Я тот, кого последним приняли в пионеры в 1991, а через две недели отменили всю эту тему.
Я реально очнулся только в 27 лет с пониманием, что мне никто ничего не должен, и никто мне ничего не даст.
До этого я был инертный вьюноша, который жил в тотальной иллюзии, что в жизни как-то само собой все срастется.
Как оказалось, сам по себе рос у меня только живот, а все остальное надо было создавать.
Жизнь протащила меня лицом по асфальту и я взялся за ум. Кажется меня так вштырило, что до сих пор не отпускает. Мало кто догадывается, через какие препятствия пришлось пройти. Но странное в этом все то, что люди которые надо мной смеялись и говорили что у меня ничего не выйдет, сейчас восхищаются и говорят: «Мы сразу в тебя верили».
Я реально очнулся только в 27 лет с пониманием, что мне никто ничего не должен, и никто мне ничего не даст.
До этого я был инертный вьюноша, который жил в тотальной иллюзии, что в жизни как-то само собой все срастется.
Как оказалось, сам по себе рос у меня только живот, а все остальное надо было создавать.
Жизнь протащила меня лицом по асфальту и я взялся за ум. Кажется меня так вштырило, что до сих пор не отпускает. Мало кто догадывается, через какие препятствия пришлось пройти. Но странное в этом все то, что люди которые надо мной смеялись и говорили что у меня ничего не выйдет, сейчас восхищаются и говорят: «Мы сразу в тебя верили».