Вкратце


Channel's geo and language: Russia, Russian
Category: Education


Перчёная обыденность

Related channels

Channel's geo and language
Russia, Russian
Category
Education
Statistics
Posts filter


​​Самый скандальный случай родовой принадлежности иностранного слова в течение многих десятилетий – пресловутый кофе. Или всё же пресловутое? Слово кофе попало в крайне странную ситуацию. С одной стороны, средний род для него известен филологам давно. С другой стороны, употребление его в среднем роде по-прежнему воспринимается в штыки.

А почему, собственно, кофе должен быть мужского рода? В русском языке слова, оканчивающиеся на Е, обычно среднего рода. Откуда же взялся мужской род?

Когда в популярных очерках пытаются это объяснить, часто вспоминают о существовании формы кофий: мол, вначале говорили кофий, а потом слово изменилось, а мужской род остался. Если обратиться к Национальному корпусу русского языка, то оказывается, что в промежутке между 1700 и 1800 г. форма кофий встречается 25 раз, тогда как кофе – 84 раза. В текстах 19 века кофий – 93 раза, кофе – 1593 раза. Получается, вариант кофе был основным с самого начала, а кофий перестал быть литературной нормой ещё к концу позапрошлого века. Так что теория, будто мужским родом нынешнее слово кофе обязано форме кофий, не подтверждается.

Почему общественное мнение так настаивает на мужском роде слова кофе – загадка, учитывая, что большинство несклоняемых заимствованных слов на –о и –е благополучно приняло средний род: суфле, пальто, метро и пр. Более того, у кофе имеется двойник – какао. И никому не приходит в голову упрекать человека, говорящего «мое какао», в безграмотности.

Возможно, дело в ореоле социального престижа и элитарности, которым обладал в России кофе в самом начале. Принадлежность к элите должна была маркироваться особым языком, которым не владеет «плебс», - в частности, «правильным» произношением иностранных слов, обозначающих предметы статусного быта.


​​Огромное количество пар «ложных друзей» существует между английским и французским языками, в которых эти пары заимствованы из латыни. Таково, например, слово concurrence. По-французски это наша конкуренция, а вот в английском слово приняло прямо противоположное значение – «согласие». Как такое возможно?

В латинском языке concurrens дословно означает «бегущий вместе». Как вы понимаете, бежать можно вместе и на соревнованиях, и в дружеской компании – цель в слове не уточняется. В античной латыни у глагола concurrere был широкий спектр значения – от «сбегаться в одно место» до «сталкиваться, сражаться».

Так вот, католическая церковь называла словом concurrentia совпадение церковных праздников, которые по замыслу совпадать были не должны, но в силу подвижности церковного календаря такое иногда всё-таки происходило. Праздники оказывались «конкурирующими» - они требовали разной обрядности, и духовенство оказывалось перед нелегким выбором, какой же из них главнее. В английском же осталось лишь общее значение «совпадение», которое затем превратилось в «согласие».


Английский язык весьма причудливо обошёлся с названием таракана. В самом деле, почему таракан по-английски cockroach? Cock означает «петух», roach – «плотва». Но на гибрид птицы и рыбы таракан уж никак не похож.

Любителям музыки ответ подскажет название старинного танца – времён, когда ещё не было ни компакт-дисков, ни магнитофонов. «Кукарача»! La Cucaracha и значит по-испански «таракан». Эта шуточная народная песня стала популярной во время Мексиканской революции начала 20 века, так как «тараканами» называли правительственные войска. Англичанам это слово было непонятно, но жажда слышать что-то понятное оказалась сильнее логики и смысла.


​​В течение 20 месяцев студент-психолог под инициалами S.F. приходил в лабораторию и каждый раз проводил час за увлекательным занятием: запоминал случайные последовательности цифр. Ему называли какие-то цифры, например: 3,4, 9, 2, 8, 9, 3. Он должен был их повторить. Если у него получалось, то в следующий раз последовательность увеличивалась на одну цифру. Если не получалось – на одну цифру уменьшалась.

Сначала S.F. был способен удержать в своей рабочей памяти около 7 цифр. Но потом это число начало расти. И расти. И расти. В конце периода тренировок он мог воспроизводить 79 цифр, которые услышал один раз. Означает ли это, что у S.F. улучшилась рабочая память? Как ни парадоксально, нет.

