Груз(дь) 200 dan repost
В 15 лет я первый раз заболела. Очень много плакала дома и на уроках. Родители поначалу не обращали внимания, потому что с детства меня считали истеричной. Когда я перестала плакать, просто легла на кровать и вставала только, чтобы выпить черный кофе и узнать свой вес. Мне нравилось терять по 1кг в день. Еще музыка оставалась приятной, это последнее к чему у меня пропадает интерес. Вкус еды я подзабыла, все казалось безвкусным. У меня были кошмары, я пугалась всего. Мама наконец поняла, что со мной что-то не так и отвела меня к психотерапевту. Он мне уже мало чем мог помочь, я дико уставала туда ходить и на втором сеансе он выписал направление в психушку. Психотерапевт сказал, что у меня атипичный депрессивный эпизод.
Поступив в больницу меня стали лечить нейролептиками и ад. Я была самая младшая из всех пациентов и всем необходимо было выспросить что у меня такого могло случиться. Нейролептики не действовали никак на мое состояние, кроме того, что у меня была акатизия и закатывались вверх глаза. Антидепрессанты мне не помогали, мне меняли их раза три. В итоге оставили на одном из седативных ад и нейролептике, к которому мне все время приходилось просить больше корректоров побочных эффектов, чем мне давали. Я начала набирать вес при том, что есть продолжала очень мало. Маме психиатр по этому поводу сказал, что мне голоса говорят не есть. Единственной отдушиной было выпросить у заведующего отделения укол реланиума(валиум), иногда он отказывал, говорил что я получу зависимость. От укола я чувствовала себя немного освобожденной от той пустоты, которую ничем было не заполнить, мне хотелось есть вкусное, я ходила после укола гулять во двор больницы, ездила с папой на машине по городу.
Но ничего не менялось, я-по прежнему ревела от безысходности и побочек нейролептика, по-прежнему мне было ничего не интересно. Нейролептик мне отменять отказывались. И подшучивали, ну как так тебе не помогают ад, всем помогают, как так тебе не лучше, ты обманываешь. Однажды я лежала на кровати, отвернувшись к стенке и таращилась в одну точку, начался обход врачей по палатам. Ко мне подошли, заговорили со мной но я не повернулась, мне не хотелось с ними разговаривать, я была обижена и вообще разговор в том состоянии представлял собой долгое дело, потому что я уставала говорить, отвечала не сразу и говорила тихо, врачи раздражались на это. Того заведующего вообще я раздражала. Они попытались со мной заговорить, я молчала и они ушли.
Я пробыла в психушке две недели и выписывалась, не в лучшем состоянии духа, как минимум. Мне поставили параноидную шизофрению и добавили еще один снотворный нейролептик. Однажды я не проснулась в туалет, он вырубал через минуту и просто намертво. Я приехала домой и мне стало еще хуже, постоянная тревога, побочки от нейролептиков, состояние беспомощности, тоски и отчаяния. Уже совсем ничего не радовало, музыка звучала как непонятный набор отдельных звуков. Я просто как и в начале эпизода лежала и смотрела в стену и немного плакала. Я была уверена, что в таком состоянии я не смогу учиться, но детский психиатр сказала, что можно попробовать, округлив глаза на мой диагноз. Я ждала папу, чтобы он отвез меня в школу, у меня была дикая тревога и акатизия, в итоге мне пришлось уйти с первого же урока, потому что я не могла ни сидеть ни стоять вообще. Постоянно пила корректоры, но полностью они побочки не убирали. Однажды я пошла к репетитору и посреди занятия у меня закатились глаза наверх. Я совершенно не могла заставить себя посмотреть вниз. Я сказала репетитору что мне плохо и пошла домой по вечерней темноте еле как различая где повернуть.
Поступив в больницу меня стали лечить нейролептиками и ад. Я была самая младшая из всех пациентов и всем необходимо было выспросить что у меня такого могло случиться. Нейролептики не действовали никак на мое состояние, кроме того, что у меня была акатизия и закатывались вверх глаза. Антидепрессанты мне не помогали, мне меняли их раза три. В итоге оставили на одном из седативных ад и нейролептике, к которому мне все время приходилось просить больше корректоров побочных эффектов, чем мне давали. Я начала набирать вес при том, что есть продолжала очень мало. Маме психиатр по этому поводу сказал, что мне голоса говорят не есть. Единственной отдушиной было выпросить у заведующего отделения укол реланиума(валиум), иногда он отказывал, говорил что я получу зависимость. От укола я чувствовала себя немного освобожденной от той пустоты, которую ничем было не заполнить, мне хотелось есть вкусное, я ходила после укола гулять во двор больницы, ездила с папой на машине по городу.
Но ничего не менялось, я-по прежнему ревела от безысходности и побочек нейролептика, по-прежнему мне было ничего не интересно. Нейролептик мне отменять отказывались. И подшучивали, ну как так тебе не помогают ад, всем помогают, как так тебе не лучше, ты обманываешь. Однажды я лежала на кровати, отвернувшись к стенке и таращилась в одну точку, начался обход врачей по палатам. Ко мне подошли, заговорили со мной но я не повернулась, мне не хотелось с ними разговаривать, я была обижена и вообще разговор в том состоянии представлял собой долгое дело, потому что я уставала говорить, отвечала не сразу и говорила тихо, врачи раздражались на это. Того заведующего вообще я раздражала. Они попытались со мной заговорить, я молчала и они ушли.
Я пробыла в психушке две недели и выписывалась, не в лучшем состоянии духа, как минимум. Мне поставили параноидную шизофрению и добавили еще один снотворный нейролептик. Однажды я не проснулась в туалет, он вырубал через минуту и просто намертво. Я приехала домой и мне стало еще хуже, постоянная тревога, побочки от нейролептиков, состояние беспомощности, тоски и отчаяния. Уже совсем ничего не радовало, музыка звучала как непонятный набор отдельных звуков. Я просто как и в начале эпизода лежала и смотрела в стену и немного плакала. Я была уверена, что в таком состоянии я не смогу учиться, но детский психиатр сказала, что можно попробовать, округлив глаза на мой диагноз. Я ждала папу, чтобы он отвез меня в школу, у меня была дикая тревога и акатизия, в итоге мне пришлось уйти с первого же урока, потому что я не могла ни сидеть ни стоять вообще. Постоянно пила корректоры, но полностью они побочки не убирали. Однажды я пошла к репетитору и посреди занятия у меня закатились глаза наверх. Я совершенно не могла заставить себя посмотреть вниз. Я сказала репетитору что мне плохо и пошла домой по вечерней темноте еле как различая где повернуть.