из 13 в 30

я всегда знала и знаю, что ты ответишь мне на моё «скучаю». просто так вышло: я чувствую тебя, ты меня, мы — друг друга. всё ещё чувствуем или чувствовали? наверное, если бы всё ещё, ты написал бы мне сам тогда, с месяц назад.

ты первый, кто назвал меня родной и пока единственный, от кого это звучало по-настоящему. мой первый парень считал нашу дружбу ненормальной и часто ревновал — якобы к тебе я относилась с большим трепетом, чем к нему. и лишь спустя время я осознала, что так и было, и, если честно, меня это не удивляет.

я никогда не забуду как ты по-идиотски обнимаешься — словно робкий восьмиклассник, которого мать попросила приобнять для фото 13-летнюю Машку, у которой уже подрастает какая-никакая а всё-таки грудь. и вот ты едва касаешься ладонью её предплечья, чтобы мать не бубнила, а внутри будто переворачивается всё.

я никогда не знаю, что ответить тебе на твоё «скучаю». я часто мечтаю о том, как могла бы улыбнуться, получив от тебя такое сообщение, и написать «я тоже скучаю». но когда я представляю это, то всегда начинаю плакать — в такси, на Руставели, в толчке у друзей, в каком-то баре с липким полом — где бы это ни случалось, реакция всегда одна.

я очень скучаю по тому, чего у нас не было и никогда уже не будет: по доверительным разговорам, где я могла рассказать обо всём, что меня тревожит; по поддержке, которая в разные моменты — я точно знаю — была нужна нам обеим; по искреннему желанию тебя обнять.

я постоянно чувствую себя лицемеркой из-за того, что не могу сказать тебе всё как есть. это потому что я трусиха или потому что я знаю, что тебя разъебёт и ты сделаешь какую-нибудь глупость? не знаю, да и не узнаю.

знаю только, что мне бывает очень больно от мыслей о тебе пару раз в месяц, и кажется, что это никогда не кончится. хуже только мысль о том, что я — та самая доча-мразь из какой-нибудь дебильной передачи типа «Понять и простить». Такая, знаешь, сука без сердца, которая уехала за границу, живёт там свою лучшую жизнь, не общается с родителями и даже не прилетит на их похороны.

и пока для кого-то я сука без сердца (да и хуй с ним), для тебя я надеюсь остаться всё той же дурацкой девчонкой, настроение которой ты чувствуешь даже на расстоянии; той смешливой болтушкой, чьи раны тебе хотелось бы помогать лечить и чьи радости — разделять.

я скучаю и знаю, что ты тоже, вот так. привет🖤

привет! мне очень хочется писать сюда чаще — не получается. но я стараюсь хвататься за каждую возможность, поэтому вот вам мои размышления о том, что мы часто тратим время и ресурс на сущую ерунду — а могли бы просто вайбить и быть счастливыми.

я ненавижу не до конца разгаданные кроссворды и семечки в больших пачках. и если с первым всё предельно ясно, то второе кажется абсолютной глупостью.

я не выношу, когда люди, передвигаясь по узкой улочке или большому проспекту в толпе, плетутся в своём темпе, а не в общем потоке, и не думают о комфорте пешеходов, идущих рядом. я не люблю, когда малознакомые люди не чувствуют собеседника и овершэрят, говоря так много и так быстро, что ни один мало-мальски вежливый человек не вставит и слова.

я терпеть не могу, когда кто-то пытается меня на что-то уговорить, получив неоднократное «нет», так же сильно, как и людей, которые ждут, что их начнут уговаривать.

я не переношу лук и фильмы, которые дешёво и топорно пытаются довести меня до слёз. я ненавижу мужчин, которые считают, что main idea всего феминизма — истребить Великий Мужской Род.

вокруг нас так много вещей, людей и обстоятельств, изначально несущих в себе негатив, и с годами они будто бы только множатся. колоссальное количество ресурса уходит на ненависть и бесконечное брюзжание о том, что кто-то неправ, что-то не так, и мы всё равно остаёмся несчастливы. а по большей части ещё и беспомощны: мы не в силах повлиять на массу обстоятельств и уж тем более — людей.

так почему бы нам всем просто не замедлиться, не оглянуться по сторонам, не взять кого-то близкого за руку и прожить день так, как хочется, и так, как чувствуется? почему бы нам всем наконец не оставить эти бессмысленные попытки сотрясания воздуха и просто насладиться тем, кто мы, с кем мы и что мы делаем?

я попробую и потом обязательно вам расскажу. как только доем семечки и закончу с кроссвордом🥲

Больше пяти лет этот канал назывался «из 13 в 30». Через 10 дней мне стукнет 30 — ну вот мы, кажется, и пришли✨

Ну чё я могу сказать, 30-летие — это полный пиздец: весь последний месяц меня мотает из стороны в сторону, то туда, то сюда. Настолько, что я впервые за два с лишним года прокручиваю в башке мысли из серии «а может ну его нахуй, а может вернуться в Россию? Получать там свою рублёвую зарплату, жить на неё, а не реветь каждый раз, конвертируя в валюту..

А может вернуться в Россию и посмотреть, как сильно состарились мои родители за 2,5 года, что я их не видела? А может вернуться в Россию, закрыть инстаграм и всё равно каждый раз ссаться, делая антивоенный или любой другой неудобный власти репост?»

Признаюсь: я немного завидую всем, кто возвращается. Мне даже кажется, что это ещё более смело, чем покидать родину. Я не политактивистка, не блогерка с огромной аудиторией, мне не угрожает стопроцентная посадка в тюрьму — в целом я могу вернуться, что такого-то? Ничего, кроме того, что я боюсь, что во второй раз я уезжать не рискну или просто уже не смогу. В общем, такая вот дебильная кавалькада дебильных мыслей на протяжении кучи дебильных дней.

Вообще, мне бы очень хотелось собрать клуб анонимных 30-летних, чтобы они рассказали мне, ебашило ли их с такой же силой в преддверии этого сомнительного юбилея, который даже в масскульте всегда идёт рука об руку с каким-нибудь кризисом. 30 — это всегда надрыв, слом, разлад; 30 — всегда про разочарование или про то, что ты сделала недостаточно, да и ты сама — тоже недостаточна.

Если честно, последние пару недель чувствую себя раком, которому пора сбрасывать хитиновый покров. Он износился, стал тесным и неудобным, но под ним у меня почему-то настолько нежная кожица, что как-то страшно вылезать, небезопасно даже что ли. И вроде надо что-то менять, пересобирать, переосмыслять, но страшно. Страшно докопаться до чего-то такого, что будет сложно принять.

