, хотя классики, как совсем, так и менее очевидной, тут тоже много.

В итоге я получила удовольствие и, хоть почти все, что мне захотелось прочитать, уже было мне известно и давно лежит в запасах, кое-что я переложу в стопочку поближе. Например, “Вчерашний мир. Воспоминания европейца” Цвейга, которые кажутся идеальным дополнением к “Истории одного немца", или “Язык третьего рейха. Записная книжка филолога” Виктора Клемперера - он был одним из “персонажей” только что дочитанной “Мобилизованной нации” и вот написал про нацистский новояз (я все о том же, о больном). Пару книг я все же докупила: это "Утц" - сборник автора крутейших тревелогов Брюса Чатвина и “Великая война и современная память” Пола Фассела, которую она лишь мельком похвалила, раритет о том, как писатели осмысляли опыт Первой мировой в своих произведениях.

Ну и что, что автор так сильно переживает о том, что Трамп строил свою стену и разлучал детей мигрантов с родителями. Да, ее отец переехал в США из Японии, а мама вместе с дедом и бабушкой пережила жуткое во время кампании по интернированию японцев. “Входя в немногочисленную группу небелых детей в школе, я тянулась к чтению книг о чужаках, которые пытались понять, кто они и где их место”.

Какутани честно написала в предисловии, что это скорее рассказ восторженной поклонницы о любимых книгах, а не критика, поэтому глубоких разборов и неочевидных наблюдений о Маркесе или Камю тут нет. Но желание почитать что-то из списка она усиливает.




С «Турдейской Манон Леско» Всеволода Петрова у меня получилось странно — я многого ждала, потому что эта небольшая автобиографическая повесть вроде как забытая жемчужина чистой как роса прозы. А увидела плосковатую и затянуто-однообразную историю про вожделение.

Эстет и интеллектуал, для которого главная ценность — одиночество где-то там, среди высоких мыслей, оказавшись в теплушке санитарного поезда, влюбляется в молодую, ветреную, простую, как три рубля, Верочку, вся суть которой — жизнь здесь и сейчас. В центре её внимания потребность нравиться мужчинам, понятая как доступность. И он с ней на время выпадает из этой своей внутренней жизни и становится таким же, живущим в настоящем, существом, у которого в голове только "ах, как я тебя люблю, Вера, Вера", как и у всех влюблённых. Говорит и думает только о ней, то идеализирует, то снисходительно обсуждает за глаза с более равной ему интеллектуально докторшей.

Может быть, на войне и правда, как в последний раз. Но все эти "ой любимка моя" из страницы в страницу — раздражают, глаза закатываются сами собой, ну-ну, знаем мы такую любовь. И да, по мере развития романа градус кипения понижается, герой постепенно возвращается к себе, из дольнего мира в горний.

Меня бесили эти слащавые ахи вздохи при недостатке сюжета. Но, когда я узнала из следующих за повестью дневников, что за человеком был автор, когда и из какого материала он написал эту повесть, мне стало интересно думать о ней. Это как слушать интимные сплетни про незнакомых людей скучно, но если то же самое расскажет друг, которого любишь и уважаешь — вовсе нет.

Искусствовед, который очень хотел стать писателем. Друг Ахматовой и Хармса. Его дневники интересны не событиями — с ним мало что происходит, а тем, что у него в голове. Идёт тяжелейший год блокады и бомбёжек — об этом вскользь. Про еду — вообще ни слова, про смерти — немного, про трупы на улицах — ничего. Зато подробно о том, какие книги прочёл и какие ещё нужно отыскать. Я недавно читала блокадные дневники Л. Шапориной — совсем другое волнует человека в те же даты. Не порекомендую прям всем, но если вам близко про мир петербургской богемы, если интересны рассуждения в духе "а можно ли считать романтизм течением экзальтированных истеричек", про гениев и творцов, про сквозного персонажа в романах Достоевского, то да.

Мне дневники очень понравились — нашла кучу интересных отсылок, что почитать, многое личное оказалось близким. После прочтения дневника и повесть кажется лучше, когда знаешь, как всё было в жизни.


2 книги о любви на войне

«Зимний солдат» Дэниела Мейсона — кинематографичный роман с бодрым сюжетом о маленьком военном госпитале в украинских Карпатах. Началась Первая мировая, и главный герой — молодой врач, робкий юноша из хорошей венской семьи, вундеркинд от медицины, который всё знает, но живых пациентов в глаза не видел — бросает универ, чтоб поскорее начать практику на фронте (а что не так?). И встречает там медсестру-монахиню из местных, которая буквально только спустилась с гор, бойкую и ловкую, и вот она-то умеет всё: и ногу ампутировать, и пациента-похабника приструнить. Понятно, что у такой парочки работа пойдёт даже в условиях нехватки руки и медикаментов, тотальной вшивости, суровой зимы. Но однажды появится особенно сложный пациент с загадочной болезнью, военным неврозом, которого во что бы то ни стало надо вылечить, и всё пойдёт наперекосяк.

