Прозрение в буре
Участник «Кенотафа» Егор Сенников начинает новый цикл «Расходящиеся тропы», в котором попробует проследить за тем, как оказавшиеся по разные стороны границы русскоязычные люди в межвоенные, послереволюционные времена находили свой путь — и как проторенная кем-то тропка вела их разными, порой параллельными путями.
Так странно: кажется, Набоков ничего не написал о Булгакове.
О многих высказался. Брехт? «
Ничего не значит для меня». «Доктор Живаго» Пастернака? «
Думать, что это великий роман — это абсурдное заблуждение, сравнимое с тем, как загипнотизированный человек занимается любовью со стулом». Джейн Остин? «
Великая».
О Булгакове не оставил, видимо, ничего. Литературоведы часто пишут о параллелизме мотивов, о рифмах между одними из важнейших русских романов XX века — «Мастером и Маргаритой» и «Даром»… Но что они сами об этом думали — черт его знает.
В России, иди жизнь так, как она шла, им многое мешало встретиться: сын родовитого депутата из особняка на Морской и сын профессора Киевской духовной академии вращались в слишком разных кругах. Но треснула старая жизнь, развалилась. В 1919 году Владимир и Михаил оказались относительно недалеко друг от друга в довольно схожих ситуациях.
Выходы оказались разными.
А ведь год (от революции третий) начинался для них относительно спокойно. В январе Набоков пишет в Ялте поэму «Двое» — свой ответ на «Двенадцать» Блока. В ней он показывает идиллическую жизнь влюбленной дворянской пары; в дом к ним врываются двенадцать человек, все уничтожают, портят, грабят. Пара бежит в лес, мерзнет, утопает в снегу — и падает замертво; настигшие злодеи снимают кольцо с руки женщины и плюют в ее «мертвое лицо». Ненависть к произведению Блока Набоков сохранит и спустя 50 лет.
У Булгакова тоже все в порядке, несмотря на бурную политическую обстановку — в Украине власть перешла к Директории УНР. Булгаков ведет частную практику, 5 января выписывает пациенту «
г-ну Судзиловскому: настой травы горицвета, натрия бромид, кодеин — принимать по столовой ложке три-четыре раза в день». Жизнь идет.
У судьбы свои планы на обоих.
Власть в Директории переходит к Симону Петлюре, вскоре после этого он объявляет войну России. В феврале Булгаков получает «какую-то записку», идет отметиться — и попадает под мобилизацию сил Директории как врач. В том же феврале Владимир Набоков примеряет сапоги уходящего в Белую армию кузена Юрия Рауша фон Траубенберга; тот рвется в бой, вслед за ним Набоков задумывается о том, чтобы записаться добровольцем.
Через неделю после этого Рауша убьют: пулеметная очередь снесет ему полголовы, когда он понесется на врага на коне.
Булгаков за дни в петлюровских войсках успеет столкнуться со страшным: увидит, как солдаты жестоко убьют еврея на улице. После этого он заболеет и долго не сможет встать. Сцена эта будет преследовать его до конца жизни.
Буря гонит обоих из дома.
Булгаков переживает занятие Киева большевиками, но остается в городе — хоть и боится мобилизации. Всячески от нее уклоняется — и сумеет протянуть до августа, когда город отобьют деникинские войска. Мобилизации в Белую армию он уже не избежит — и буря понесет его: осенью Булгаков окажется на Кавказе, в составе деникинских войск, подавляющих Чечню.
Набоков в это время уже не в России. 15 апреля 1919 года на корабле «Надежда» он покинул ее навсегда.
К осени Владимир проделал путь в Англию через Стамбул, Афины и Гавр и осваивается в Кембридже: играет в футбол и теннис, его бесят сокурсники, фанатеющие по Ленину и большевикам.
12 ноября 1919 года он пишет:
Будь со мной прозрачнее и проще:у меня осталась ты одна.Дом сожжен, и вырублены рощи,где моя туманилась весна,
где березы грезили, и дятелпо стволу постукивал… В боюбезысходном друга я утратил,а потом и родину мою.
На следующий день в газете «Грозный» выходит статья Булгакова «Грядущие перспективы». Он пишет:
«
Безумство двух последних лет толкнуло нас на страшный путь, и нам нет остановки, нет передышки. Мы начали пить чашу наказания и выпьем ее до конца».
Они оба правы.
#сенников
Поддержите «Кенотаф» подпиской: телеграм-канал | Boosty