Ты ничего не знаешь

Современные технологии сделали бразильские сериалы абсурдными.

«Проспект Бразилии» снят в 2012 году. Персонажи уже свободно пользуются мобильными телефонами и знакомятся в интернете, но проблематика бразильского сериала не меняется: хозяева и прислуга, богатые и бедные, преступление и наказание, бедняжки и злодеи, страсть и месть на 10500 серий.

В итоге и без того традиционно затянутый сюжет становится откровенно абсурдным. Главная героиня устраивается служанкой к бывшей мачехе, которая в ее детстве лишила ее отца и обокрала. Чтобы, разумеется, отомстить. И спасти её актуального мужа, известного футболиста. Она следит за мачехой и ее любовником, подслушивает разговоры, наблюдает, как они встречаются тайком и планируют свои злодейства. Они организовывают липовое похищение мачехи, чтобы вытянуть из футболиста побольше денег. Героиня следит за ними, пишет футболисту записки, которые должны разоблачить парочку. Но те выкручиваются и предстают героями. Идет 32-я серия… Всего их 160.

А могло быть раз в 10 меньше — за это время можно было сделать 10500 фотографий и видео простым мобильником и разоблачить кого угодно.

Недавно я познакомилась с творчеством Лавкрафта. До этого я только слышала о нем как о мастере ужасов и мифотворце, но, как ни странно, для меня нервом его произведений оказался вовсе не сверхъестественный ужас. Точнее, не только он.

Многие признают, что это так себе литература — все сюжеты сводятся к одной схеме, количество повторов непростительно, приемы запугивания одни и те же из раза в раз. Но есть в основе этих книг нечто очень живое и сложное — конфликт ксенофобии и тоски первооткрывателя.

Каждая биографическая справка неизменно отмечает расизм Лавкрафта. Что он говорил и кем себя считал — неважно, а вот его произведения пронизаны ксенофобией. Как только появляются рыболюди или другие нечеловеческие существа, следуют монотонно повторяющиеся описания того, как же они уродливы и отвратительны. Особенно важным маркером ксенофобии служит запах. Подобных существ всегда сопровождает рыбный/едкий/мерзкий запах. Запах — важный макер, который помогает нам ориентироваться в категории «свой — чужой». Поэтому логично, что, как бы нечто ни пахло, если оно представляет опасность или неприятно, то запах будет подсознательно пугать и восприниматься как отвратительный.

Но, несмотря на это, у героев всегда есть странная тяга к этим противным и опасным существам. В «Хребтах безумия» они не могут побороть свое любопытство и идут навстречу неведомому, даже когда становится ясно, что дело плохо. Или такой вариант, как в «Тени над Инсммутом», — герой уносит ноги от мерзких рыболюдей, но позже, обнаружив родство с ними, готовится стать одним из них. С плохо скрываемым восторгом Лавкрафт пишет о заброшенном древнем городе в Антарктике или подводных цивилизациях разумных амфибий. Кажется, что он безмерно тоскует по тем временам, когда можно было взять да открыть новый материк или новый народ, говорящий на незнакомом языке и поклоняющийся причудливым богам. По эпохе первооткрывательства. Поэтому и пишет о местах, недоисследованных людьми, — глухих просторах Антарктиды, глубинах океана. Туда еще не дотянулась рука приземленных и методичных ученых, это последнее прибежище снов и фантазий.

Ярче всего об этом рассказано в произведении «Лампа Аль-Хазреда». Герою по наследству достается арабская лампа, навевающая странные видения.

«Казалось, перед ним возникла картина мира, юного мира, когда еще продолжались процессы формирования Земли, когда бурлящие потоки воды выбивались из расщелин в скалах и на мокрой земле можно было увидеть следы змееподобных животных… Проходил час за часом, а Филлипс сидел и смотрел. Он давал названия картинам и местам, которые представали перед ним, открывая для себя новые, доселе неведомые возможности своего воображения».

Как писал герою завещатель лампы, лампа — источник восторга и ужаса. Как, собственно, и книги Лавкрафта. Ужаса от столкновения с неизведанным, нечеловеческим и восторга — от того, что оно существует.