S.F. серьезно увлекался бегом – и как спортсмен, и как болельщик. На первом этапе обучения его прогресс был связан с тем, что он ассоциировал цифры с какими-то конкретными беговыми рекордами, которые уже хранились в его долговременной памяти. Когда он слышал «3492», он не запоминал четыре цифры. Он успевал подумать: «3 минуты и 49,2 секунды – приблизительно мировой рекорд бега на милю» - и дальше помнил одну единицу информации, мировой рекорд. Для последовательностей, которые не соответствовали никаким рекордам, он представлял что-нибудь другое, например возраст человека (893- 89 лет и 3 месяца) или дату (1944 – война почти закончилась).

Первый скачок в обучении был связан именно с тренировкой способности быстро подбирать ассоциации для любых сочетаний цифр. Второй скачок – с тем, чтобы научиться группировать несколько таких единиц. Таким образом, 34928931944 превращались у S.F. в единый образ «мировой рекорд бега на милю, установленный очень старым человеком в конце мировой войны». А дальше он аналогичным образом группировал следующие цифры, которые ему называли.

Наши способности к обработке информации ограничены, но резко расширяются, если мы можем опереться на какие-то знания, которые уже записаны в долговременной памяти. Собственно, именно это и отличает профессионалов от новичков: у них разная эффективность работы с потоком информации. У профи больше шансов сфокусироваться на самом важном, и так происходит именно потому, что он тратит меньше ресурсов на обработку того, что ему уже и так известно.


​​Если люди учат что-то и вскоре ложатся спать, то это записывается им в долговременную память. Если люди учат что-то утром, то это перебивается всеми последующими дневными впечатлениями, и когда они наконец добрались до кровати, закреплять там уде нечего. Поэтому серьёзными вещами, такими как обучение, надо заниматься ближе к ночи.

В магистратуре по когнитивным наукам в Высшей Школе Экономики, которую делали нейробиологи, нет первой пары. Второй обычно тоже нет. Пятая и шестая есть регулярно. Учёные понимают: бессмысленно учить людей по утрам. И к тому же бессмысленно учить чему-то людей, которые не высыпаются. Они всё равно ничего не запоминают.


​​Учиться полезно, чтобы сохранить здоровье мозга. Но лучше делать это не тогда, когда возрастное снижение когнитивных функций уже успело далеко зайти, - а лет на двадцать раньше, пока мозг еще здорово умеет растить себе нейронные связи на всю оставшуюся жизнь, и сможет извлечь из университетского образования намного больше пользы. Так что если вам сейчас, например, тридцать и вы думайте, что вам делать дальше со своей жизнью: то ли зарабатывать деньги на квартиру, то ли рожать детей, то ли пойти на образовательные курсы (в аспирантуру, на второе высшее…), - то лучше всего выбрать последний вариант. Зарабатывать можно параллельно. Эмбрионы можно заморозить. А вот новые синапсы нужно растить смолоду.


​​Если вы, как и многие другие современные взрослые, когда-нибудь упрекали своих родителей в том, что они не отдали вас на языковые курсы в раннем детстве, когда у людей такие прекрасные способности, - то настало время перед ними извиниться. Прекрасные способности детей проявляются только тогда, когда они погружены в языковую среду. А вот когда мы говорим об обучении в классе пару-тройку раз в неделю, то эти удивительные способности немедленно куда-то деваются. Здесь на успех влияет мотивация, уверенность в себе, способность понимать логические связи и готовность прикладывать сознательные усилия для переработки больших объемов информации. А с этими качествами у взрослых как раз обычно получше, чем у детей. Поэтому и прогрессируют они быстрее. Так что если и обижаться на родителей, то только за то, что они не наняли вам англоязычную няню.


​​Эксперимент: в лаборатории 150 человек, вы показываете им одно и то же видео про автомобильную аварию. Ничего страшного, машины пытались разъехаться и просто поцарапали друг друга. Потом вы спрашиваете одну группу испытуемых: «С какой скоростью ехали машины, когда они соприкоснулись?». А другую спрашиваете: «С какой скоростью ехали машины, когда они врезались друг в друга?».

Нетрудно догадаться, что скорость автомобилей окажется разной в зависимости от формулировки вопроса. Те, кто описывал врезавшиеся автомобили, в среднем сообщили, что они ехали со скоростью 16 км/ч. Испытуемые, размышлявшие о соприкоснувшихся автомобилях, приписали им скорость 12 км/ч.

Это не удивительно. Люди не очень хорошо умеют оценивать время, расстояние и скорость. Поэтому вполне естественно, что они бессознательно опираются на подсказку, содержащуюся в формулировке вопроса, и корректируют свои оценки в соответствии с ней.