И вот она я, застрявшая где-то между уже надоевшей привычкой и пугающей уязвимостью, реву навзрыд на кухне своей съёмной квартиры-студии за четыреста пятьдесят ебучих долларов и пишу этот текст.

Но через 10 дней мне стукнет 30, и мне придётся что-то пересобрать и переосмыслить — пути назад нет, и я очень надеюсь со всем справиться. Так что с наступающим меня, а вам хорошего вечера💚

Уезжая из России 30 июня 2021-го, я не думала, что это надолго

Я не верила, что смогу задержаться хоть где-то дольше, чем на три месяца. Не думала, что смогу прожить без друзей и знакомых почти полгода. Не надеялась, что у меня вообще получится попасть в Одессу — думала, меня не пустят и я останусь сидеть на обочине в слезах где-то на нейтральной территории между Молдовой и Украиной.

Уезжая из России 30 июня 2021-го, я не думала, что это навсегда. А сейчас я, если честно, не знаю. И это незнание убивает меня, фрустрирует, деморализует, сжирает изнутри. Если бы я знала, я бы хотела попрощаться, устроить настоящую отвальную вечеринку, обнять друзей — и обнять так, будто я не знаю, когда увижу их в следующий раз. Я бы хотела попрощаться с родным городом, скупить все магнитики с Кул-Шарифом, набить карманы чак-чаком и купить флаг Татарстана. Я бы хотела знать заранее, что моя страна, полная беззакония, развяжет войну со страной, в которую я бегу и в которой я в итоге захочу остаться.

Я часто думаю: а что если бы война началась в сентябре, например, пока я всё еще жила в Украине? Что если война началась бы, когда мы с одесскими подружками шли в длиннющей колонне на киевском ЛГБТК+-прайде? Что если война началась бы, пока мы сидели на террасе у бара, в котором проходила шибари-сессия? Что если война началась бы, пока я мчала в Одессу на жёлтеньком комфортабельном автобусе? Что тогда?

Что тогда говорили бы мои родители, которые явно поддерживают ебанутого деда-убийцу? Что если бы мне грозила прямая опасность просто из-за человека, который сидит у власти в том числе и из-за того, что моя мать в страхе и полном непонимании ситуации регулярно вбрасывает бюллетени? Что если бы мой батя, готовый воевать ещё в 2014-м, наконец осознал, что все его идеалы — имперская маскулинная хуета? Что если, что если, что если?

Уезжая из России 30 июня 2021-го, я не думала, что это навсегда. А сейчас я, если честно, уже и не знаю. От мыслей о России мне хочется только плакать и орать, орать и плакать — и это не эмоция из серии «такую страну проебали, ужас». Это другая эмоция, и она про невозможность какого бы то ни было действия, про абсолютную разноплановую беспомощность.

Я не могу объяснить своим родителям, почему я уехала, почему они не правы и почему я не хочу их слушать. Не могу объяснить себе, почему я уехала раньше всех — ведь мне не грозил срок, ко мне не приходили с обысками, я даже активизмом не занималась. Не могу объяснить друзьям, уехавшим после начала войны, почему я считаю себя ненастоящей эмигранткой — ведь я уезжала без спешки, потратив сущие копейки на билет в один конец, предварительно отправив 70 кг вещей родителям.

Но самое хуевое — я не могу ничего сделать с войной — сколько бы ни донатила и сколько бы ни репостила. И иногда даже кажется, что я вообще ничего не могу. Но это не так — несмотря ни на что я могу оставаться человеком, в отличие от всех, кто поддерживает войну в Украине, или, как там сейчас выдрочили говорить, — специальную военную операцию. Меня натурально тошнит от того, насколько власть моей страны любит подменять понятия. Так что смерть Путина и его шайки я с удовольствием буду называть специальной операцией по освобождению России. И я всё ещё верю — рано или поздно Россия будет свободной: от воров, безумных дедов, долбоёбов, ватников, зетников, насильников и убийц.

Потому что если не верить, можно в конец ёбнуться.

Уезжая из России 30 июня 2021-го, я не думала, что это надолго. Спустя почти два года я всё ещё надеюсь однажды вернуться, чтобы просто побродить по родному городу, увидеть друзей и вспомнить о том, что когда-то у меня был дом.

влюблённость — всегда про того, кто влюблён

июнь, утро, на солнце градусов 36. я спускаюсь по Асатиани, замечаю на доме надпись «коран ❤️», фотографирую и скидываю тебе, ты отвечаешь «АААААААА», а я просто иду и улыбаюсь каждой собаке, настолько мне хорошо. через пару дней я уеду на две недели под твоё многообещающее «я никуда не денусь, а в отпуск съездить полезно»; а потом ты куда-то денешься.

а потом и я куда-то денусь — в основном, конечно, в депру, потому что травма отвержения очень крутая и всегда держит меня в тонусе.

***

мне очень обидно и больно, но я всё равно иду на этот бессмысленный дейт с не очень красивым, не очень умным и очень несмешным парнем. я позвала его в бар, в котором впервые поняла, что ты ничего ко мне не чувствуешь. я хочу перебить этим дурацким свиданием обиду от того, что ты меня бросил? да и бросил ли? я даже тогда не считала это отношениями.

я иду по скверу у своего дома и боковым зрением вижу тебя: идёшь в рубашечке, своей стандартной расслабленной походкой, немного раскидывая руки. я ускоряю шаг, чтобы не столкнуться с тобой, я уже почти бегу, попутно думая «ну что за детский сад, бля». на подходе к бару таки решаю замедлиться и закуриваю у входа в надежде, что ты сейчас подойдёшь, мы улыбнёмся друг другу и всё снова будет нормально.

сигарета кончается — тебя нет. захожу, сажусь и всё свидание ёрзаю на диване, опасаясь, что скоро увижу твоё лицо. до сих пор не знаю, видела ли я тебя тогда в баре. кажется, что да, но мой больной мозг мог тогда придумать что угодно — веры ему нет.

***

я заказываю букет белых хризантем в почему-то очень дорогом цветочном. это очень аккуратный маленький букетик в синей бумаге — он прекрасный, сдержанный и вообще самое то для первого в жизни букета в подарок мужчине, который нравится. я дорабатываю последний час, мне привозят цветы, а потом я 15 минут, улыбаясь, бодро шагаю до твоего дома. тороплюсь, чтобы поскорее подкинуть букетик тебе под дверь и написать в телеграме «выгляни)»

я убегу, ты выглянешь и напишешь мне какие-то милые слова, которых я уже не помню. кажется, в большинстве случаев так и работает влюблённость — ты хорошо помнишь свои эмоции, мысли, действия, но объект влюблённости со временем вымывается из этих воспоминаний. и остаёшься только ты — наедине со своими эмоциями, мыслями и действиями.

