Три месяца назад в нашем почтовом отделении появилась новая девушка. Оба была вся, как Восточный Экспресс, стремительная и невероятная, ее пальцы веселыми бабочками порхали по клавиатуре, письма и посылки выстраивались стройными подтянутыми рядами кремлевских курсантов, бабульки с квитанциями улетали в закат журавлиным клином, и я, было грешным делом подумала, что этот мир не стоит не месте и скрепы рухнули…
Сегодня час моей жизни умер на почте. Я отправляла два заказных письма, вчерашняя неутомимая Мэри Поппинс одним пальцем неторопливо и размеренно тыкала в клавиатуру отдышливого компьютера. Мне в затылок дышала чесноком двухсотлетняя ведьма, и воздух был липок, тягуч и приставал к потным ладошкам.
И я поняла одну вещь. Почта – волшебное место. И вполне вероятно, что именно здесь провела сто лет своей жизни Спящая Красавица, медленно сортируя письма и поливая раз в год вечнозеленый кактус.
Сегодня час моей жизни умер на почте. Я отправляла два заказных письма, вчерашняя неутомимая Мэри Поппинс одним пальцем неторопливо и размеренно тыкала в клавиатуру отдышливого компьютера. Мне в затылок дышала чесноком двухсотлетняя ведьма, и воздух был липок, тягуч и приставал к потным ладошкам.
И я поняла одну вещь. Почта – волшебное место. И вполне вероятно, что именно здесь провела сто лет своей жизни Спящая Красавица, медленно сортируя письма и поливая раз в год вечнозеленый кактус.