Прочитал недавно изданное на русском эссе пережившего атомную бомбардировку врача
Такаси Нагаи «Колокол Нагасаки». За предложение рассказать об этом тексте и предоставленный экземпляр благодарю издательство
Individuum.
В августе 1945-го Такаси Нагаи было 37 лет. Он жил в Нагасаки с женой и двумя детьми, работал в медицинском университете. В начале 1930-х заинтересовался христианством, а в 1934-м принял крещение и присоединился к католической общине.
Утром 9 августа, когда пилот Чарльз Суини сбросил атомную бомбу «Толстяк» на район Ураками, где располагались медицинский университет и католический собор, Нагаи, как и все его коллеги, уже был на работе. Его история – это рассказ об обычных людях, которых одна ослепительная вспышка вырвала из привычной реальности, лишив жизней, домов и надежд.
Самое ценное в «Колоколе Нагасаки» – простые, но пронзительные описания происходившего с жителями Ураками.
Как бы подробно историки ни описывали последствия бомбардировки, строгий и формальный язык учебников и научных статей все равно оставляет эмоциональный зазор. Мы подробно читаем их, но все равно дистанцируемся от содержания. Не до конца воспринимаем, что жертвы были реальными людьми и насколько ужасные вещи с ними происходили.
Легко рассуждать об атомном оружии, когда те, кому оно может навредить, представляются не родителями и детьми, женами и мужьями, а показателем урона противника в игре, который приближает твою сторону к победе. Нагаи, делясь деталями жизни коллег, показывает, что о каждом из них можно написать отдельную книгу.
Молодые, но исполненные чувством долга медсестры, самоотверженные врачи, несмотря на тяжелые травмы беспокоящиеся о других, работники, оставившие шок на потом, чтобы вытащить пациентов из-под развалин:
на фоне этих людей разборки между государствами кажутся чем-то второстепенным и от того – еще более неправильным. К числу самоотверженных врачей относится и сам Нагаи. Забыв о кровотечении из пробитой артерии, он убедил персонал в кошмарных условиях выполнять главное предназначение – спасать людей.
Больница меньше всего подходит для военной атаки. И именно поэтому описание происходящего на руинах медицинского университета производит настолько мощное впечатление – понимаешь, что война, какие бы политические позиции ни отстаивали противники, делает хуже всего именно тем, кто далек от окопов.
Придерживаясь гуманистической позиции, Нагаи отказывается от морализаторства и нравоучений. Даже расстраиваясь из-за капитуляции Японии, можно все равно осуждать войну и помогать ее жертвам. Даже интерпретируя атомную бомбардировку как кару японскому народу за его грехи, можно любить свою страну. Автор «Колокола Нагасаки» воздерживается от деления соотечественников на правильных и неправильных, но не отстраняется, а, наоборот, ко всем относится с глубоким сочувствием.
Что произошло с точки зрения физики, когда «Толстяк» разрушил все на сотни метров вокруг? Почему люди, находившиеся вдали от взрыва, все равно оказывались подвержены лучевой болезни? Что чувствовали те, кто спустя несколько дней начинал страдать от высокой температуры, тошноты и поноса, а потом умирал от радиации? Представлять это важно, чтобы не идеализировать войну.
А еще важно понимать, что статус врага не превращает людей в монстров.
Для американцев японцы были врагами, но крестьяне, которые пускали уставших врачей на ночлег и кормили, как и сами врачи, бредущие из одной деревни в другую, чтобы помочь раненым, совсем не подходили на роль чудовищ. Нагаи удерживается от констатации правоты одних и заблуждения других. Вместо этого он заключает, что жизнь обязательно пробьется даже на оставленном взрывом радиоактивном пустыре, а война никогда больше не должна повториться.
В день бомбардировки Нагасаки Нагаи остался вдовцом. Сам он прожил еще шесть лет и умер в 1951-м от лейкемии. Ему было 43 года. С 1946-го его здоровье резко ухудшилось, но в том же году доктор все равно завершил «Колокол Нагасаки». В Японии его книгу опубликовали в 1949-м, а на английском – лишь в 1994-м.