может это и хорошо, может так честнее — я не знаю. знаю только, что влюбляться — классно, и я хочу иметь неограниченный доступ к этой возможности. чего и вам желаю 🖤

Но вообще, иногда я даже думаю, что мне повезло — не пришлось из-за всего этого пиздеца лишаться чувства собственного достоинства, ценности своего тела и своих переживаний. Но лишь потому, что терять-то было и нечего — ничего из вышеперечисленного тоже никогда мне не принадлежало.

Моя ценность зависела от хорошего настроения родителей, моего поведения, учёбы, успехов в музыкалке, поступления в универ, закрытой сессии: наравне с «ничего твоего здесь нет» в нашем доме звучало только «четвёрка — это не оценка». С четвёркой я была дефектной, ненужной и плохой дочерью, и это понятно: хорошая должна приносить лучшие результаты. Подобно тупой породистой собачонке на выставке — иначе на кой чёрт она, блять, вообще сдалась?

Да, у меня с детства были очевидные проблемы с выстраиванием границ, но я призналась себе в этом только сегодня. А теперь призналась ещё и вам, а значит пути назад нет и я обязательно со всем справлюсь. И вам желаю того же — вне зависимости от того, какие трудности вы сейчас переживаете. Обняла!

Ничего твоего здесь нет

Когда я жила с родителями, у меня не было своей комнаты. Сначала я спала с ними в гостиной, а став постарше, — с бабушкой и дедом, потом только с бабушкой, и в конечном итоге — с сестрёнкой. Понятия личного пространства, как вы можете догадаться, для меня вообще не существовало. Как и личных границ: они нарушались так часто — я и не знала, что должна или имею право как-то их отстаивать.

С детства и лет до 20 я очень редко оставалась одна, но даже когда это происходило, мне было некомфортно. Я привыкла, что кто-то всё время указывал (или подсказывал — как я тогда думала), как мне жить, что мне есть, что носить, с кем можно общаться, а с кем нельзя. За малейшую провинность в детстве меня лишали любимой игрушки, а в старшей школе — телефона и возможности сидеть за компьютером. Я нередко заставала мать за тем, как она шарилась в моей сумке, на моей полке в шкафу, в моём столе.

Да и о каких личных границах может идти речь в доме, в котором я регулярно слышала фразу «ничего твоего здесь нет»? Касалось это, кстати, не только материальных вещей, но и моих мыслей, эмоций и переживаний — мать сначала грешила чтением моих дневничков, а после и переписок. Мне не принадлежало не только содержимое моего рюкзака, но и содержимое моей головы.

Впервые я съехала от родителей через полгода после 18-летия. Мы поселились с другом в маленькой однушке и мне хотелось думать, что теперь всё будет по-другому. И на какое-то время это действительно стало правдой, пока я не повелась на очередную манипуляцию про «вернись, пожалуйста, мы так тебя любим, так по тебе скучаем и бла-бла-бла».

Конечно же, я вернулась, ведь я хорошая дочь. А потом в спешке искала буквально любую работу, чтобы съехать, потому что жизнь с ними — мой личный ад. Так я устроилась официанткой в замшелый кафе-бар и решила, что лучше хоть за какие-то деньги терпеть поглаживания по жопе от постоянников. Они ведь друзья хозяйки, с ними нельзя ругаться, на них нельзя жаловаться, они не делают ничего плохого, просто чуть-чуть (сильно) в говно (как и мои родители).

А я — а что я? Я просто 19-летняя девочка, которая за 56 рублей в час готова 500 раз улыбнуться вусмерть бухому столу, выслушать все сальности и за дополнительные 50 рублей доставить вот этими своими уставшими ногами заказ в соседнюю сауну. И не на ресепшен — а в саму сауну, где очередные голые мужчины, разумеется, прокомментируют каким бы то ни было образом мою внешность и деятельность или — при худшем раскладе — предложат «отдохнуть» с ними.

Я ничего не знала о границах: в свои 20 я простила знакомому попытку засунуть язык мне в рот на мокром балконе его холостяцкой однушки; в 21 — проснулась буквально с пальцами внутри себя: автором этой «инсталляции» был друг моих друзей, который старше меня на порядочное количество лет. Он, конечно же, всем всё растрепал, и моя тогдашняя компания чуть не сошла с ума, придумывая всё новые и новые шутки на эту тему. А я ещё долго виктимблеймила саму себя и считала, что заслуживаю такого отношения (спойлер: никто не заслуживает).

​​Как бы там ни было, даже после этого я возвращалась к родителям ещё раз пять, пока в 22 года не съехалась со своим первым парнем. Но и там у меня ничего не вышло с личными границами. Сначала он жаловался на то, что я слишком много курю, потом на то, что я в принципе курю; на то, что я слишком близко общаюсь с лучшим другом, и на то, что у него самого толком нет друзей. Ещё он говорил мне, что в домашних штанах я толстая и некрасивая; упрекал, что даже его мать в 50+ выглядит лучше, чем я, и так далее. Я очень долго считала, что он прав.

Другой мой парень будет говорить, что я глупая, и много шутить на эту тему, даже когда я скажу, что мне неприятно. А если он — не дай бог — увидит, как я собираю волосы в хвост или пучок, то обязательно скажет «зачем опять из себя уродку делаешь??» Я очень долго буду считать, что и он прав.

Однажды я смогу доверить себя кому-то в полной мере

Я всегда была такой. Даже в школе, когда меня кто-то обижал, я никогда не рассказывала маме. Я знала, что раз плохо мне — это моё дело и разбираться с ним только мне.

Мать, кстати, до сих пор рассказывает всем, какой умницей я была в детстве:

— Представляете, я как-то говорила с Аришиной классной руководительницей и она рассказала, что все дети приходят и докладывают о происходящем в семье: у одних бесконечные скандалы, у других вечно нет денег, третьи и того хуже — дерутся.. А Ариша наша ничего не рассказывает, сор из избы не выносит — такая воспитанная растёт!

Что ж, мне жаль, что мать этой историей очень гордится. Потому что по факту она грустная: я просто не знала, что кому-то вообще есть дело до того, что я чувствую, что меня беспокоит и как я вообще. У нас в семье в целом было не принято говорить о своих чувствах. Точнее, мать 24/7 жаловалась на то, как же она устала, как же её никто не любит и насколько она несчастна. Батя же — по классике — был довольно сдержанным в проявлении эмоций, тем более негативных, а я просто не знала, что мои чувства кому-то важны.