Это книга о войне почти без войны, где боевые действия выглядят как то нарастающие, то затухающие потоки раненых. В ней множество натуралистичных медицинских подробностей, ведь, открою секрет с последних страниц, её написал настоящий врач-психиатр. У героя есть “необычайная способность воспринимать то, что находится под кожей”, наверное, это же умение всматриваться в людей пригождается врачу, чтобы стать хорошим писателем. Булгаков, оказывается, в те же годы почти в тех же местах работал в госпитале по другую сторону фронта.

Здесь приятный мягкий юмор, над которым то и дело похмыкиваешь, и много всего происходит, а ещё она очень хорошо переведена (Александрой Борисенко и Виктором Сонькиным). Маленький недостаток всё же есть — та часть, что про любовь, очень уж ванильна. Но это легко простить, потому что это не куриный бульон для души, а история о потерянном рае — когда-то давно ты был очень счастлив, но, как раньше, уже не будет и вернуться туда нельзя.




Forward from: Книгижарь
«Мемориал» получил Нобелевскую премию мира, вау!
Их книги все еще можно купить в магазинах и читать на букмейте https://ru.bookmate.com/authors/MVTysVzo

Советую «Знак не сотрется» — абсолютно гениальный нонфик об остарбайтерах, который еще и «Просветителя» получал https://daily.afisha.ru/brain/7512-dolgie-gody-imi-nikto-ne-gordilsya-oni-ne-byli-uchastnikami-voyny/






Наконец-то. В серии "Великие романы" должен был вот-вот выйти ещё один долгострой, "Дело Спаршолта" Алана Холлингхерста, тоже очень ждала, но похоже не выйдет из-за новых приколов про "лгбт-пропаганду", АСТ удалили даже карточку книги с сайта 😑




Книги, которые украсили мою поездку в Петербург

«Памятники архитектуры Санкт-Петербурга»
Б. Кирикова — альбом-справочник с красивыми ч/б фото. 100 главных зданий от барокко до сталинского ампира, выбранных историком архитектуры. Для каждого — краткое описание, какие приёмы использовал автор, на какие детали обратить внимание. Тексты сдержанны и академичны, никаких прохладных историй из жизни здания и его обитателей, одни ризалиты, филёнки, аттики и курдонёры. Но помогают уложить в голове, чем один стиль отличается от другого, в каком порядке что строилось. И составить список, что посмотреть, конечно.

У издательства «Коло» есть и другие столь же красивые книги: «Архитектура петербургского модерна», «Архитектура ленинградского авангарда» того же Кирикова или «Северный модерн» В. Лисовского.

«Ленинград: архитектура советского модернизма. 1955–1991. Справочник-путеводитель», которой недавно продолжилась чудесная серия музея «Гараж» (первые книги — про Москву и Алма-Ату). Всё больше людей видят красоту в архитектуре, которая раньше казалась серой, убогой и не достойной сохранения. Теперь за ней ностальгически видится время оттепельных надежд, когда человек полетел в космос, и будущее казалось светлым и полным возможностей.

Это и мой любимый стиль — бетонно-стеклянные коробки и дома на ножках приносят больше радости, чем кружевное барокко и даже некогда любимые завитушки модерна.

Вот её по-настоящему интересно читать, тут живые (и часто печальные) истории, как архитекторы выкручивались в условиях идеологической цензуры, дефицита качественных материалов и наказов партии об экономности. Какие клички народ давал этим зданиям, как в них жилось-работалось и что с ними стало сегодня.

Ну и о том, что привезла из Питера.

«Жизнь русского обывателя. На шумных улицах градских» Л. Беловинского — это второй том трилогии про повседневную жизнь городов и деревень Российской империи в конце XVIII - начале XX века. Это переиздание, в прошлый раз мне не хватило только этой части. Другие пока не читала, в самолёте начала эту, первая глава о том, как выглядели и вообще были устроены города (самоуправление, суды, налоги, полиция) показалась сумбурной компиляцией из разных источников (документы ведомств, дневники и мемуары), местами сухой и скучной (факты ради фактов), местами интересной (например, как по центральным ныне улицам ходил пастух с трубой и созывал коров).