Но интереснее другое. Через неделю испытуемых снова пригласили в лабораторию. Ролик больше не показывали. Зато спросили, видели ли они разбитое стекло. Те, кто размышлял о врезавшихся автомобилях, разбитое стекло припомнили 16% участников. Те, кто думал о соприкоснувшихся машинах – 7%. Кончено же, никакое стекло в ролике не разбивалось.


​​Мозг конструктивно предрасположен к тому, чтобы укреплять связи между теми нейронами, которые мы часто используем совместно. И ослаблять связи между теми нейронами, которые мы совместно не используем. До такой степени, что маленький ребёнок со временем может научиться самостоятельно пользоваться ложкой. Всё потому, что любое долгосрочное обучение – это физические изменения в мозге.

Тут можно приводить огромное количество метафор. Например, можно сравнить мозг с полем, заросшим травой. Сначала по нему можно ходить в любом направлении, нет разницы в эффективности, куда бы вы не повернули. Но постепенно на тех направлениях, по которым вы чаще всего прогоняете нервные импульсы, появляются тропинки. Потом грунтовые дороги. Потом трёхполосные шоссе. Ходить по траве и протаптывать новые тропинки по-прежнему возможно, но с большей вероятностью нервный импульс отправится по уже проторенной дороге.

Эта история про новые нейронные связи страшно важна для любого целенаправленного обучения. Каждый раз, когда вы занимаетесь повторением, вы повышаете вероятность того, что новые нейронные связи сформируются. Когда вы учите любой материал маленькими кусочками в течение долгого времени, вы запоминаете намного больше, чем при попытке загрузить в голову всё сразу за один день перед экзаменом, - скорость усвоения информации ограниченна именно потому, что для неё же надо вырастить новые нейронные связи и лучше делать это постепенно.


​​Посмотрите на картинку снизу.

Это пластиковая маска. И она вогнутая. Да, без шуток. Присмотритесь: у нее нос и лоб темнее, чем все остальное, именно потому, что они уходят в глубину. Но скорее всего, вы этого в упор не видите, а видите обычное выпуклое лицо. А если видите вогнутую маску, то вам имеет смысл поговорить об этом с психиатром.

А вот если бы вместо маски была кастрюля или любой другой вогнутый объект, пусть даже сложной формы, то никаких проблем с восприятием у вас бы не возникло. Стоит вам закрыть ладонью нижнюю часть маски, и вы сразу увидите, что ее лоб вогнутый. В нормальной ситуации мозг оценивает форму объекта именно по распределению света и тени: то, что выступает вперед, должно быть более светлым (ярко освещенным), а то, что вдавлено, должно находиться в тени.

Эти принципы восприятия можно использовать для маскировки (красить выступающую башню танка в более темный цвет, чтобы с самолетов противника было сложнее понять, что это танк). Их можно использовать в макияже (нарисовать светлые линии внутри морщин, чтобы они не казались глубокими). Но в случае вогнутой маски эти принципы работать перестают. Потому что вступают в противоречие с жизненным опытом, с твердым знанием о том, что нос, лоб и подбородок должны выступать вперед. Всегда.


​​Депрессию проще предотвратить, чем лечить. Не всегда, но часто депрессия начинается с череды мелких стрессов, которые мы воспринимаем как неконтролируемые. Поэтому первый и ключевой совет – наращивайте субъективное ощущение контроля за своей жизнью. Если с вами происходит неприятность – делайте вид, что в этом и заключался ваш план. Если с вами где-то происходит слишком много неконтролируемых ситуаций – меняйте эту часть жизни (найти новую работу проще до того, как старая загонит вас в депрессию). Главное – вырастите себе дополнительные точки опоры. Неприятности на работе хорошо уравновешиваются счастьем в личной жизни. Семейные дрязги компенсируются успехами в хобби. Временные неудачи с хобби удобно возмещать великими свершениями на основной работе.

Стресс – степень реакции на новизну. Если в вашей жизни слишком много новизны, ее надо компенсировать повторяющимися ритуалами. Например, каждый день перед сном вы валяетесь в ванной. Каждый четверг ходите в бильярд. Так же хороши сериалы – нам нравятся герои, мы знаем чего от них ожидать. Компьютерные игры тоже помогают: нужно играть на низком уровне сложности, чтобы постоянно и без усилий выигрывать. А встречи с друзьями, которые вас хвалят и поддерживают – пожалуй, лучший способ борьбы со стрессами.