Разочаровывает, когда автор не дает читателю даже немного поломать голову над интерпретацией.

В рамках исследования русского хоррора набрела на рассказ «Страна тараканов». Главный герой — провинциал с Кубани, приехал завоевывать Москву, но пока снимает квартиру в Митине. Его бесит его мать, которая названивает ему по телефону, он давит таракана на улице и думает: «Таких тоже надо давить, как тараканов».

Потом противные насекомые атакуют его дом, поедая людей, в том числе девочку Машу Петрову (!), а консьержка Азатгуль (!) командует им: «Жрите его!» Главный герой стоит на крыше своей высотки и наблюдает апокалипсис. «Старое поколение москвичей и приезжих пожирали новые жители, старый мир со всеми его мелкими недостатками и мелочными проблемами уступал новому, совершенному и по-своему прекрасному порядку».

Кубанские тараканы захватывают Митино, пока бирюлевская саранча атакует Патрики.

Можно было и потоньше.

На фоне королевской свадьбы и размышлений о вампирах вдруг поняла еще одну причину, по которой так популярны «Сумерки».

Когда-то мой преподаватель с анализом текста доказывал, что вампиры в «Сумерках» — это метафора элиты общества и того, как она пьет кровь (нефть) из простого народа.

Но ведь не просто элита. Эдвард — это же принц, ни больше ни меньше.

1. Богатый, но не работает (не бизнесмен, не специалист ни в какой области). Богатая семья, источник непонятен.

2. Семья на диете — то есть выполняет чисто представительские функции, в грязной политике (людоедстве) не участвует.

3. Жизнь в ней будет богатая и красивая, но с кучей ограничений (вроде сна и еды, то есть коротких юбок и инстаграма).

4. Входить в семью опасно — за тобой станут охотиться всякие кровожадные вампиры, то есть папарацци, которые одну принцессу уже угробили.

5. Суета вокруг беременности и ребенка Беллы — ну как-никак наследник.

В общем, Белла Свон — почти Кейт Миддлтон. Есть о чем помечтать девушкам.

Тем временем в Индии произошла «Реинкарнация». Честно говоря, фильм мне не очень понравился, но в некоторой актуальности ему не откажешь.

Кратко: семья из 11 человек покончила с собой на почве мистических практик. Один из мужчин заявлял, что одержим духом умершего отца. Полиция нашла в доме инструкции по выполнению ритуала. Родственники в шоке и «ничего не замечали».

Полагаю, в фильме для посторонних все так и выглядело — массовый психоз и самоубийство. 😈

https://www.truecrime.guru/index.php/topic,1253.0.html

У сериала «Penny Dreadful» есть еще одно неоспоримое достоинство.

Американский кинематограф в 1930-х годах начал интересный разворот в изображении монстра: он должен быть хотя бы немного привлекательным и вызывать у зрителя сочувствие. Мы знаем, куда это привело — вампиры стали главными героями-любовниками современного кино.

С сексуализацией остальных монстров все не так гладко, хотя оборотни (те же «Сумерки», «Волчонок», «Хемлок Гроув»), суккубы («Зов крови») и прочие демоны активно подтягиваются. Привидения тоже рискнули, но проиграли («Привидение», «Каспер») — ну серьезно, какая страсть с бесплотным существом? Были странные эксперименты по превращению в романтического героя зомби — «Тепло наших тел», «iZombie», — но не удалось.

А вот у «Penny Dreadful» получилось. Получилось из не очень романтического материала создать привлекательную героиню, с которой зритель себя охотно ассоциирует.

Ванесса Айвз одержима демонами. Давайте вот так с разбегу вспомним киногероя, который периодически что-то вещает от имени дьявола, глаза у него становятся черными, а мы все еще воспринимаем историю с его точки зрения, восхищаемся и сочувствуем. А что самое главное — не вопреки, а благодаря. Ванесса крута в своей одержимости. «You think you know a greater demon?»

Так жуткие Дэмиэн и Риган за 40 лет выросли в очаровательную Ванессу Айвз.