«Князь Феликс Юсупов: "За все благодарю...". Биография» Е. Красных. С тех пор, как в прошлом году я сходила в Юсуповский дворец на Мойке (там убили Распутина, шикарные интерьеры, рекомендую), мне хочется узнать побольше об этой семье. Мемуары Феликса найти легко, а вот эта книга давно везде кончилась, но в магазине при дворце их целая стопка.




Шум падающих вещей. Хуан Габриэль Васкес

Прям ждала эту книгу, потому что мне очень понравился «Нетленный прах» — первый роман писателя, вышедший по-русски. Мне вообще интересно всё испаноязычное, Латинская Америка и Колумбия Эскобара (спасибо Нетфликсу).

Молодой преподаватель Антонио ходит в бильярдную после работы и знакомится там с загадочным немногословным мужиком Рикардо Лаверде. Говорят, он отсидел 20 лет и только вышел, за что — никто не знает. Завязывается что-то вроде приятельства, Лаверде сперва грубовато пресекает попытки расспросов о себе, а потом, поддавшись пьяному порыву, хочет излить душу, но уже Антонио отказывается, потому что слушать бухие откровения едва знакомого типа как-то неловко и не к месту. Вскоре Лаверде внезапно погибает (это не спойлер), а жизнь Антонио, по случайности оказавшегося рядом, разбивается на до и после.

Из-за эффекта завышенных ожиданий хороший роман впечатлил меньше, чем мог бы. Он написан раньше «Праха», и очень заметно, как за несколько лет после автор вырос в мастерстве. Это снова история про одержимость прошлым, главный герой почти такой же, отдельные мысли повторяются почти дословно (как меняется жизнь мужчины, когда он становится папой маленькой девочки). На фоне — убийства и взрывы эпохи Дона Пабло, а еще реальные авиакатастрофы: трагедия на авиашоу в 1938, бомба наркобарона в 1989, разбившийся в горах самолет American Airlines в 1995. Занятно про будни американских волонтеров «Корпуса мира», которые приехали спасать туземцев от их тяжелой судьбы, но не забывают между тем банчить наркотой. Вот эта исторически-антуражная часть очень интересна, основной же сюжет не так удачен — в семейно-любовных отношениях многовато мелодрамы, совпадения в судьбах героев слишком нарочиты, туман, который нам тут пытается напустить автор, не так загадочен (за что, в самом деле, можно сидеть в тюряге в такие времена). Но все же роман не скучен, довольно увлекателен, а детали колумбийского быта окупают слабости.

В автобиографичном «Прахе» Васкес рассказал, почему он решил написать эту книгу, «Шум падающих вещей». Глядя на фотографию бегемота, сбежавшего из частного зоопарка в бывшем поместье Эскобара, он вспомнил, как посещал этот зоопарк вместе с семьей одноклассника, втайне от своих родителей, потому что те не одобрили бы визит в угодья криминального босса и убийцы министров, политиков, судей. Так он почувствовал, что надо записать, как скучная Богота, в которой такие убийства уже не могли случиться, в 80-е снова превратилась в место, где каждый день боишься, что близкие погибнут, задержавшись в гостях, приходится там и ночевать, потому что комендантский час, а окна в домах надо заклеивать крест-накрест, чтоб никого не убило осколками.

Взрослевшие в такое время узнают друг друга по страху в глазах, увидев бесхозную сумку в метро. Он написал, чтоб рассказать, как меняет людей такое ежедневное насилие — даже если не затронет лично тебя, то обязательно травмирует своей близостью, постоянной и неминуемой возможностью. Я уже писала, что опыт жизни в Колумбии и России кажется похожим — страны, где мира и спокойствия нет и не предвидится. А теперь думаю, что и это у нас общее — их 80-90е это наши 90е-нулевые, те же убийства на улицах и теракты каждый год. Мы, тридцатилетние, взрослели в той же атмосфере смутно ощущаемой угрозы, когда страшно увидеть женщину в хиджабе, например. Сразу захотелось прочитать «Сезон отравленных плодов» Веры Богдановой о том, как эти вот времена повлияли на наши характеры и судьбы.

Роман вышел сразу в двух переводах, в похожих обложках — я читала перевод Маши Малинской, есть еще «Звук падающих вещей» Михаила Кожухова (тот самый ведущий программ о путешествиях). Издательство Livebook позиционирует перевод Маши как более аутентичный колумбийским реалиям, а перевод Михаила как максимально адаптированный для российского читателя. Я послушала презентацию, где Михаил рассказал, что в его версии опущены всего пара малозначимых деталей, кажется, что оба перевода точны и хороши. Но все-таки Маша профессиональный переводчик, а для Михаила это был первый опыт.




