ПчелоВвод

время пришло. пора идти дальше. уходить ещё глубже. в подполье. в лес. чтоб ничего не отвлекало.
канал выключу или отдам за недельный запас баскетов. до новых встреч в эфире. хао!

@p4eIo_vodka

Не ставить бы тебе крест на себе, а тащить, пока силы есть. Есть ли? Хоть волоком. Не хочет. На верёвке тянуть. Проклятья шепча. Про себя приговаривая. Сквозь зубы сжатые. Плакать навзрыд. Засыпать без сил. Просыпаться в слезах. Чтоб по щекам текли. Чтоб подушка на утро мокрая.

Не прошлое ворошить, а себе и нам дать жить. По полям зимним босиком. По болотам топким. По оврагам тёмным. Эхом разлетаться. Не в четырёх стенах маяться, да руки заламывать.

Третьего дня привозили. Серый весь. Глаза впали. Седой совсем. В бороде пыль. Веточки какие-то. Губы чёрные. Кулаки сжаты. Рыдали всем домом. Причитали как могли. Жалко их. И его. И её. И себя без него. Взяли. Выносить пошли. Два раза в дверях разойтись не смогли. Все молчат. И он молчит. На третий раз, саваном, за петель дверную зацепился. Выпал. Страшно. Всё в тишине.

А она всё плачет по ночам. Подушка мокрая.

И вот она. Вся в чёрном. Глаза красные. Без сил стоит. В след смотрит. Смирилась ли? Как детям сказать. Как до диез объяснять? Поникла вся. Опустились руки. Так и будет, с прижатой к груди скрипкой стоять. Взгляд пустой. Затравленный. Си бемоль вчерашний затих. Только в памяти остался.

Кто ты теперь? Птицей певчею была. Кем теперь стала? Как же дальше теперь? Дальше как?

Не петь скрипке теперь. Ни одной струной. Не летать рукам. Не дрожать смычку. Замолчало всё. Боль сдавила руки. Платок в них сжала.

А слёзы всё текут по щекам. По губам. Вниз падают. Взор застлали. Дыханье сбили.

У калитки собаки лаем зашлись. Пробудить пытались. Ива ветви по ветру тянула. Проститься.

Так и ушли все. Все кто рядом был. И она ушла следом. Как была ушла. В чёрном. Босиком по озимым…

Однажды, один самый бедный человек в мире, сидел на берегу озера и смотрел на искрящуюся под солнцем гладь. Но не просто смотрел. Он ловил рыбу. А поскольку он был самым бедным человеком в мире, то у него не было удочки. И он ловил рыбу на желание поесть.

Он очень желал поесть рыбы и поэтому мысленно убеждал её выпрыгнуть к нему на берег. Рыба была очень глупая и не слушалась человека. Тогда человек решил придумать бога. И просить еду у него. Придуманный бог тоже не слушался самого бедного в мире человека. Зато он заставил его слушаться себя и поверить, что рыба тоже его слушается.

За всем этим, из леса, наблюдал молодой клол. Который не слушался никого. Даже маму с папой. Он бесшумно подкрался к самому бедному человеку, оторвал ему голову и выкинул в озеро. Ведь в голове большая кость, которую не разгрызть молодыми зубами. А всё остальное он съел и сытый ушёл обратно в лес.

Рыба помахала ему плавником и поплыла на дно, обгладывать голову самого бедного в мире человека. А бог пошёл непорочно совокупляться с Марией. Так всё и началось…

Свежатинки хочется. Новых букв в старых словах. Чтоб пары эфира всколыхнуть. Чтоб слёзы навернулись от резкого запаха. Чтоб неожиданно было. Будто обновление на старый телефон. И не кастом какой-то всратый. А официальная сборка. Тогда приятно становится – О, меня не забыли!

И ты такой - Ну, наконец-то!, в предвкушении, обновляешься. А там…
Блять! Ну, что это за унылое гавно?
И значки странные, и меню теперь по- другому.
Сука! Чо? Раньше же в бок свайпать надо было! Блин! Ведь в сторону удобнее! А щас наверх… Ну чоза?
Потом проходит день-другой. Уже привыкаешь вроде.
В самом деле… вроде… ну да, так действительно удобнее…
И иконки, вон какие симпатичные, и свайпать можно двойным тапом. А шрифт? Классный ваще, правда? Старый же, совсем, глаза углами корябал.

Так и тексты ПчелоВвода. Раз на раз не приходится. Могут сразу и не зайти. Может и смысла сразу не поймёшь. А если и поймешь, то не весь. А может там и нет его совсем. Странный он всё-таки этот я. Как понапишет чего вдруг… Чаще интереснее, чем нет. На текстах даже гадать можно. Как на картах Таро. Скроллишь быстро-быстро тексты на телефоне, а сам вопрос в голове повторяешь. Потом тыкаешь пальцем в экран и читаешь абзац на котором остановил. Заебись игра. Попробуйте. Тогда сразу понятно будет откуда в текстах странные вкрапления вроде следующего.