​​Стресс - это реакция только на непривычные изменения среды, а не на любые (сильные или слабые, вредящие организму). Поэтому толпа в метро — это не стресс и даже не стрессогенный фактор. Столкновение с толпой действительно приведет к серьезному стрессу, если вы спускаетесь в метро первый раз в жизни (или первый раз за год). Но если у вас просто тонкая душевная организация и толпа раздражает вас каждый день, то называть это стрессом биологически некорректно. Стресс сопровождается конкретным набором физиологических изменений, которые можно выявить в лаборатории. Толпа в метро ни у одного жителя большого города никаких подобных изменений не вызывает, потому что иначе мы бы давно свихнулись.

Разумеется, мы постоянно сталкиваемся с ситуациями, вызывающими стресс, - и тем не менее остаемся физически здоровыми и психически благополучными. Если к неприятному воздействию не удается приспособиться, его нельзя прекратить, от него нельзя убежать и вдобавок невозможно предсказать когда оно начнется и закончится, — это действует на наше тело и сознание гораздо более разрушительно, чем даже более сильные стрессорные факторы, с которыми можно что-то сделать. Если заставлять людей слушать громкий противный звук, то они легко переживают эту неприятность когда у них есть кнопка, с помощью которой этот звук можно отключить. А вот если им не давать пользоваться этой кнопкой, то противный звук вызывает совершенно ужасные последствия.

Контролируемость и неконтролируемость стресса — это абсолютно субъективная вещь. Человеку не обязательно пользоваться кнопкой. Человеку надо знать, что у него существует такая возможность. Эксперимент, демонстрирующий этот эффект, провел в 1999 году японский ученый Масатоши Танака. Он подвергал крыс разным стрессам, например ударам электрического тока, которых они не могли избежать, и измерял выброс норадреналина в мозге и степень поражения слизистой оболочки желудка на фоне стрессов. Но при этом одна группа крыс не могла сделать вообще ничего, а вторая тоже не могла ничего сделать с электрическим током, но зато у них была деревянная палочка. И эту палочку можно было грызть, пока не прекратится ток. И вот крысы, у которых была палочка, пострадали от стресса гораздо меньше. Если вы ничего не можете сделать — грызите палочку. Придумайте что угодно, чтобы сделать свой стресс субъективно контролируемым.


​​По тяжести наркотической зависимости сигареты занимают почетное третье место, сразу после героина и кокаина. Практически все психоактивные вещества так или иначе вмешиваются в работу системы вознаграждения и усиливают выброс дофамина — причем обычно сильнее, чем еда и секс. Соответственно, мозг становится уверен, что наркотик — это очень хорошо, его непременно нужно принимать. Ничего личного, примитивная биохимия: есть нейроны системы вознаграждения, они способны выделять дофамин; на их мембранах есть рецепторы к ацетилхолину; когда человек курит, в мозг проникает никотин, он связывается с ацетилхолиновыми рецепторами и возбуждает их; нейроны в ответ на это начинают выделять больше дофамина; человек счастлив и хорошо соображает. Мозг очень доволен, когда уровень дофамина в системе вознаграждения растет. Но зато мозг немедленно начинает волноваться, если уровень дофамина снижается — пусть даже он в абсолютных числах все еще выше, чем был до первой сигареты, но тенденция неблагоприятная, как-то боязно. «Надо на всякий случай еще раз покурить», — думает мозг. В итоге постоянное курение на самом деле не помогает чувствовать себя более счастливым — каждая следующая сигарета в случае существования зависимости зажигается только для того, чтобы не чувствовать себя без нее совсем несчастным.




​​Томографические исследования демонстрируют, что даже при предъявлении фотографий пищи в мозге повышается активность миндалевидного тела, орбитофронтальной коры и ряда других областей, связанных с эмоциями и задействованных в системе вознаграждения. При этом сытые испытуемые интересуются низкокалорийными продуктами типа морковки, а вот голодные получают максимальное удовольствие при виде гамбургера или пиццы. Исследователи отмечают, что этот факт позволяет легко объяснить, почему попытки сидеть на жесткой диете часто терпят неудачу.