Все знают, что немецкие города были разрушены бомбежками в войну. Все видели руины в кино. Но лично я до сих пор никогда не думала о том, как именно, сколько людей погибло, какой кровавой баней для жителей были эти пожары. Как не думала и о том, почему памяти об этих событиях нет в массовой культуре, никаких известных книг и фильмов, об этом вообще не принято говорить. Есть “Бойня номер пять” Воннегута, пережившего бомбардировку Дрездена. Я не читала, но из отзывов ясно, что само пожарище в романе как раз и не показано, авторский замысел - умолчание о том, что нельзя адекватно перевести в слова.

В “Естественной история разрушения” В. Г. Зебальда этому посвящено центральное эссе. Можно ли как-то оправдать - в военном и моральном отношении - эту воздушную войну. Что об этом думали немцы тогда и сейчас. Нормально ли пить кофе на балконе, когда руины соседнего дома еще дымятся после вчерашнего налета. Как выглядит заживо изжаренный, не сгоревший, а спекшийся человек. Почему немецкие писатели не хотели или не смогли написать свои главные книги об этом.

Другие эссе сборника про трех малоизвестных у нас писателей тоже интересны, но читаются труднее (последнее про Петера Вайса вообще кое-как осилила).

Я взялась за нее (мой первый Зебальд) именно сейчас по понятным причинам. Потому что Галина Юзефович написала, что это вот прям про нас с вами, Алексей Поляринов считает, что современным писателям есть о чем подумать, Сергей Лебеденко вот тоже о ней написал.

А на Каннском фестивале, который начнется через неделю, покажут новую документалку Сергея Лозницы «Естественная история разрушения», из хроники, вдохновленную этой книгой.

Летом 1943 года, после гамбургской огненной бури, она, в ту пору шестнадцатилетняя девушка, была волонтером на штральзундском вокзале, когда туда прибыл спецэшелон с беженцами, большинство которых были еще совершенно не в себе, неспособные ни о чем рассказать, потерявшие дар речи, а не то рыдающие от отчаяния. Так вот, по словам шеффилдской дамы, многие из женщин, прибывших с этим эшелоном из Гамбурга, действительно везли в чемоданах своих мертвых, задохнувшихся при налете в дыму или иным способом погибших детей. Что сталось с матерями, бежавшими с подобным грузом, удалось ли им вновь привыкнуть к нормальной жизни и если да, то как, – мы не знаем. Однако из таких вот обрывков воспоминаний, пожалуй, становится понятно, что невозможно залатать глубинные травмы в душах тех, кто сумел спастись из эпицентров катастрофы. Право молчать, которое присвоило себе большинство таких людей, столь же неприкосновенно, как право выживших в Хиросиме, о которых Кэндзабуро Оэ пишет в своих записках 1965 года об этом городе, что многие из них и спустя двадцать лет после взрыва бомбы не могли говорить о случившемся в тот день.


За прошедшие 2 месяца моё чтение, как и у многих, поменялось. Хочется читать то, что объясняет происходящее. Достала с полок всё актуальное и, как обычно, читаю несколько параллельно.

Решила поделиться с вами списком, пусть я долго расчехлялась, и многие названия уже появлялись в других подобных рекомендациях.

Как мы к этому пришли
Михаил Зыгарь. Вся кремлевская рать: Краткая история современной России
Сергей Алексашенко. Контрреволюция. Как строилась вертикаль власти в современной России и как это влияет на экономику
Чарльз Кловер. Черный ветер, белый снег. Новый рассвет национальной идеи
Екатерина Шульман. Практическая политология. Пособие по контакту с реальностью
Владимир Гельман. Авторитарная Россия: Бегство от свободы, или Почему у нас не приживается демократия

Украина и Россия - так всё-таки один народ или нет?
Сергей Беляков. Тень Мазепы. Украинская нация в эпоху Гоголя и Весна народов. Русские и украинцы между Булгаковым и Петлюрой
Сергей Плохий. Потерянное царство. Поход за имперским идеалом и сотворение русской нации (с 1470 г. до наших дней)

Как было у немцев
Себастьян Хафнер. История одного немца: Частный человек против тысячелетнего рейха и Некто Гитлер: Политика преступления
Эрик Ларсон. В саду чудовищ: Любовь и террор в гитлеровском Берлине
Николас Старгардт. Мобилизованная нация. Германия 1939-1945
В. Г. Зебальд. Естественная история разрушения
Джонатан Литтелл. Благоволительницы