Вёрджел!! - кричали вороны, - Вёрджел, блять!! Какого хуя ты лежишь мёртвый?
Молчит Вёрджел. Лежит как убитый и молчит. Нет будущего у Вёрджела. Ну какое, нахуй, может быть будущее, если у него обувь на шнурках? Пуговицы? Может ещё ремень на пряжке или очки?

8 с половиной причин, почему отрезать себе пальцы это заебись:

1. Быстрый способ сбросить лишний вес.
2. Освободится уйма времени затрачиваемого на подстрижку ногтей.
3. Можно просить незнакомых людей подержать вам хуй, пока вы ссыте. Это сближает. А верные друзья сейчас на вес золота.
4. Это станет веским поводом не отрезать себе ноги.
5. При необходимости можно быстро протрезветь.
6. Это не помешает танцам.
7. Сдачу будут давать только купюрами.
8. Вам будут открыты все двери.
0,5. Лучше конечно литр, но в рабочее время лучше не борзеть.

Хуяк! И ты приходишь в себя… ты приходишь в себя, в центре Москвы, раскладывающего героиновые закладки, с Тёмой Лебедевым на пару… ты приходишь в себя, ссущего в жерло дубового вулкана, его ветки уже почти проткнули бумажные стены чайного домика… ты приходишь в себя, сидящего верхом на боевом кабане, всматривающегося в красную пыль на горизонте… ты приходишь в себя, стоящего на льдине, с окровавленными руками. Ты куришь. Сигарета пропиталась кровью. Ты куришь кровь. Вокруг никого. Серое арктическое солнце, насмехаясь, кружит вокруг тебя уже несколько недель… ты приходишь в себя, вглядывающегося в рябь на дне колодца, крик наконец-то захлебнулся, и тишина растеклась по ночной прохладе травы…

Ты приходишь в себя… ты… ты… всё-таки приходишь… в себя… в больничной палате где-то в СССР. Тебе чуть больше семи лет. Ты лежишь на неудобной кровати, напротив распахнутого окна, жаркий ветер колышет занавеску из простыни. Твои глаза слезятся.

Послеоперационный шок. Наркоз выходит тяжело. Ты всё ещё жив. Неплохо. Врач говорил, что возможность летального исхода –пятьдесят процентов. Не сегодня.

Боль буквально разрывает тело на куски, а ты улыбаешься. Шрам на шее будет настолько большим и ужасным, что окружающие, со слабой психикой, будут смущаться и отводить глаза. А для всех остальных найдутся истории об упавших с неба пассатижах, когтях огромной хищной птицы, ноже хулиганов и срикошетившей пуле снайпера.

Однажды Геннадий ехал на трамвае в далёкую синюю даль. На улице была жаркая-жара и солнечное солнце. Пух летел сплошной стеной. Водитель даже включал дворники. Кондукторша с большими сиськами сидела напротив и кушала пирожки. На остановках она клала очередной пирожок в сумку с мелочью, вытирала руки о спортивки и шла обилечивать входящих.

Так они ехали и ехали, пока вдруг, трамвай не остановились посреди улицы. Хотя никакой остановки тут и не было. Зато была большая красивая клумба. А вокруг лавочки и мамы молодые на них, с детятками, кто наперевес, а кто и в коляску положил. Гуляют.

Водитель аварийку включил, вышел и деловито направился прям на клумбу.
- Ща, погодите, вы!
Сквозь картошку с грибами пробурчала полноротая кондукторша, пресекая нарастающее недовольство в салоне.

Водитель, тем временем, по-хозяйски подошёл к клумбе, взял лежащие рядом лопату, культиватор и мешок с удобрением и направился обратно. Расположив добычу в кабине, он шумно высморкался в отрытое окно и, как ни в чём не бывало, продолжил путь.
- Да как же так можно?!
Возмутился было дедок сидевший рядом с Геннадием.
- Тебе чо, дед, больше всех надо? А ну, цыц, мне!
Нахмурила на него нестриженные брови кондукторша. Дедок открыл было рот, но осёкся и поджав обижено губы уставился на её сиськи.