Я росла закрытым ребёнком, у меня были дикие проблемы с социализацией: я не могла выстраивать простейшие коммуникации, стеснялась всего и вся и играла всегда одна. В школе с этим стало попроще, у меня появилась пара подружек, но и с ними я не смогла делиться переживаниями — да и зачем они им?

В 14 лет я впервые влюблюсь в N. — и никто об этом не узнает. Я буду плакать дома, в школьном туалете, в кабинете матери, по пути в поликлинику — и никто об этом не узнает. Я расскажу о влюблённости подругам, когда уже перестану общаться с N. После этого я начну учиться говорить о своих чувствах с кем-то, кроме дневничка в ЖЖ.

Я всегда была такой. Когда психотерапевт гладил мои коленки на сеансе, я ничего не рассказала маме. Когда под окнами больницы, где я лежала с пневмонией, стоял и дрочил какой-то мужик, я ничего не рассказала маме. Когда очень красивый и очень пьяный Вася силой пытался запихнуть язык мне в рот, я ничего не рассказала маме. Когда какой-то мудак трогал меня в автобусе в час-пик, я ничего не рассказала маме. Когда я лишилась девственности, я ничего не рассказала маме. Когда у меня начались месячные, я ничего не рассказала маме. Когда моя грудь стала уже довольно большой, а у меня не было лифчика, я ничего не рассказала маме. Я ничего не рассказала маме. Я ничего не рассказала маме. Я ничего не рассказала маме.

Я не могла ничем поделиться, я не могла говорить о своих чувствах я не могла просить поддержки и помощи — сор из избы выносят только плохие дети. А я — хорошая, я справлюсь со всем сама: разберусь со всем, что чувствую, обработаю все раны, решу все проблемы.

Я СПРАВЛЮСЬ СО ВСЕМ САМА

Но, если честно, я что-то уже подзаебалась справляться сама. Порой смотрю на окружающих и кажется, что у многих есть дополнительная точка опоры: адекватные родители, старшие братья/сёстры, крепко стоящие на ногах партнёры/партнёрши, собственная финансовая стабильность. Моя точка опоры — это я, и мне тяжело кому-то её (себя) доверить, потому что я привыкла, что я делаю всё сама. Меня окружают прекрасные люди, я люблю и ценю их, без них я давно сошла бы с ума. Но это всё же немного другое.

В большинстве случаев когда мне бывает плохо, я не знаю, кто может мне помочь и не знаю, как именно меня можно поддержать. И от этого я чувствую себя ещё глупее — ведь я буквально провоцирую близкого человека потратить свой ресурс впустую, на что-то, что может не сработать.

Но, серьёзно, вы не представляете, как по-эгоистски сильно в такие моменты я хочу, чтобы кто-то потратил на меня свой ресурс. Без подсказок и просьб, не думая, сработает это или нет, — просто сделал и всё. На всякий случай, вдруг выгорит. Надеюсь, однажды я смогу доверить себя кому-то в полной мере, перенести точку опоры, ну или хотя бы пошерить её.

Ну а пока — да, я не со всем справляюсь, но всё ещё doing my best.

Пост о том, кому никогда не планировала посвящать пост

июль 2021-го, дождь стеной, забегаем в арку где-то неподалёку от Маяковской и стоим, смеёмся. всё выглядит как сцена из топорного ромкома, если закрыть глаза на то, что тема нашей сегодняшней встречи — серьёзный разговор. конечно же, блять, о нас.

и разговор этот в итоге случился, но результатами, кажется, недовольны мы оба: я не приняла твои условия, ты — мои. но всё это сейчас, пока мы ждём окончания дождя, совершенно не важно.

важно лишь то, что ты всегда смотрел на меня совсем не так, как я привыкла — как на диковинную зверушку, то ли с непониманием, то ли с восхищением, то ли и с тем и с другим. позже ты скажешь, что у тебя шизоидное расстройство личности и я не поверю. а ещё позже пойму, что зря.

вот в арку заезжает тачка, мы жмёмся к стенам обветшалого жёлтого дома, наши ноги окатывает водой. для того же эффекта мы могли бы дойти до моря, но ты не захотел; теперь твои кроссовки не только мокрые, но ещё и грязные — поздравляю.

мы расстанемся так глупо, что я даже перестану считать, что мы вообще когда-то встречались — кажется, будто мы неделю кайфовали, а всё остальное время просто мучали друг друга. думаю, так и было.

а ещё, думаю, ты был бы счастливее, если бы слушал меня. но вместо этого ты предпочел два месяца катать меня на качелях.

когда началась война, у меня долго не поднималась рука написать тебе. я решилась на это лишь ближе к концу апреля, и потом еще раз в октябре: ты жив-здоров и уже не в Одессе — это хорошая новость.

ты был первым, кому я осознанно предложила неэксклюзивные отношения; ты был первым, кто мне в них отказал; ты был первым, кто в итоге всё-таки передумал и согласился. ты был первым, с кем я познакомилась в Одессе, первым, кого я там обняла и первым, с кем я там переспала. а ещё ты был первым, в кого я там влюбилась, пусть и ненадолго.

но что особенно важно — ты был первым из малознакомых людей, кому я рассказала всё о своей бабушке, и первым, с кем я провела памятный день в годовщину её смерти. такое не забывается.

моя страна бомбит твою уже 300 дней, но я продолжаю верить, что всё это скоро закончится — с трудом, но продолжаю.

слава Украине, хуй войне, Россия будет свободной от Путина и прочих треклятых убийц, жуликов и воров. когда-нибудь точно.

Любовь во время войны и наоборот

Это особенный пост, и я не буду начинать его со слов «Мне было N лет, когда..», как обычно. Скажу проще: вчера я рассталась с парнем. Это были самые короткие, но, возможно, самые осмысленные мои отношения. Правда, пост не совсем про это, но это важно.

В январе я поняла, что пиздец как люблю человека, когда он в ночи уехал от меня в аэропорт, чтобы вернуться домой, в Россию. Так начались мои первые и, скорее всего, последние отношения на расстоянии.

Я читала ему на ночь «Разрыв» No Kidding Press — и не прекращала, пока не услышу сопение. Я впервые за долгое время чувствовала себя нужной и любимой — причём настолько любимой, какой, кажется, не чувствовала себя вообще никогда. Я мечтала, чтобы он переехал ко мне, чтобы мы каждое утро вместе завтракали, а вечерами в обнимку смотрели нетфликс. В апреле мы собирались поехать в Польшу, а потом, летом, в Черногорию. Я даже взяла билеты в Россию на март, чтобы повидать его, друзей, родной город и — главное — подать доки на свой первый шенген. Думаю, вы и сами понимаете, что ничего у меня не получилось.

