Transcreate it

Ещё одно “кстати”, и больше не буду. Пару лет назад я с разрешения Виктора Сонькина публиковала конспект его лекции о лингвистических проблемах перевода — и в ней среди прочего шла речь о проблемах с гендером, родом и их взаимодействиями в языке.

Вот, например, случай, когда грамматический род не совпал с гендером, и что из этого вышло:

“Ещё более удивительная история происходит в «Маугли» с Багирой. Багира, конечно, никакая не девочка, Багира — это мальчик, воин, соратник Маугли по всяким играм. У Киплинга есть целая глава «Весенний бег», где описывается, как в Багире пробуждается юношеская сексуальность. В оригинале в этой главе Багира готовится к свиданию с самкой, и по этому поводу резвится и катается по земле кверху лапами. А Маугли на это дело смотрит и испытывает сложные чувства — мало того, что близкий друг променял его на девчонку, так ещё и ведёт себя как дурак. Разумеется, если Багира оказывается девочкой, ревность Маугли меняет направление и приобретает не предусмотренную Киплингом окраску, и в русском переводе, сделанном Дарузес, эта часть текста практически отсутствует.

Операция по смене пола вызвала далеко идущие последствия. Вот что пишет Елифёрова по этому поводу: «Запрос в Яндексе на слово “Багира” дал около миллиона ссылок, поэтому пришлось ограничиться просмотром первых тридцати. Среди этих тридцати (без учета повторяющихся ссылок): три салона красоты, две студии танца живота, один магазин, торгующий костюмами для танца живота, один салон эротического массажа и одно использование в качестве женского ника в Интернете. Киплинг бы удивился”.

Вдруг кому: http://shustryakova.ru/мальчик-багира-пишущее-мыло-и-ногомёт-2

И ещё кстати, о суффиксах. Пока есть возможность выбирать, я везде где можно голосую за -иня, -есса и -ица — на мой субъективный слух это звучит уважительно и не содержит уменьшительно-ласкательных коннотаций (в отличие от “-ка”; слышу в этом “детка”, can’t help it; and that’s not the way we intended to go).

Вычитываю за копирайтером некий список словосочетаний по случаю Pride Parade. Среди них: «интерсексуальная гордость», «асексуальная радуга», «понедельник любви к мужчинам», «среда любви к женщинам», «ты не шутишь?»

В отдельных случаях очень хочется заменить русский перевод дословным подстрочником к оригиналу, потому что ну зачем его менять.
Вот такие простые штуки, например:

1. ‘Please’ опускается (или, как минимум, считается необязательным):
Please try again later —> Повторите попытку позже

2. Личная ответственность меняется на безличную конструкцию («оно само»):
We could not find what you were looking for —> По вашему запросу ничего не найдено

3. Положительное высказывание заменяется отрицательным:
Staff only —> Посторонним не входить

Ну и т.п.

Судя по всему, цвета выделялись в отдельные концепции (и, соответственно, появлялись в разных языках) в определенном порядке. Универсальная последовательность для подавляющего большинства языков выглядела так:

1. Чёрный и белый (то есть, по сути, тёмный и светлый; разделение всех цветов на группу темных и группу светлых)

2. Красный (выделялся и назывался первым среди всех спектральных цветов; цвет крови; часто «красный» и «кровь» — одно слово)

3. Желтый либо зелёный

4. Зелёный либо, соответственно, желтый (по всей видимости, эти два цвета были нужны, чтобы описывать отличия спелых плодов от неспелых)

5. Синий (последний; т.к. называть цвет фонового необъятного пространства — неба, моря — не такая уж острая необходимость. А в остальном в живой природе синий и голубой практически не встречаются; ну, редко)

Это объясняет странности цветовых описаний у Гомера в «Илиаде» и «Одиссее», где, среди прочего, вообще ни разу не встречаются слова «синий» и «голубой», а море описывается греческим эпитетом, который буквально означает «видом как вино» (на английский его переводят как wine-dark, а на русский — словом «виноцветный»); по всей видимости, имелась в виду интенсивность оттенка, а не собственно цвет, для которого просто ещё не было выделено отдельного слова.

Довольно распространённое явление — когда в языке есть только одно слово для описания всей сине-зелёной области спектра. То есть, зелёный и синий в принципе не разбиваются на две отдельные концепции.

*
В японском слово «ао» изначально объединяло синий и зеленый. В современном языке «ао» означает скорее синие оттенки, а для зеленого используют другое слово («мидори»).

Когда в 1930-е в Японии установили первые светофоры, то в разговорной речи свет, разрешавший движение, стали называть «ао» (предположительно, по аналогии с тремя основными цветами на палитрах японских художников: ака (красный), кииро (желтый) и ао, что примерно соответствовало светофору). Ярлык «ао» для зеленого света сначала не казался необычным, но со временем стал ощущаться как странный.

Вместо того, чтобы поменять название в соответствии с реальностью, японское правительство в 1973 году решило поменять реальность в соответствии с названием, и издало указ о том, что разрешающий сигнал должен стать синим.

Сменить цвет на однозначный синий было нельзя (по международному соглашению, дорожные знаки должны быть более-менее одинаковыми во всех странах), зато можно было добавить в него синий оттенок. (Погуглите японский светофор: в «зелёном» сигнале отчётливо прослеживается синева).