Полина Барскова
СООБЩЕНИЕ АРИЭЛЯ
Твой отец лежит, раздавлен весом морским,
Он объём волны, он коралл.
Твой отец кружит, разбавлен ветром морским,
Кожа его — кора
С паникующим муравьём.
Стали белки́ его глаз — гордый жемчуг.
Стали желтки его глаз — негодный жемчуг.
Череп его — хорал.
Всё в нём звучит, дрожит.
Ничто в нём не блекнет,
Но всё превращается
В нечто странное, густое, многообещающее.
В этот раствор погружаются любознательные нереиды —
Наблюдать за превращеньями твоего отца,
Ведь ничто в нём не блекнет, но всё обращается
В тебя, к тебе, Фердинанд: твой отец жив!
Твой отец спит.
Твой отец — шар
Красный,
Прибившийся под новым мостом.
Твой отец — стыд.
Он — жар
Слепоты, подступающей, когда я смотрю на него: оболочка тает.
Он косноязычья хлад, как жало выползающий изо рта.
Твой отец ещё жив, но он засыпает.
Посмотри на спящего, Фердинанд.
Струйка слюны стекает по подбородку.
Так змея аккуратно спускается по скале,
Так жирная цепь проливается в лодку.
Он вздыхает, но как-то не наружу, а внутрь:
Скорее звук запирая в себе, чем делясь им с нами:
Он спит, Фердинанд. Лёд мерцает на куцей его губе.
Дыхание — очень маленькая вещь, закруглённая снами.