Сталингулаг

90% людей боятся торговать на бирже. Главные причины – не хватает знаний и страх потерь.

Автор канала
– Простыми словами рассказывает о трейдинге;
– 17 лет на рынке – из них 13 лет торгует на крупнейшей в мире товарной бирже СМЕ;
– Разработал убойные системы отъема денег у крупного игрока.

Говорит о конкретных шагах для начинающих. Максимум полезной информации, минимум воды.

Подписывайтесь на канал

t.me/monstertraders
#реклама

Все попытки призвать русского человека остаться дома, уйти в глухую самоизоляцию, не будут услышаны. Потому что для большинства русских людей квартира – это сорокаметровый ад, доставшийся после долгожданной смерти бабки, дед, как правило, умирает раньше, в котором приходится уживаться с ненавистной тёщей/свекровью, видеть опостылевшего мужа/жену, сталкиваться с непонятными детьми, живущими своей жизнью, слышать проклятых соседей за стенкой и натыкаться взглядом на отклеившиеся обои, которые вот уже лет пять как надо подклеить, но всё постоянно не хватает то времени, то денег, но на самом деле не хватает желания жить. Его остаётся только на то, чтобы переночевать и опять уйти на работу, не для того, чтобы работать, а чтобы оттянуть момент, когда нужно возвращаться. А вернуться только с одной целью – выжить, потому что по одиночке тут выживать не принято

К любимым эвфемизмам власти: не взрыв, а хлопок и не падение рубля, а отрицательный рост; вчера добавилось не карантин, а нерабочая неделя. Борьба с коронавирусом больше похожа на стремление остановить падающий рейтинг президента, потому что все его популистские меры направлены исключительно не на решение проблем, а, как обычно, их консервацию и отсрочку. Нерабочая неделя, в том виде, в котором предложил Путин, окончательно добьёт малый и средний бизнес. Как им поможет отсрочка по налогам? Где они через несколько месяцев возьмут деньги, чтобы расплатиться, если уже сейчас стоят на грани банкротства? Как выживут эту неделю пекарни, кофейни и мелкие производства, которые будут платить зарплаты, но ничего не будут продавать? Люди воспримут семь нерабочих дней приятным отпуском, чтобы вернуться в регионы, встретиться с родственниками, и поедет коронавирус по всей стране, которая к нему абсолютно не готова

То, что Бычкова назвала меня «половиной человека» – это нормально. Меня давно нельзя никак задеть словами. Но то, что, как бы не скромно это ни звучало, люди, которые увидели во мне пример того, что инвалидность – это не приговор, поверили, что у них тоже есть шанс, несмотря на тяжелые обстоятельства попытаться изменить свою, на первый взгляд, обречённую жизнь, читают это «половина человека» и понимают, что ничего не поменяется, как бы они ни старались, для таких, как Бычкова, в этой стране они всегда будут половиной человека, недолюдьми, калеками, неполноценными. И это ненормально. Ненормально отбирать у людей, у которых и так ничего нет, эту призрачную надежду, что когда-то их будут считать равными. Ненормально лишать их мечты не быть людьми второго сорта. А Евроспорту пора перестать стесняться и, раз их сотрудники транслируют подобные взгляды, вместо олимпиады 2020, которая пока не состоится, показать олимпиаду 1936 года в нацистской Германии

Репост из: Саня из Дагестана

Главный врач-инфекционист Ставрополья, вернувшаяся из Испании, решила о своей поездке умолчать, не предприняла никаких мер предосторожности и с полным чувством ненависти ко всему живому ходила на работу, читала лекции и разносила вирус, словно террорист, решивший совершить свою главную акцию, к которой готовился всю жизнь. Это же абсолютный символ современной России, такой уродливый слепок эпохи: чиновник, считающий, что ему всё можно, что правила придуманы для других, что он выше всех норм, законов, в том числе и природы. Что-то плохое может с ним случиться, только если он огорчит начальство, а во всех остальных случаях у него иммунитет, защита от всего. В любой момент он кому надо позвонит, и всё решится, и его обязательно спасут. Только никто больше ничего не решит. Никто не спасётся. Господь объявил дни справедливости на земле

Всеобщая истерия вокруг коронавируса – благодатная почва не только для паникёров и психически нестабильных лиц, но и для лиц высокопоставленных, находящихся в около государственных структурах. Пока вся страна толпится у прилавка с туалетной бумагой, они, как опытные карманники, уже начали работать. Москвичи долго пытались не допустить строительство юго-восточной хорды на месте радиоактивных захоронений, но вчера, несмотря на строгие рекомендации врачей не приближаться друг к другу ближе чем на метр, ОМОН всё же приблизился к людям, которые пытались защитить своё здоровье. Итог: избиения, задержания и, как следствие, вероятнее всего раскопанный радиоактивный могильник. Сейчас будьте особенно внимательны, если коронавирус может обойти вас стороной, то ненасытные жулики со властными полномочиями – никогда

За последние сутки о Лимонове написали множество хороших и плохих слов. Проклинали и признавались в любви. Восхищались и ненавидели. Спорили и соглашались. Строчка в новостных лентах «умер Эдуард Лимонов» ничего не изменила. Неделю, месяц или десять лет назад всё было ровно так же. Его презирали и боготворили. И ничего не изменится, завтра или через двадцать лет, о нём так же будут говорить: одни с восторженным придыханием, другие, задыхаясь от злобы. Выдающиеся личности не умирают, они остаются навсегда. Кому-то на радость, кому-то на зло