Может, и зомби все-таки когда-нибудь повезет?

«Penny Dreadful» по-русски

Есть прекрасный — но на любителя — сериал «Penny Dreadful», который из заезженных образов Дракулы, Франкенштейна, Дориана Грея, ведьм и оборотней сплел завораживающую постмодернистскую паутину, в центр которой поместил оригинального персонажа — одержимую демонами Ванессу Айвз (блистательная Ева Грин).

Оказывается, есть «Penny Dreadful» русского разлива — сериал «Кровавая барыня» о зверствах Салтычихи. Долго думать о его источнике вдохновения не нужно — достаточно взглянуть на образ Юлии Снигирь, которой досталась главная роль, да послушать музыку из опенинга.

Есть у сериала некоторые достоинства: интересные визуальные решения, реверансы в сторону русской литературы и старание держаться в духе нашей литературной мистики, отличная игра Юлии Снигирь.

Но нет главного — ошеломляющей полифоничности оригинала. В «Penny Dreadful» даже слуга-африканец говорит о Боге наравне с остальными персонажами, утверждая какую-то свою отдельную вселенную, куда мы заглянули всего на миг. Что тогда говорить об остальных — у каждого из них своя мощная, не всегда предсказуемая линия, и поэтому их взаимодействие похоже на проникновение в иные миры.

«Кровавая барыня» — это всего лишь одна история Салтычихи. Остальные персонажи расставлены на доске, только чтобы объяснять, оттенять, служить грушей для битья. Больше всего вопросов вызывает Екатерина II — она явно назначена двойником Салтычихи, это видно в параллелизме их сюжетных линий. Но не добрым двойником, а так сказать, «высокофункционирующим социопатом». Сюда же их общего любовника Сергея Салтыкова, находящегося в погоне за высоким положением и карьерой. Интриганов дядьев, не гнушающихся ни шантажом, ни убийством. Мужа Салтычихи, доброго барина, насилующего служанок. Авдотью, помощницу Салтычихи, уважающую только деньги и жестокость.

По другую сторону барьера — жертвенные барашки. Служанка Аксинья много лет рыдает и ублажает барина, ее жених столько же лет терпит ее отмазки. Крепостные покорно женятся в тех конфигурациях, что составила кровавая барыня. Наталья, дочери которой отрезали язык, только и кричит, что ж вы делаете, изверги.

Так что, если говорить о системе персонажей, они четко делятся на социопатов и их жертв — что, прямо говоря, довольно однобокий взгляд на мир.

А деяния Салтычихи и вовсе раскрываются потому, что она перешла дорогу Екатерине — украла компрометирующее ту письмо. Из-за этого развязка истории выглядит как конец любого «Мира юрского периода»: один динозавр откусил голову другому — просто потому, что был больше, — и этим случайно всех спас.

Фильму «Мэри Шелли», несмотря на его недостатки, удалось повернуть «Франкенштейна» какой-то новой стороной. Правда, это неудивительно: кинодеятелей как-то никогда особо не занимала философская проблематика этой книги.

В 1930-х годах он резко свернул с проблем творца и творения на рельсы психологии и генетики: в фильме с Карлоффом в роли Чудовища «что-то пошло не так», потому что помощник Франкенштейна был туповат и украл для проекта мозг преступника. Видимо, если бы мозг принадлежал благочестивому гражданину, история бы вышла совсем другая.

В фильме с Кеннетом Браной (1994) стыдливо растворился античный накал трагедии. Франкенштейн отказывается создать невесту Чудовищу не потому, что осознал ответственность перед человечеством за свои творения… а почему, собственно? Да потому что это не его невеста, смысл за нее вписываться. За свою он вписывается. В психологии это называется конфликт лояльности и привязанности: когда приходится выбирать между своими принципами и любимым человеком.

В сериале Penny Dreadful (2014–2016) Франкенштейн — типичный герой сериала своего времени: асоциальный наркоман с детской травмой, которая объясняет все его странные увлечения. История его развивается в постмодернистском ключе: а что было, если бы… Правда, оказывается, что все было бы примерно так же, как и предполагал оригинальный Франкенштейн. Разве что феминистский настрой невесты-маньячки был бы для него сюрпризом.

