о любимой музыке и живых концертах[
канал солиста, enjoy]
Ходили тут на днях (боже, как уже неделю назад?) весёлой компанией слушать The Dartz. А ведь их концертов не было ближайшие три года, и даже надежды на эти концерты не было: кругом, простите, ... дивный новый ..., что ни день, то инфоповод один другого краше, и как-то в этой ситуации стрёмно было мне хотеть от дорогих друзей, чтобы они продолжали рисковать, как рискуют в сегодняшней культурной истерии все, кто делает хоть что-то живое и весёлое.
Поэтому, собираясь на концерт, я с одной стороны была дико счастлива (соскучилась!), а с другой – не менее сильно боялась.
Того, что мои новые друзья не поймут моих старых друзей, потому что из четверых нас двое впервые должны были слушать Дартцов.
Того, что я сама за эти три безумных года настолько переплавилась во что-то другое, что никакого контакта, ничего, кроме, может быть, жалких трепыханий ностальгии, не произойдёт. Просто будет ещё-один-вечер-с-музыкой: изволь, Марселюшка, со своей глупой юношеской любовью попрощаться.
Того, что в последний момент всё накроется.
Я так даже переходя границу не боялась, хотя там больше стоило бы.
Впрочем, это и была граница. Прошло три года, которых я не заметила. Хотя в них у меня появились две новые профессиональные идентичности, под две сотни новых знакомых, новые зубы и этот канал.
Вдобавок переехал клуб «Сердце», что прибавило ситуации в моей голове какого-то абсолютного сюра. Как будто смотришь сон со знакомыми кусками жизни, но они перемешаны в случайном порядке, а ещё некоторых абсолютно привычных во сне кусков в реальности на самом деле нет.
Первая песня была из новых, уже из мира-с-ковидом. Привычная по наушникам, она в реальности звучала тоже очень знакомо, усиливая во мне этот «сновидческий» сдвиг. Дело в том, что студийные записи Дартцов очень похожи на их живой звук, что в определённых ситуациях, оказывается, может почти пугать. Я попала в финал «Покорителя Зари»: ты стоишь в чужих землях, на пороге иного мира, и чувствуешь, что один шаг приведёт тебя домой. И при этом понимаешь, что это «домой» – не здесь, и всё, что ты на край света принёс, одновременно останется с тобой навсегда – и забудется. Сложно?
Вот и мне было сложно, да и щас сложно, я привыкла говорить о смехуёчках, а не о трансцендентном.
И что меня может так разложить с ироничной, в общем-то, песенки, где есть в том числе строчка
«изучайте языки из простого интереса, // станьте умными, как я», тоже оказалось для меня большим таким сюрпризом.
А дальше я чуть ли не в первый раз в жизни, после шести-то лет знакомства с группой, осознала, насколько же это всё поэтика книжных детей. В каждой первой песне то «с прочитанной книгой сижу у реки», то «читаю книгу, сидя у огня», то «я гоню велосипед, чтобы ... ты могла читать, слушать радио, мечтать и о чём-нибудь со мною говорить», то ещё какая-то цитата. И оглядываешься по залу: вон они скачут, неловкие очкарики, потерянный дивный народ, прости господи, ни то ни сё, вечные ученики. Невольно осознаёшь: и сам-то ты припёр с собой, справа налево, писательницу и двух книготорговцев. А ещё один с вами не пошёл, потому что из книжного магазина не отпустили.
Констатация идентичности произошла со мной в тот момент, наверное. Или окончательная инициация.
Мы же вечно себя боимся: проектов своих фриковатых, подборок своих – бедных и однобоких, недостаточной своей интеллектуальности.
И как тут не чувствовать большое человеческое спасибо за эту лирику и этот звук. Дартцовое искусство очень человечное. Оно жонглирует самоиронией, желанием спрятаться под одеяло, осознанием своих несовершенств и способностью сказать в нужный момент: «да, эти глупые штуки мне дороги, да, это я». Да,
музыка – лампа особого света,
музыка есть, даже если нас нету,
она не прервётся, когда заскрипят тормоза:
ведь солнце не гаснет, когда закрываешь глаза(хвост в каментах)