Как отношение государства и общества к прошлому влияет на настоящее
Николай Эппле. Неудобное прошлое: память о государственных преступлениях в России и других странах
Иван Курилла. Битва за прошлое. Как политика меняет историю
Евгения Лёзина. XX век: проработка прошлого. Практики переходного правосудия и политика памяти в бывших диктатурах. Германия, Россия, страны Центральной и Восточной Европы

Что нас ждёт дальше
Джеймс Гриффитс. Великий китайский файрвол. Как создать свой собственный интернет и управлять им
Моника Блэк. Земля, одержимая демонами. Ведьмы, целители и призраки прошлого в послевоенной Германии


Forward from: Слова и деньги
Тем временем у Всенауки прибавление на полке бесплатных книг. И теперь их можно удобно скачать одним архивом. Скачал — и чтение на пару-тройку лет обеспечено
https://vsenauka.ru/knigi/besplatnyie-knigi.html




В этом году здесь было мало постов про книги, потому что прочитано немного и писать о том, что просто норм, мне не хотелось. Спасибо, что вы это читаете, я не планирую бросать этот канал, просто не хочу засорять эфир высосанным из пальца.

И вот наконец мне попался “Нетленный прах” Хуана Габриэля Васкеса - отличный роман, один из двух лучших за год, без всяких скидок (второй - Евгенидис).

Представим, что в стране есть супер популярный политик-либерал, лидер оппозиции, юрист и отличный оратор. В момент, когда поддержка небывало высока, народ выходит на многотысячные митинги, случилось покушение. Застрелен в центре города, на глазах у всех.

Это было в Колумбии в 1948, а следом - кровавый бунт, гражданская война и политический хаос. Для страны это убийство стало вехой, вечным предметом споров и рефлексии, потому что оно запустило волну насилия, почти непрерывную и до сих пор ещё тлеющую войну либералов и консерваторов, правительства и радикальных группировок, левых и правых, к которым в 80-е добавились еще и наркокартели. Как и другие громкие покушения (вспомним JFK) оно неизбежно обросло конспирологией.

Бродить по неспокойным улицам Боготы будем вместе с героем по фамилии Васкес, чья биография целиком совпадает с авторской. Он много лет провёл в Европе, уехав от того, во что превратилась страна при Пабло Эскобаре (тут будет много приветов тем, кто смотрел Narcos). Писатель приезжает на родину погостить и застревает там из-за внезапных осложнений у беременной жены. Тут его и настигает прошлое, загадки этого покушения и ещё одного, тоже знакового, в деталях которых ему придётся разобраться.

Сам Х.Г. Васкес сказал, что это и автобиография, и историческое исследование, и криминальный роман, и теория заговора, и рассуждения о том, что мы за страна. Реальная история XX века перемешана с художественным вымыслом, и не всегда понятно, что есть что. Документы и фотографии на страницах как реверанс “страннейшему творчеству некоего В. Г. Зебальда”. Это марево и есть лучший способ рассказать о скелетах прошлого в стране, где оно постоянно переписывается, а общество так и не может договориться, было ли нечто “бесчеловечным и ужасным или же нормальным, желанным и даже достойным похвалы”.

Читателю, который переживает о политике и видит настоящее и будущее в мрачном свете, книга почти наверняка понравится. Потому что у России и Колумбии явно много общего - “за века нашего существования ничего не изменилось и не изменится никогда, ибо наша несчастная страна больше всего напоминает мышь, бегущую в колесе”. Мне были близки и рассуждения про долю эмигранта, когда ты и там не свой, и сям уже не свой. Можно вывезти себя из Колумбии, но выведешь ли Колумбию из себя.

Но здесь не только это. Текст пропитан тонко пойманными мыслями, житейскими нюансами, которые вызывают мгновенное узнавание. За это я полюбила и “Свадебный сюжет” Евгенидиса. Такие книги могут быть о чём угодно, любая сюжетная магистраль плюс вот эти осколки золота. Наверное, это свойство большой литературы. Поэтому Васкес, ещё неизвестный в России, нахвален критиками и премиями. Нигде не обходится без упоминания великого колумбийца Маркеса, а этот роман попал в шортлист международного Букера.

И ура, уже переводится на русский его “Шум падающих вещей”, теперь целиком про Колумбию времен Эскобара, выросший из воспоминаний 12-летки о походе в зоопарк наркобарона, ту самую асьенду с воротами под белым самолётиком из заставки сериала. Я фанат и обязательно напишу.

20 last posts shown.

35

subscribers
Channel statistics