Геннадий, как знатный поборник справедливости, не мог такого стерпеть:
- Тётя-кондуктор, а у вас пирожки с чем? С кошачиной или с псятиной?
- Ты чо это, малец, базарешь-то?!
- Ну а что? У вас вон всё еблище в шерсти! Или это усы?
Кондукторша в ступоре потянула из сумочки зеркальце – осмотреть еблет. А Геннадий, с чувством выполненного долга, прилепил свой билет жвачкой к стеклу и поспешил к выходу. Нуачо, может пригодится кому – на халяву проехать. А если из рота дурно пахнет, так и зажевать можно, там ещё вкус остался…

Однажды, наивеличайший и наимудрейший мастер джедаев Сото Ун Пер сидел у неспящего озера, под деревом врошир, и медитировал. Ничто не смело тревожить его покой. И только пытливый падаван Ек Пас осторожно приблизился и преклонившись, вопросил:

- О, УЧИТЕЛЬ! - прям так, большими буквами, обратился он к Сото Ун Перу, - ТЫ МУДР! ВЕЛИК! И СИЛЁН! ТЫ МИРОЛЮБИВ! ТЫ ОТРИЦАЕШЬ НАСИЛИЕ! Но скажи мне, что бы ты сделал, если бы вот здесь, перед твоим взором, распинали и насиловали детей и женщин? Ты бы проучил негодяев? Нарушил бы свой обет?
- Такого быть не может, - пробурчал недовольный учитель возвращаясь из покоя медитации в несовершенство мира.
- Почему это? - удивился Ек Пас.
- Потому, что такого не может быть никогда. А если такого не может быть, то зачем мне об этом задумываться?
- Ну, как же? Ну, вот… Ну, а если… Но ведь насилие оно ведь есть? И вот если оно происходит у тебя на глазах, ты же как-то поступишь? Ты же против насилия? Но как ты тогда накажешь насильника, если ты отрицаешь насилие?- не унимался надоедливый ученик.

- Ты не внимателен, юный Ек Пас. Но я терпелив. Вот смотри, объясняю ещё один раз, - отвечал ему мудрый мастер, - Моё просветление и владение силой настолько глубоко и всеобъемлюще, что я создаю вокруг себя, насколько хватает взора, зону покоя и добра. Смирение и кротость заполняют мир вокруг меня. Всё живое стремится к миру. Поэтому никакое зло неспособно существовать внутри этой зоны. Отсюда следует вывод, что никто, в её пределах, не будет распинать и насиловать кого бы то ни было. Насилие, как явление, не существует, по определению, там, где существую я.

Так ответил наивеличайший и наимудрейший мастер джедаев Сото Ун Пер и со всей силы переебал по щам пытливого падавана клюкой. Ученик охнул и упав на звенящую росой траву, схватился за голову. Учитель, кряхтя, поднялся и принялся ебашить тупицу ногами в живот и приговаривать:
- Ну что, идиотина ты пидорасская? Понял, наконец? Понял? Или до конца дней моих будешь мне мозг ебать своей хуйнёй?
- По.. нял.. ох.. ай.. да.. да.. уй.. учи.. тель.. поня.. л.., - задыхаясь от боли, хрипел Ек Пас.

- Эх… Опять ты нихуя не понял, тупой ушлёпок…, - расстроился Сото Ун Пер и вновь, усевшись под деревом врошир, погрузился в медитацию.

1. вот скажите быстро, дружба между мэ и жо есть?
2. если есть, то может же жо, по-дружески, дать в жопу мэ?
3. а если не даёт, то может она и не друг ему совсем?
4. и если она ему не друг, то могут они замутить как обычно?

Однажды, в мокрой воде солёного теплого моря, возле острова с большими валунами, жили-были красавчик русалочный мужчина и прекрасная дельфинья женщина. Звали их Крарум и Предежа. И каждая морская собака брехала им в след, что они не пара, не пара, не пара. Но им было глубоко насрать. Любовь была не разлей вода.

Прознал про это великий бох морей и океанических вод Посейдон. Призвал он к себе пред мутны очи Крарума и грит ему:
- Крарумчик, дарагой, выж, блять, не пара!
- От чего же, неправославный боже? Я люблю её всем своим сердцем!
- Это понятно. Но ващета, скажу тебе по сикрету, любят не этим, а кое-чем другим. М-да…
- Так приколдуй мне это кое-что, христом богом молю!
Взмолился Крарум и упал на плавник.
- Ладна! - молвил Посейдон, - ради мамки твоей, но запомни! После этого вы точно будете не пара!
- Наша любовь ВЕЧНА!
- Хуй с тобой, посмотрим…

Приколдовал великий водяной бох Краруму кое-что. И увидел бох, что оно хорошо. И приделил ему ещё что-то. И отделил это друг от друга. И назвал одно из этого – нога. А другое – другая нога. И увидел бох, что это тоже хорошо. И вырвал он напоследок у Крарума жабры и только тогда отпустил на все водяные стороны.