Я любила человека, когда моя страна начала войну с Украиной. Моя страна, из которой я уехала 10 месяцев назад, начала ёбаную войну. Моя страна начала войну с Украиной, в которой я с детства мечтала побывать. Моя страна с 24 февраля бомбит Одессу, в которой я провела лучшее лето в 2021-м. Подождите, пожалуйста, даже для сна это уже перебор. А ведь мне раньше часто снилась война — это всегда было ужасно.

В марте, когда одни мои знакомые спали в метро, а другие бегали из убежища в убежище, я спала под своим комфортным одеялком на своей мягонькой подушечке — разве это справедливо? А само слово «война» стало таким будничным и привычным — разве это не страшно? Кто эти люди, что клеят буквы Z на школы, театры, машины? Кто эти люди, что насилуют женщин и детей и расстреливают мирных жителей два с лишним месяца? Как они живут вообще? Как просыпаются, как смотрят в зеркало, когда чистят зубы, как им хватает смелости улыбаться, ходить на работу, да и просто жить прежнюю жизнь?

У меня очень много вопросов, мало ответов и ещё меньше терпения. Я безумно надеюсь, что Украина одержит победу в этой войне, и как можно скорее. Я хочу, чтобы мои близкие были в безопасности, а Пyтин гнил в тюрьме до конца своих дней.

Слава Украине, нет войне, Россия будет свободной, а вы берегите себя💙💛

День матери

Мне 28 и я пишу этот пост под песенку мамонтёнка — что ж.

На днях я наконец поняла, почему уже 10 лет в последнее воскресенье ноября мне отчаянно хочется орать и плакать. Поняла и призналась — сначала себе, а потом и своей терапевтке:

я ненавижу день матери

Сильнее в этот день я ненавижу только ленты соцсетей, на 80% состоящие из счастливых дочек и сыночков со своими любимыми мамочками. И даже если поздравления эти показушные, неискренние, корявые — пускай. Важно другое: все эти люди могут признаться родной матери в любви, отправить ей букет курьерской доставкой или приехать в гости с тортиком. Мне хочется орать и плакать от зависти, обиды и желания хоть ненадолго почувствовать, каково это — любить собственную мать.

Моя мама ежегодно ждёт поздравления от меня до вечера, пока я пытаюсь собрать себя по кусочкам и отправить скупое «С днём матери!» Казалось бы, это же сущая ерунда — написать такое, правда? Ну что я за чудовище такое, родной матери не могу просто сказать или написать три простеньких слова, сложно мне что ли? Ну вообще да, пиздец как сложно.

Мать думает, что я забываю обо всех очень важных для неё праздниках, но это не так — я помню о каждом дне рождении, дне учителя, дне матери, дне чего угодно. Я просто не могу через себя перешагнуть. Не могу сказать ей то, чего не чувствую, не могу поблагодарить за то, чего не было, не могу желать того, чего искренне не хочу.

Оглядываясь на окружение, которое боготворит (или хотя бы не ненавидит) своих матерей, я, разумеется, чувствую себя дефектной. «Ведь так не бывает на свете, чтоб были потеряны дети» — так какого чёрта я настолько чужая, ненужная и потерянная последние лет 15? Я не помню, когда последний раз чувствовала себя ребёнком своих родителей. Не помню ощущения, что есть взрослый, который со мной заодно, который может и хочет защитить меня при необходимости, помочь, позаботиться.

Есть целый пул положительных эмоций, которые может испытывать ребёнок к родителю и наоборот — мне недоступны они все. И страшно даже не это: сколько бы я ни заработала, сколько бы стран ни посетила, со сколькими бы людьми ни познакомилась — ячейки для этих эмоций так и останутся пустыми. Ну типа вообще навсегда — меня в дрожь бросает от одной только мысли об этом, если честно. Не говоря уже о том, что собственных детей я и вовсе не решусь заводить. Спустя годы терапии, может, это изменится, но сейчас я точно уверена, что буду отвратительной матерью, которая обязательно причинит боль, травмирует и так далее.

В общем, хочу признаться и вам: в этом году я впервые не поздравила маму с днём матери — ни позвонила, ни написала, вообще ничего. Нет, я не забыла — помнила с самого утра. Но вместо того, чтобы отправить три простеньких слова, я полтора дня провалялась в тревоге и зависти к условным счастливым дочкам-сыночкам из инстаграма.

Безусловной любви не существует, никто не обязан по дефолту любить своих родителей и уж точно никто не должен чувствовать себя дефектным, если любовь эта почему-то отсутствует. И как было бы круто, если бы кто-нибудь объяснил мне это в мои 16 — возможно, не пришлось бы заливаться слезами всякий раз, когда терапевтка спросит что-то про мать.

Да, пост получился довольно сумбурным, но меня это не сильно беспокоит. Как и то, что всякий раз после моих историй о радикальной нелюбви к матери, случается порядочное количество отписок. Но если бы я публиковала рассказы про радужных единорогов, это был бы совсем другой канал. Я не гонюсь за цифрами и метриками, а просто надеюсь, что эти истории и моя последующая рефлексия смогут помочь хотя бы одному прекрасному человечку, который, как и я когда-то, чувствует себя дефектным.

Но ещё больше я надеюсь на то, что никто из вас никогда себя таковым не чувствовал ✨

К 25-ти я окончательно признаю, что от измен мир больше не схлопывается, а телесность в этом вопросе и вовсе отошла на второй план. Но сейчас я вижу в этом всём кое-что очень пугающее: в своих изменах я будто пыталась сыграть на опережение — вот я изменю тебе раньше, я причиню боль первой, до тех пор пока ты ещё не успел причинить боль мне. Слабенькая позиция, шаткая даже, в ней так много неуверенности и совершенно никакой самодостаточности.

На пороге 26-летия я пойму, что не хочу отношений (но в итоге всё равно вступлю в них, ха). Да я в целом всю сознательную жизнь путешествую из точки А в точку А, где А — это отношения. Задорно прыгаю из одних в другие, из других в третьи, а пока не прыгаю — страдаю по бывшим или несбывшимся.

В 27 я вдруг решу, что никакие отношения кроме, само собой, дружеских не нужны. Секс — ок, для закрытия потребности, так сказать, но не более того. Никаких крепких романтических связей — уж лучше я поближе познакомлюсь с собой и научусь наконец уживаться с этой странной смешливой девчонкой, ежедневно смотрящей на меня из зеркала. Так, летом 2021-го я расстанусь с парнем, соберу чемодан и уеду прямиком из нашей квартирки рядом с Лиговским на поиски себя, своего нового дома и иной жизни.