​​У людей есть врожденная склонность видеть лица на любых картинках, где есть хоть что-нибидь, отдаленно напоминающее глаза и рот. Это важно для нашей безопасности. Тот, кто вовремя замечает за деревьями злобного врага или прекрасную девушку, обладает хорошими шансами на то, чтобы выжить и оставить потомство. Но есть и еще один аспект: присутствие наблюдателя означает, что нам нужно вести себя хорошо – перестать ковырять в носу и начать думать о своей репутации. Самый известный эксперимент, иллюстрирующий это утверждение, был проведен в Ньюкастлском университете. У них на психфаке есть кухня, где можно брать напитки. Там стоит коробочка для сбора мелочи и висит прейскурант: 30 центов за чай, 50 за кофе, 10 за молоко. Психологу Мелиссе Бэйтсон, видимо, надоело, что денег оставляют слишком мало и ей приходится докупать молоко за свой счет, так что она решила повлиять на поведение коллег научно обоснованными методами. И дополнила прейскурант изображением цветочков. А через неделю заменила цветочки на изображение человеческих глаз. А потом опять на цветочки, уже другие. А потом снова на глаза. И так десять недель. Каждый раз при смене картинки Мелисса и ее соавторы подсчитывали прибыль, а потом построили график, из которого явно следовало, что размер взносов увеличивался каждый раз, когда на кухне висела картинка с изображением глаз, и снижался каждый раз, когда вместо нее были нарисованы цветочки. В среднем люди оставляли в 2,76 раза больше денег, если делали это под прицелом пристального взгляда.


​​Склонность считать мужчин умнее из-за того, что их мозг крупнее женского, ошибочно. Различия в интеллекте связаны с размером мозга на 11 %. Способность к любому виду интеллектуальной деятельности зависит от ваших навыков несопоставимо сильнее, чем от вашего пола. Когда люди осваивают какое-либо умение, мозг подстраивается под новые задачи. У лондонских таксистов, которым для получения лицензии необходимо помнить 25 тысяч улиц, в ходе обучения объем серого вещества в задней части гиппокампа вырастает на треть. Когда люди учатся жонглировать, объем серого вещества увеличивается в зонах коры, отвечающих за моторно-зрительную координацию, причем это доказано не только для 20-летних, но и для 60-летних испытуемых. Мозг музыканта отличается от мозга обычного человека. И так далее. Любая деятельность, которой мы уделяем время, изменяет нейронные сети. Это действительно так. Если вы что-нибудь запомните из только что прочитанного – это означает, что я анатомически изменил ваш мозг.


​​У ледей есть убежденность, что органическая еда вкуснее. На эту тему есть огромное количество мелких исследований, в которых тестировались разные продукты, применялись разные схемы эксперимента и были получены разные результаты. Вот лишь одно из них. Людям давали два стакана кофе и сообщали, что в первом случае зерна выращены с заботой о сохранении окружающей среды (eco-friendly), а производители второго сорта кофе об окружающей среде не беспокоились. Если испытуемые и сами, по результатам предварительного анкетирования, считали охрану окружающей среды важной, то они не просто были готовы заплатить за eco-friendly кофе больше денег. Они к тому же совершенно искренне считали его вкуснее – средняя оценка составляла 5 баллов по 7-балльной шкале против 4 баллов для обычного кофе. Наверное, излишне упоминать очевидное: кофе в оба стакана ученые наливали из одного и того же термоса.


​​100 тысяч лет назад неандертальцы уже расселились по Евразии, а вот юные сапиенсы только-только начинали мигрировать из Африки. По-видимому, популяции некоторое время сосуществовали на Ближнем Востоке и межвидовые браки не были чем-то исключительным. Во всяком случае, когда удалось расшифровать геном неандертальцев, выяснилось, что мы позаимствовали у них от 1,5 до 2,1 % ДНК. Эти цифры относятся только к людям, живущим вне Африки. Коренные африканцы с неандертальцами не встречались, так что представляют собой единственных чистокровных представителей вида Homo Sapiens.


​​Плацебо работает за счет активации опиоидных рецепторов, тех же самых, на которые действует и морфин, – только свою дозу опиоидов в данном случае мозг вырабатывает совершенно самостоятельно.
Известный исследователь поведенческой экономики Дэн Ариэли и его коллеги доказали, что "дорогое" плацебо обезболивает лучше, чем "дешевое". Они, как это и принято в исследованиях плацебо, били людей током. После того как испытуемые запомнили силу удара, им дали возможность принять одно и то же плацебо, только одним сказали, что это прекрасное обезболивающее стоит 2 доллара за одну таблетку, а другим – что всего 10 центов. В группе тех, кто принимал "дорогое" обезболивающее, 85% испытуемых сообщили, что таблетка помогла снизить боль от новых ударов током. Среди тех, кому достался "дешевый" препарат, только 61% испытуемых ощутили благотворный эффект.

20 last posts shown.

310

subscribers
Channel statistics