Крарум, естественно, охуел, быстро всплыл на поверхность и погрёб к берегу далёкого острова. Пока он махал могучими руками, к кое-чему присосалась рыба-присоска и сделала ему большую приятность. А когда он доплыл до песчаного пляжу, его там встретили красивые сисястые девчёнки. Угостили его чумахитой, кубинской сигарой и тоже присосались к кое-чему. Так и стоял он замеревший в экстазе, пока из бокала с чумахитой не вынырнул Посейдон:
- Ну што, пара тебе Предежа, аль нет?
- Да пошла она на хуй!

Тут и сказочке пиздец, а кто не слушал, тот сосёт конец!

Однажды, в тропическом, дремучем лесу жили какие-то люди. Все поголовно они были кретины. А кто не поголовно – идиоты. И жили там три брата, лесных акробата: человек – невредимка, идиот – невидимка и кретин - непиздимнедимка.

Откуда они взялись никто не помнил. А точнее всем было глубоко насрать. Человек – невредимка по своей сути был безвредным, но очень занудным. Идиот – невидимка по своей мути был зловредным сукой. Его никто никогда не видал, но все знали, что он тот ещё гад. Кретин – непиздимнедимка по своей дуте был обычным человеком. Пиздливым, добрым тюфяком.

Гад невидимка по ночам забирался в коровятник и сдаивал парное молочко с общественных коров, пердел на благовония в деревенском храме, прелюбодеял с женой вождя. Общественность негодовала, коровы и жена были в восторге. Злые родители пугали им непослушных детей. Дети пугались и таскали из дома для гада еду.

Зануда - невредимка, целыми днями ходил по хижинам и доставал соплеменников рассказами о первом пришествии. Он страшно вращал глазами и иногда бёдрами. Размахивал руками. Делал губки писей и пытался выменять засохшие какахи на какие-нибудь вкусняхи. Ему никто не верил и зачастую били ногой по сраке. А зря. Он по обыкновению грозил пальцем и в гневе уходил. Надо ли говорить, что это был отвлекающий манёвр, в момент которого невидимый брат обчищал жилище? Думаю, нет. И так всё понятно. Собственно, рассказ о первом пришествии и был об этом же самом. И подсохшие какахи всё равно потом находили в самых неожиданных местах.

Кретин – непиздимнедимка устал от проделок родственников и ушёл в соседнюю деревню. В соседний лес. Там он стал жутко умным. И придумал новую религию. Все жители его очень внимательно слушали и ни разу не сказали ему Не пизди мне!
Он был очень счастлив, горд и рад. Его расстраивало только одно, что все эти люди были мёртвые и невкусно воняли. В остальном всё было чудесно.

Так и жили они дружной лесной семьёй долгие-долгие годы в моей голове. Иногда к ним в гости приходили клолы и тогда все шумно радовались и веселились. Особенно те, кто оставался в живых. Тут и сказочке конец, а кто не слушал, тому пиздец!

Однажды у меня ничего не было. Как и у тебя. Только старый плеер. Там. В кармане. Сейчас, нащупаю его замёрзшими пальцами. Какие-то записки. Обрывки объявлений. Мёртвые телефоны на бездушных клочках бумаги. Крошки хлеба. Табачные крошки. Слетевшие с губ. Одинокие, слипшиеся комочки. Этой ночью одиноко всем. Уже не надо быть ближе. Прижиматься друг к другу, согреваясь. Всё ушло…

Тот самый день. Я помнил. Однажды. Когда я его нашёл. Мой плеер. Он лежал на снегу. Алой точкой. Кровавым пятном. Я наклонился. Присмотреться. Зрение уже не то. Ей не место здесь. Снег такой чистый. Ей нужно быть со мной…

Я притронулся к ней. И она зазвучала. Я убрал руку. Музыка стихла. Кровь на снегу. Такая же, как и во мне. Мне пригодиться. Так я нашёл свой старый плеер.

Так я перестал быть в тишине. В вязкой, давящей вашими взглядами. Молчаливым осуждением. Презрительной ненавистью.

Я помню музыку. Как она звучала в грязных подвалах. В пыльных углах чердаков. На вокзалах. В квартирах? Я включал и слушал. Я следил за тем, как пустеет тарелка. Как уменьшается кусок колбасы. Как заканчивается банка шпрот. Может быть кильки. Может быть чёрствый батон. Чаще ничего. Слюна. Глоток слюны. В плеере всего дюжина песен. Без названия. Просто песни.
Про любовь.
Про разлуку.
Чтобы спать.
И ещё. Другие. От которых было холодно даже летом. Они падали слезами в пролёты больничных лестниц. Однажды я помнил все эти песни.

Ну, где же он? Где?!
Летят на чистый снег табачные крошки. Летят крошки хлеба. Телефоны мёртвых людей, на обрывках бумаги. Вот. Наконец-то. Нашёл. Нажал.
Что это было? Пуговица? Осколок кирпича? Я не знаю. Музыка.
Let the music play