Каким всё-таки тонким слоем цивилизации покрыт современный мир, который сдувает малейший ветерок нестабильности вместе с открытыми границами и заботой о слабых. Огромные очереди, сметающие товары с полок магазинов, будто завтра уже ничего не будет; врачи, решающие, кого лечить в первую очередь, а кому уповать на случай; ограничение на свободное перемещение между странами венчает невозможность выбрать даже банальное место досуга в собственном городе. И главное: ощущение, что так было всегда. Никакого намёка на сопротивление, все разговоры о свободе личности позабыты перед страхом неизвестного вируса. И это ещё ничего серьёзного не произошло, смертность в пределах статпогрешности. Что же начнётся, если обнаружится какая-то зараза с летальным исходом например в 25%?

Просьбы российских властей «по возможности сидеть дома» звучат, как издевательства. Кто из простых людей может позволить себе месяц не ходить на работу, не ездить на общественном транспорте и не стоять в очередях в магазинах? Может быть, государство готово оплатить их кредиты, ипотеки, накормить их детей и проследить за тем, чтобы их не уволили за прогулы? Вряд ли, ведь они не возглавляют нефтяные госкорпорации или, на худой конец, не являются диктаторами на ближнем востоке. У нас полстраны живёт на микрокредиты, которые погашает новыми микрокредитами. Тем, кто не покидает свои дворцы и поместья, легко советовать сидеть дома. А что сделала наша социальная страна для того, чтобы простой человек мог не подвергать себя и свою семью риску, и переждать эпидемию? Запустили социальные программы? Гарантировали отсрочки по платежам? Ничего. Только воодушевляющие советы «при пожаре - горите»

Кинематограф приучил массового зрителя к тому, что глобальные катастрофы и эпидемии – это в первую очередь интересно. На диване не страшно, хочется только узнать, что будет дальше, какие разрушения, кто выживет. Люди настолько привыкли к такой модели потребления информации, что за всей этой историей с коронавирусом следят, как за очередным масштабным проектом Netflix. Новости с цифрами о заболевших и погибших воспринимаются всего лишь, как лихо закрученный сценаристами сюжет. Никто не верит, что он может попасть в эту статистику, ведь в неё попадают только актёры. От этого такое наплевательское отношение к мерам предосторожности, никто не собирается менять личных планов, да и зачем, сериал же всегда можно поставить на паузу и заниматься своими делами. Природа не прощает такой беспечности, и возвращение из мира медиа в реальность будет очень болезненным

На протяжении своих, уже можно сказать, обнулённых сроков Путин всегда принимал простые, лежащие на поверхности решения. Но человек так устроен, что ему тяжело признавать, что мир, на самом деле, примитивен. Человеку комфортно думать, что всё сложно, что всё тщательно просчитывается, что кто-то держит всё под контролем. Это объясняет такой неугасающий интерес ко всевозможным теориям заговоров. И люди, даже абсолютно далекие от вечерних мудозвонов, которым по долгу службы нужно вещать о хитрых планах и многоходовочках, попадают в эту ловушку и ждут от главы государства какого-то неожиданного хода. А всё просто. Просто ещё четыре года. Просто обнуление. Потом просто еще два срока. Просто это навсегда. И это настолько пугающая простота, что никто не может в неё поверить и продолжает ждать чудес, строить теории, что конституционный суд примет иное решение, или он сам передумает. Не примет. Не передумает. Всё просто

В расследовании Навального о ненасытной чете Симоньян-Кеосаян поражает не столько патологическая жадность, это граничащее с маниакальным стремление вытрясти из казны как можно больше, когда даже личный автомобиль сдаётся в аренду государству, чтобы ненароком не заплатить за бензин, как феноменальное дурновкусие, которое они выдают за политическую сатиру. С такими огромными бюджетами можно было бы нанять десяток сценаристов и делать что-то не такое стыдное, и от этого на их столе не стало бы меньше жареной черноморской барабульки или холодца из бобриных лап. Просто они, видимо, действительно считают, что выкрикивать невпопад слова «жопа», «негр», «пидорас» – это остроумно и смешно. Они не видят в этом ничего позорного, наоборот, упиваются своей вульгарностью, ещё более омерзительной, чем сами коррупционные схемы

Нынешнее стремительное падение рубля отличается от предыдущих тем, что не сопровождается очередями в обменные пункты или толпами людей, сметающих ноутбуки и телефоны, пока те не успели подорожать. Людям больше нечего обменивать и не на что покупать телевизоры. За последние годы бесконечной раскачки и духоподъёмнного вставания с колен платежеспособность населения, как сказали бы экономисты, достигла дна, в отличие от курса рубля. У людей нет никакой паники не потому, что не страшно, а потому, что терять больше нечего. Ни какой-то коронавирус, ни финансовые кризисы, а именно вот эта обречённость – ощущение, что ничего хорошего не будет, а значит, плевать на всё – это и есть самое опасное, тот момент, когда народ подходит к краю, за которым только бездна

ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ ПИЗДЕЦ