— Ой, кто это у нас тут носом прямо в калорийный блинчик с бананом хлюпает, что за слёзы?
Кто-то большой и тёплый навалился на меня и до хруста обнял прямо посреди фудкорта, где я беззастенчиво роняла слезы в остывающий американо. Окутало корицей и апельсиновой цедрой, имбирём, белым перцем, яблоками и карамелью, пахнуло едва уловимо алкоголем, мех уютной шубы залез прямо в нос и я чихнула жалостливо, как продрогший котёнок. Пришло узнавание, слёзы хлынули потоком вслед и, как уже и было сказано: хлюпая носом, я занудела...
— А он ушёл, и все разу сломалось, все плаааны, теперь какой-то раздрай, а времени уже неееет, всё рассчитано же было, а как теперь, а на чтоооо, а мне же даже не сорваться тудааааааа...— прорыдала я в шубу, сдобрив неразборчивый опус изрядной порцией соплей.
— А ну-ка не реви, — отодвинул меня на вытянутых руках, страшно выпучил глаза, скорчил рожу, оглядел сокрушенно осквернённую соплями шубу, — вот так и не реви! На-ко вот, — и извлек из мохнатого рукава дымящийся стаканчик глинтвейна, увенчанный карамелькой-тростью.
— С сахаром перебои, всё олени перетаскали, а ты кислый не жалуешь, помню, — пробасил добродушно и, хитро прищурившись, заглянул в глаза.
Пара глотков привели в чувство, здоровенный, как парашют, платок с листьями падуба вместил весь фонтан моего горя.
— Излагай обстоятельно и спокойно, —смотрит внимательно. Глаза, как замерзшая летняя волна, пронзительно бирюзовые, пронзённые солнцем, чистый сияющий холод.
— А что рассказывать, примчался, сказал, что хорошо всё будет, все планы одобрил, толком не выслушал и умотал. А теперь вот, повалились неприятности, чего еще ждать-то под новый гооод? — опять затянула я, некрасиво расквасив губу, — а я же не для себя, я всем, мне страшно в конце-концов, на пределе уже. Я понять даже не могу, за что схватиться, каждый денёчек расписан уже, выкинь что-то одно и всё развалится! — усилием воли останавливаю бессвязную жалобу, и утыкаюсь в стакан.
Ждет терпеливо, пока допью, посмеивается, украдкой схомячивает мой блин с бананом и шоколадом, — да я о тебе же забочусь, — перехватил мой вопрошающий взгляд, — нечего гадости жрать, раз собой занялась.
А это разве не гадость?! — тычу пальцем в стакан с карамелькой.
— В малых дозах и в правильное время – нет. Что еще брат сказал? Вспоминай! — замер, буравит меня льдистым океаном своих глаз.
Задумчиво засовываю карамельку в рот, было же что-то, правда было, в ноябрьской гонке так сложно уследить за всем.
— Вспомнила! Сказал, что забыл что-то и ты передашь!
— Воооот, так бы и сразу, а то слёзы, сопли, слюни, — басит из под шубы, что-то тщательно разыскивая во внутренних карманах, — нашел!
На столе появляется кучка сафьяновых мешочков разной степени потертости. Я гляжу на них в полном недоумении.
— Стало быть синий – это удача, — пододвигает ко мне серый от времени потёртый мешочек, — тут немного, но на оставшийся год вам хватит, а в январе у всех прибавится. Дальше воля к победе и чуткость, эти вместе идут, вместе и использовать, чтобы не нанести, гхм, пользу. А вот тут терпение отдельно и упорство, — передвинул два полнёхоньких мешочка тёмно и светло зелёной кожи, — их меж собой путать нельзя, сама понимаешь. Используй с разумом.
Совершенно ошарашенная, я собрала мешочки в сумку.
— А их с едой? Или как???
— Да хоть с едой, хоть с водой, главное вовремя, — хохочет мой спутник, по шубе себя похлопывает, — ладно, собирай своё барахлишко, тебя у входа под ёлкой такси ждёт, домашние скучают, — мягко подталкивает меня к эскалатору.
Вокруг предновогодняя суета, витрины сияют вечерними нарядами, еловыми лапами и томными отблесками красных лент и шаров. Счастливые люди, а вы же знаете, что в пятницу человек на 98% счастливее себя самого в понедельник, снуют по магазинам, шурша пакетами, раскрасневшиеся, разгоряченные, полные планов. Подумалось «до нового года 30 дней», можно много успеть, если не лить слёзы.
#лисьимысли #приметызимы