DKottik Z dan repost
- За нами придут, Антье, обязательно придут.
Она уже давно не отвечала. Не знаю, зачем я продолжаю с ней разговаривать. Слова даются не тяжелее, чем осознание, что она не спит, а умерла.
- Ты поспи пока, я разбужу, когда нас найдут.
Боль в сломанных ногах уже ушла - я просто перестал чувствовать все ниже пояса. Антье после падения сломала бедро. Ей было больнее, чем мне, но она держалась молодцом. Тихо плакала, морщась от замерзавших на щеках слезах.
- Спи, дорогая, спи. Говорят, в снегах сон дает безболезненный уход. Засыпаешь и все.
Конечно, я понимал, что она мертва, но оставаться одному в этих бескрайних снегах было невыносимо страшно. Нашей пропажи должны хватиться, обязательно кто-то должен увидеть, что аэротакси не добралось. Но мы приехали на этот курорт только вдвоем и ни с кем не успели познакомиться. Как нахваливали эту планету - мечта любого горнолыжника и сноубордиста. Зима круглый год, полная инфраструктура для отдыха, горящие путевки на ледяную планету.
- Нас точно ищут. Точно тебе говорю, дорогая.
Вновь засунул руки в подмышки. Тело не почувствовало холода, но легкое покалывание все же пошло - кровь начала опять циркулировать так, как надо. Кого я обманываю? Если бы это было так, покалывания были бы нестерпимы, в глазах темнело, а изо рта рвался бы крик. Но кололо слегка, как при вхождении в атмосферу на челноке.
Статичная гимнастика больше не помогала - на нее просто не хватало сил. Напрягать мышцы и расслаблять было уже давно больно, но это было последним способом согреться. Сколько уже прошло времени, как Антье перестала плакать? Час? Два? Несколько минут? Клонит в сон.
- Нельзя. Нельзя спать. Как я тебя. Разбужу, если сам. Усну.
Снег потеплел. Он был таким уютным, как мамина постель, когда мне было шесть. Сейчас мама принесет молока с медом и температура отступит. Так тепло. Так сонно. Так хорошо. Боли нет. Нас обязательно найдут. Я только закрою глаза на минуту. Всего на минуту.
Она уже давно не отвечала. Не знаю, зачем я продолжаю с ней разговаривать. Слова даются не тяжелее, чем осознание, что она не спит, а умерла.
- Ты поспи пока, я разбужу, когда нас найдут.
Боль в сломанных ногах уже ушла - я просто перестал чувствовать все ниже пояса. Антье после падения сломала бедро. Ей было больнее, чем мне, но она держалась молодцом. Тихо плакала, морщась от замерзавших на щеках слезах.
- Спи, дорогая, спи. Говорят, в снегах сон дает безболезненный уход. Засыпаешь и все.
Конечно, я понимал, что она мертва, но оставаться одному в этих бескрайних снегах было невыносимо страшно. Нашей пропажи должны хватиться, обязательно кто-то должен увидеть, что аэротакси не добралось. Но мы приехали на этот курорт только вдвоем и ни с кем не успели познакомиться. Как нахваливали эту планету - мечта любого горнолыжника и сноубордиста. Зима круглый год, полная инфраструктура для отдыха, горящие путевки на ледяную планету.
- Нас точно ищут. Точно тебе говорю, дорогая.
Вновь засунул руки в подмышки. Тело не почувствовало холода, но легкое покалывание все же пошло - кровь начала опять циркулировать так, как надо. Кого я обманываю? Если бы это было так, покалывания были бы нестерпимы, в глазах темнело, а изо рта рвался бы крик. Но кололо слегка, как при вхождении в атмосферу на челноке.
Статичная гимнастика больше не помогала - на нее просто не хватало сил. Напрягать мышцы и расслаблять было уже давно больно, но это было последним способом согреться. Сколько уже прошло времени, как Антье перестала плакать? Час? Два? Несколько минут? Клонит в сон.
- Нельзя. Нельзя спать. Как я тебя. Разбужу, если сам. Усну.
Снег потеплел. Он был таким уютным, как мамина постель, когда мне было шесть. Сейчас мама принесет молока с медом и температура отступит. Так тепло. Так сонно. Так хорошо. Боли нет. Нас обязательно найдут. Я только закрою глаза на минуту. Всего на минуту.