Горе уму

Вчера в память о любимом режиссере сходил на «Улыбнись нам, Господи!» в театр Вахтангова. Я когда-то десять лет назад был на премьере. За это время поменялся почти весь состав. Господи, как тогда играл Сухоруков. Я смотрел и плакал. По сюжету его герой хочется превратиться в дерево, а потом тихо умирает. И в этом было счастье. Сухоруков правда верил, что он не еврей-бакалейщик, чья лавка сгорела, а ольха. Или ясень. Или дуб.

Маковецкий играет по-своему, но тоже в традициях психологического театра. Любимый анекдот из этого спектакля: «К власти надо относиться как к жене: немного любить, немного бояться, немного хотеть другую».

"Улыбнись нам, Господи!" - один из самых пронзительных спектаклей, которые я видел за свою жизнь. Потому что это история про абсолютную незащищенность людей. Про то, что есть Ты, Господи, и человек, а все остальное - политические, национальные, гендерные и прочие проблемы - кажется, созданы только для того, чтобы мешать этой связи Человека и Бога, где оба слова пишутся с большой буквы.

Туминас в интервью неоднократно говорил, что играть надо не для себя, не для зрителей, а для Бога. Это суть его взгляда на мир и на театр. Пусть Там Он улыбнется великому режиссеру - продолжателю и хранителю традиций русского психологического театра.

У Булгакова есть очень милое письмо кота для «мамы», Любови Белозерской. Так однажды М.А. решил сообщить своей жене новости про кошку Му’ку от лица ее котёнка Утюна:

«Дорогая мама, пишу тебе, как мы ходили к доктору Тоболкину. Нас обоих посадили в ту нищую корзинку, в которой дрова носят. […]

Громаднейших размеров пес разорвал в мелкие дребезги гражданина и его за это (пса) привели лечить, сказали все „он бешеный“. А доктор Тоболкин посмотрел и сразу сказал: „он здоровый“ и написал ему удостоверение „злая собака“. Так что теперь, когда он разорвет кого-нибудь, тот не будет бояться.

Папа оказался прав и теперь с нами осторожность и прописал сантонин доктор обоим и его нету. Вот пришлю рецепт — (…), может доктор у тебя выпишет и в деревенской аптеке, может, есть.

Привези мама лекарство, а то Мука совсем стала худая, ее паразит съел.

У нас благополучно. Папа пишет и, может быть, завтра в 11.45 поедет к Вам. а Нюша — ничего себе. Твой Утюн.

P.S. Мне дали глупое название и лучше бы я был Велизарий. Папа говорит, что никоко (!) сантонина нет в деревне, но я прилагаю все таки. Муку-старуху жалко. У.»