Сейчас мне 28, и если вы ждали какой-то вывод в конце этого поста — вероятно, вы недавно подписались на мой канал) Но если честно, порой мне кажется, что я ни черта не смыслю в отношениях и том, как они работают. Но если в 13 лет я считала измены чем-то максимально разрушительным и бессмысленным, то, кажется, пришла пора медленно переобуться. На мой взгляд, вот это бытовое, масс-культурное и навязанное отношение к изменам гораздо более деструктивно, чем сами измены.

Зато пару месяцев назад я точно поняла одно: больше не хочу быть собственницей в том или ином виде — телесном ли, эмоциональном, не суть. Я не имею никакого права посягать на тело и мысли другого человека: он не принадлежит мне, а я не принадлежу ему. А все остальные вещи спокойно обговариваются на берегу. Мир меняется, он гибкий — так почему отношения и установки вокруг них должны оставаться закостенелыми? Это так не работает :) Всем чмок 🖤

Измены: из 13 в ∞

Когда мне было лет 13, я впервые столкнулась с изменой как явлением. Нет, само собой, я слышала что-то об этом, видела в фильмах или читала в книжках — но мне это казалось настолько разрушительным и бессмысленным, что сложно было даже представить подобное в реальной жизни, между реальными людьми.

Истории этой измены посвящён первый пост тут и возвращаться к ней нет смысла — но вы почитайте, если ещё не. Тогда, в 13 лет, я думала, что папа изменил маме = мир схлопнулся; изменивший папа = говночеловек, не заслуживающий ничего, в том числе и прощения; изменивший папа изменил не только маме, но и мне. Впрочем, сегодня я хочу поговорить о другом: о том, как представление об изменах трансформировалось в процессе моего взросления.

Когда мне было 19, я впервые «изменила» своему тогдашнему парню К. Стоял, кажется, сентябрь — я приехала в Москву к своему близкому другу, и мы пошли в совершенно дебильный, маргинальный, но оттого такой манящий и интересный бар «Камчатка». Если вы понимаете, о чём я — вы понимаете, о чём я :)

Друг что-то заказывал у бара, а я вышла покурить. Сентябрь был очень тёплым. Я стояла в мятом платье с принтом в цветочек, переминаясь с ноги на ногу, когда ко мне подошёл парень, имени которого я уже и не помню. Он, смазливый, высокий и короткостриженный, попросил у меня зажигалку. А я в порыве кокетства промямлила «зажигалка твоя в обмен на короткий разговор за сижкой».

Через 15 минут мы уже сидели на поребрике у бара и сосались. Именно «сосались», потому что поцелуем это явно не назовёшь. Это было что-то странное, тёмное, вязкое, даже немного животное (но оттого такое манящее и интересное, ага). Моего парня тогда не существовало ни у меня в голове, ни где бы то ни было ещё. Был только человек без имени и зажигалки, мой рот, его рот и это странное новое ощущение. Потом этот его рот скажет кое-что глупое типа «Давай встречаться, пока ты в Москве?», я не менее глупо соглашусь — и навсегда потеряю его из вида.

А дальше как по накатанной — я вдруг пойму, что измены вовсе не схлопывают мир, а только добавляют в жизнь какого-то прикола. Ведь как же, прости-господи, неинтересна спокойная жизнь, и как увлекательно всё время ходить по краю! Короче, я стану изменять своему парню на регулярной основе — даже заведу для этого постоянного партнёра. Так сказать, fwb — правда, тогда ещё этот термин не был популярен. Я расскажу К. обо всех своих злоключениях в надежде на расставание — но получу добро на брейкап сильно позже. Что ж, се ля ви.

Потом я ещё пару лет буду незаметно плакать после секса с К. — в основном от ощущения, что я худшая девушка на земле. Иногда ещё от того, что он — второй человек за сегодня, с которым я сплю. И от того, что я изменяю, вру, изворачиваюсь, признаюсь, снова вру, клянусь, что больше не буду, изменяю опять — и совершенно не могу разорвать этот порочный круг. Отношения с К. станут для меня самой настоящей тюрьмой, да и для него самого по факту тоже.

Осенью 2016-го они наконец закончатся — алиллуйя. Начнутся другие, в которых изменять буду не только я, но и мне. Однако в 23-24 года я пересмотрю понятие измены — теперь она в меньшей степени связана с телесностью. На этом этапе мне будет важен не сам факт измены с бытовой точки зрения — то есть не с точки зрения проникновения члена во влагалище, нет. Для лучшего понимания моего хода мысли я немного выебнусь, процитировав Толстого, который в свою очередь цитирует евангелие от Матфея: «..всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своём».

В общем, теперь мне важнее не то, как мой партнёр — условно — смотрит на жопы девушек на эскалаторе, а то, о чём он в этот момент думает. О, как же мне иной раз хотелось забраться в его голову и всё-всё разузнать — это гораздо важнее (и сложнее, к сожалению) чтения всяких там переписок. Так, в 2017-м я изменю ему с не очень умным (до сих пор стыдно) одесситом в турецком отеле — без особой цели, просто от скуки и одиночества.

История о забитой тихоне, которая нашла друзей (и очень по ним скучает)

Две недели назад мне исполнилось 6: я иду в школу в бордовом велюровом платье с идиотским воротником и двумя тугими огромными бантами, которые, кажется, вот-вот порвут мою голову надвое. В одной руке черный пакет, в другой — рука мамы с миллионом колец на каждом пальце. У меня были большие ожидания от школы, несмотря на то, что отдать меня туда решили ни с того ни с сего 7 сентября далекого 1999-го.

Я росла тихим забитым ребенком: заводить знакомства в песочнице не умела, поэтому бабушка буквально вынуждала каких-то рандомных дворовых девчонок (обычно вдвое старше меня) со мной возиться. Это, конечно, не приводило к великой дружбе, но бабушку я за это не виню. Не её это была забота — искать мне друзей и решать мои проблемы с социализацией.

А вот мне уже 16 — и я всё та же напуганная закомплексованная тихоня. Во всяком случае чувствую я себя именно так, несмотря на то, что пара друзей всё же появилась. И вот мы, три одиннадцатиклашки, сидим дома у К. Точнее, это я сижу, пока К. и А. собираются на, прости-господи, флэт (сейчас так, наверное, уже не говорят, да? Ну и чёрт с ним).

Сама же я никуда не собираюсь. Мне будет гораздо приятнее остаться ночевать в одиночестве в огромной квартире К., чем сидеть в родной двушке до отказа набитой людьми. Но самым главным аргументом против флэта было даже не это. «А чё я пойду, чтобы в углу сидеть молча что ли?», — немного обиженно брошу я и узнаю, что, оказывается, ни черта я не сижу молча в углу. Я шучу, что-то рассказываю, делюсь новостями — со мной интересно и смешно, кто бы мог подумать, вау! Но тогда я в это не поверю, конечно же, и останусь у К.: чтобы насмерть испачкать ее сэндвичницу и в ночи увидеться с мальчиком, в которого бессмысленно и безответно влюблена.

Едем дальше: мне 26, я организовала деньрожденческую вечеринку в любимом баре — народу тьма. Я за диджейским пультом, ставлю треки из 90-х и нулевых и вообще не могу поверить, что когда-либо испытывала проблемы в общении с людьми. Потому что в тот момент я четко осознаю: люди — это мой капитал, это то, что помогает мне идти вперед, то, что всегда держит меня на плаву и то, ради чего я готова продолжать рвать жопу. Кажется, в том же году одна из моих подруг отметит, что я обладаю суперспособностью притягивать и объединять классных людей — и будет бесконечно права.

За неделю до своего 28-летия я буду очень переживать о том, что впервые за кучу лет не увижу в свой день рождения любимых людей. Я буду сидеть на продавленном диване в съёмной одесской однушке и мысленно сверлить свою голову вопросом «зачем, ну зачем ты всё бросила и попёрлась одна в чужую страну, если так скучаешь по друзьям?»

За два месяца в Одессе я познакомилась по меньшей мере с 20 людьми — 10 из них пришли на мой день рождения. А другие 10, оставшиеся в России, позвонили и поздравили по зуму. Благодаря всем этим удивительно добрым, участливым и смешным ребятам мой любимый праздник получился прекрасным и очень трогательным. Именно благодаря им у меня даже не было желания орать от одиночества в самый важный для меня день в году.

Вы бы знали, как сильно мне иногда хочется вернуться к той тихой забитой девочке, чтобы рассказать, что там, в будущем, всё будет окей. Впереди тебя, зайчик, ждет столько знакомств с прекрасными людьми, которых ты заслуживаешь, что ты пока даже представить себе не можешь. Там, в будущем, всё будет отлично, надо просто немного подождать.

Как одно лето перевернуло всё.
Часть 6, заключительная. Моя первая в жизни пощёчина

Устав терпеть истеричное руководство, неадекватных гостей и алкогольное безумие, увольняюсь из бара без копейки в кармане. Ухожу в никуда, забираю зарплату три тысячи рублей и еду на Bosco Fresh Fest в Москву — в 2013-м он был бесплатным. Поездка отрезвляет во всех смыслах: денег на алкоголь у меня практически нет, довольствуюсь пивом и всем остальным, чем только меня решит угостить московский друг.

Возвращаюсь в Казань — в кармане денег на один проезд в автобусе. Еду к родителям. Мы не виделись месяца три: радушный прием, я даже чувствую себя как дома.

— Когда ты к нам вернешься? — спросит мама.
— Могу завтра.
— Как здорово! Мы очень скучаем.

Перевожу вещи, собирая себя по частям — в каждой из квартир, где я жила, остались какие-то артефакты прошлой жизни.

И вот я дома.

Не проходит и недели, как мы снова начинаем ругаться. Я всё делаю не так: не так готовлю пюре (в моей семье пюре готовят с яйцом и без молока — я запомнила это на всю жизнь), не так убираюсь, не так одеваюсь и еще миллион других «нетаков». Но это полбеды. За время моих скитаний я и забыла, как много они бухают: одной бутылкой водки вечер не ограничивается, им нужно больше и больше. Мне будто снова 16 лет: прячу пузыри, выливаю содержимое в раковину, ванну, унитаз; манипулирую сознанием родителей, якобы они сами куда-то задевали бутылку и забыли; пытаюсь воспитывать сестренку, заставляя ее слушать «правильную» музыку и читать «умные» книги.

Родители ругаются 24/7: из-за ерунды, из-за меня, из-за того, что нет денег на водку — из-за всего. Я же снова возвращаюсь к состоянию «трястись всякий раз, когда слышишь своё имя». В спешке ищу работу и стараюсь минимизировать присутствие дома: опять слоняюсь по друзьям, чтобы делить с ними быт, досуг и — какая ирония — бутылку. Теперь мне требуется меньшее количество алкоголя, чтобы опьянеть — это только плюс для моего кошелька, думаю я.

Но вот само опьянение меняет характер — я начинаю забывать некоторые моменты вечера или могу просто вырубиться на лавке. Но тогда меня это не пугает. Единственное, чего я хочу — не видеть, как спиваются мама и папа. Мама и папа, которым я уже ничем не могу помочь. А если для этого нужно бухать — окей, наливайте.

Моей большой гордостью в 2013-2014 годах становится мастерство поиска бесплатного бухла: круг знакомых-угощателей благодаря моей харизме постоянно пополняется новыми щедрыми друзьями. Я ненавижу себя каждый день, чувствую себя самой настоящей шлюхой. Только вот шлюхи торгуют телом, а я веселыми и откровенными историями о своей отвратительной жизни.

— Ариииш, иди-ка сюда! — слышу из кухни. О нет, это случилось вновь.

Захожу на кухню, на столе — картина маслом: две стопки, три чекушки и прикорнувший после распитой водки отец. — Ариш, садись, надо поговорить, — своим классическим пьяным голосом еле выговаривает мать. Дальше следует несколько бессвязных упреков, мол вышки у меня нет, мужа — тоже, да и не будет — кому я такая нужна. Претензии одна за другой складываются в снежный ком, а у меня не остается терпения — встаю и ухожу. Залетаю в комнату, собираю рюкзак, переодеваюсь из домашней одежды в нормальную, и тут заходит мама.

— Ну и куда это мы намылились? Я не договорила.
— С тобой сейчас бесполезно разговаривать.
— Почему это? — произнося это, она подходит ко мне и пытается вырвать из рук ключи.
— Потому что ты нетрезвая, — говорю это, имея в виду, что она бухая в хлам, но сказать так просто не поворачивается язык.

Я бросаюсь к двери, она хватает меня за плечи, пытается остановить, прижимает спиной к стене, пока меня натурально трясет.

— Успокойся, чё ты ревешь?
— Отпусти меня. ОТПУСТИ МЕНЯ! — срываюсь на крик.

Так она отвешивает мне пощечину — щека буквально пылает. Отталкиваю мать, с разбега запрыгиваю в кроссовки, два оборота ключа, семь этажей вниз по лестнице — и я в безопасности. Я не помню, куда и к кому я тогда поехала, что мы делали и как я, если честно, вообще потом вернулась в этот дом.

Просто абстрактный пост о том, что верить во что-то всегда проще, чем не верить вообще

Я загадываю тебя — на звезду, на раскат грома, на ярко-зелёные 21:21 на микроволновке. Я загадываю тебя, отправляя вопрос во вселенную, царапая чёрной ручкой в блокноте, обжигая палец под куранты в дветыщикакомто. Я загадываю тебя на праздник, загадываю тебя на счастье, загадываю тебя снова и снова. Я загадываю тебя, когда впервые пробую что-то, и когда задуваю свечи на торте в честь своего 26-летия — тоже загадываю тебя.

Я загадываю тебя, и ты всё никак не сбудешься. Даже генератор чисел подвёл, представляешь — а вдруг всё потому, что я не знаю теорию вероятности? Или потому что свечи на торте неправильные, незадуваемые, бракованные? Или вопросы мои кто-то перехватывает на полпути во вселенную и они так и не находят своего адресата?

Я загадываю тебя уже лет шесть, а может и больше — прошу помощи у тортов, вселенных, часов и курантов. Ничего не случается, и тогда я иду ва-банк, загадывая тебя на конкретный день и конкретный час, чтобы после этого больше никогда-никогда не загадывать. Ты не сбываешься до полуночи 30 июня 2021-го — все часы на микроволновках, грозы и праздники идут к черту — я устала, я больше не жду.

Но если вдруг ты когда-нибудь всё же сбудешься, то только потому, что тоже загадаешь меня. И я в это так сильно верю, что решаю больше никогда-никогда тебя не загадывать.

Пирожные, чипсы и водка

Когда мне было лет 8-12, у нас с тобой было много общего, и хоть я тогда еще совсем не умела шутить, ты уже смеялся со мной, а иногда и надо мной. Мне так хотелось быть похожей на тебя — я с детства мечтала о кудрявых волосах, ярко-голубых глазах, думала стать такой же смешной, когда вырасту. И, кажется, даже стала, но история не об этом.

В то время у нас была традиция — ходить в «Бахетле» на проспекте Победы. Тогда там был кафетерий с безбожно-вкусными десертами. Мы шли пешком почти по прямой до туда, а потом ты покупал мне столько пирожных-корзинок, сколько бы я не попросила. Уплетая эти корзинки, я могла измазаться взбитыми сливками с головы до ног, но ты продолжал смотреть на меня с такой искренней улыбкой и любовью, с такой теплотой и нежностью — вспоминать страшно. Смотрел, называл свинтусом и отхлёбывал свой три-в-одном из пластикового стакана.

На всяких юбилеях тёть и дядь ты очень любил рассказывать истории про меня. О том, как пел мне военные песни, чтобы я уснула, или как я полюбила блины с икрой, потому что в душе аристократка, или как я танцевала перед теликом под музыку из «Спокойной ночи, малыши». Или как однажды на очередной нашей традиционной прогулке ты купил мне чипсы и попросил держать это в тайне от мамы, мол, вредно. Но я была так взбудоражена нашим секретом, что разболтала всё маме сразу же, как зашла домой. Я пыталась получить от этой отеческой любви максимум, я хвалилась ей, будто знала, что скоро она закончится.

Потом было много всего: твои ссоры с мамой, мои ссоры с мамой, водка в конце концов. В ссорах с мамой, кстати, ты долго оставался на моей стороне — после срачек ты всегда заходил ко мне в комнату, говорил «не слушай её, просто потерпи, такой уж характер у неё говённый». Ты поддерживал меня во всём и регулярно огребал за это. Устав от бесконечных споров, ты всё-таки принял сторону матери, и я тебя не виню — это нормально: я в итоге смогла съехать, а с ней-то тебе еще жить.

Когда мне было лет 8-12, у нас с тобой было много общего, но сейчас я смотрю на тебя и совершенно не понимаю, куда всё это делось. Ты по-прежнему любишь разряжать обстановку историями о том, как я всё детство танцевала перед теликом под музыку из «Спокойной ночи, малыши». Более того: иногда я даже вижу в твоём взгляде ту любовь, теплоту и нежность, но есть ощущение, что с годами мы проебали что-то гораздо более важное. И хуже всего то, что я не знаю, кого в этом винить — мой переходный возраст со всеми вытекающими, маму или злоебучую водку.

Не смогла придумать название. Просто ещё один текст про мужика

на цыпочках из дому, поворот ключа, марш-бросок до остановки. 74-й тут как тут, любимый смазливенький кондуктор тоже, мчимся вдвоём на остановку с самым весенним названием.

три минуты до неприметной десятиэтажки, а там ты — худосочный, отчаявшийся и немного красивый. куришь на балконе с открытым окном, но дым всё равно идёт в комнату — то есть бессмысленным было даже это, не говоря уже обо всём остальном.

ранняя весна, я стою перед тобой в бесформенном белом пуховике и длиннющем зеленом шарфе, который уже давно потерял товарный вид. лыбишься как кот, пока я раздеваюсь, и просто подаёшь стакан. сейчас я даже не вспомню, чем мы с тобой упарывались — водкой или балонным пивом, да это и не важно. важно лишь то, что упарывались мы знатно и на последние деньги: я по глупости и из желания кому-то нравится, а ты — просто потому что любил.

по прошествии N лет хотелось бы узнать, что ты во мне видел и видел ли вообще. но сейчас не об этом.

ты наливаешь ещё, пьём, оба улыбаясь чему-то. ты ставишь ещё не ностальгический тогда Downshifting Муджуса и мы идём курить. на балконе свежо и пахнет сырыми досками, ты рассказываешь, как в очередной раз по сусекам наскребал на пиво, я смеюсь и думаю, что скоро найду работу и смогу купить себе вообще всё пиво.

ты тянешься поцеловать меня, я отворачиваюсь. ты не очень умный, зато красивый — точеные скулы, мягкие волосы, пухлые потрескавшиеся губы и сильные руки, но это не причина целоваться на мокром балконе. я отворачиваюсь, но не ухожу. ты, по исконной традиции, принимаешь это за кокетство и пытаешься-таки засунуть язык мне в рот.

«я не хочу хватит я не хочу»

Муджус поёт «Каждый день», я выбегаю с балкона, ты за мной, одеваюсь, сбегая по лестнице, ты всё ещё за мной. выбегаю из подъезда и наконец становлюсь единственным участником этого марафона. ты звонишь — я не беру, ты пишешь сообщения с извинениями — я не хочу их читать.

«потерпи ещё
будь проще и сильней
каждый юный день
всё нормально
каждый день
всё нормально»