Макэвою в фильме «Виктор Франкенштейн» (2015) без детской травмы тоже никуда. Этот фильм в стилистике «нет времени объяснять» вообще трудно рассматривать как серьезный: в балаганном экшене и фансервисе для слэшеров утонет любая серьезная проблематика.

Феминистские веяния подхватил и фильм «Мэри Шелли»: из него мы узнаем, что «Франкенштейн» — это книга о женском одиночестве в суровом патриархальном мире. Инфантильные настроения просочились и в классику: драма бедного, грустного, покинутого всеми Чудовища окончательно затмила этические терзания молодого ученого. То есть в 19-м веке мы думали о том, чтобы сравняться с Богом, а в 21-м ноем, что он нас мало гладит по головке.

В общем, если вы вдруг хотите посмотреть что-то близкое к «Франкенштейну» — посмотрите бразильский сериал «Клон». Там внезапно есть: 1) ученый, 2) его драма, 3) размышления о Боге, творце и научной этике, 4) одиночество созданного им клона, 5) сложные отношения ученого и клона.

И пусть вас не пугают 250 серий.

Кое-как приладив к «Аннигиляции» интерпретацию (в человеке заложено саморазрушение, Бог допустил ошибку, и поэтому мы проиграем эволюционно другим видам), я вспомнила фильм, который с ней спорит. Или она с ним спорит. А скорее всего, никто ни с кем не спорит, потому что эти фильмы точно друг с другом не знакомы и разговаривают только в моей голове.

Это «Прикосновение» Альберта Мкртчяна, которое можно интерпретировать как жутковатую притчу о человеке, который боролся против неизбежности смерти. Снятый во время развала СССР, он впитал в себя инфернальный ужас советского кино — а там умели снимать сцены бытовой жизни как жуткую жуть.

Сюжет такой: к следователю Андрею попадает дело о самоубийстве молодой женщины, задушившей заодно и своего ребенка. Любовник женщины бормочет что-то невнятное про то, что к суициду ее склонял отец, мимоходом замечая, что тот умер 12 лет назад. Ну и что, что умер, — вот вчера опять заходил. Следователь обращается к сестре погибшей Марине, у которой есть маленькая дочь. Да, отец и к ней захаживает, зовет на тот свет. Андрей скоропалительно женится на Марине — и постепенно убеждается, что что-то здесь не так.

Толчок к глубокой интерпретации дает разговор отца Марины с Андреем — для этого он вселяется в Марину (никаких настоящих жутиков и пугалок в фильме нет, отец физически появляется только в виде портрета). Марина ровным голосом говорит, что «смерть — это естественное состояние человека, а жизнь — это болезнь». Как же тут не вспомнить Фрейда?
«Если мы примем как не допускающий исключений факт, что все живущее вследствие внутренних причин умирает, возвращается к неорганическому, то мы можем сказать: целью всякой жизни является смерть, и, наоборот, неживое было раньше, чем живое. Некогда какими-то совершенно неизвестными силами пробуждены были в неодушевленной материи свойства живого. Возможно, что это был процесс, подобный тому, каким в известном слое живой материи впоследствии должно было образоваться сознание. Возникшее тогда в неживой перед тем материи напряжение стремилось уравновеситься: это было первое стремление возвратиться к неживому. Тогда живая субстанция могла легко умереть, жизненный путь был, вероятно, короток, направление его было предопределено химической структурой молодой жизни. В течение долгого времени живая субстанция могла создаваться все снова и снова и легко могла умирать, пока внешние, определяющие причины не изменились настолько, что принуждали оставшуюся в живых субстанцию ко все большим отклонениям от первоначального жизненного пути и к более сложным окольным путям для достижения цели — смерти».
(с) «По ту сторону принципа удовольствия»

Если присмотреться к фигуре отца, то оказывается, что при жизни он не был плохим человеком, а погиб как герой, ликвидируя последствия катастрофы на заводе. И в «лучший мир» он забирает лучших людей — честных, сильных, смелых.

Вся вторая половина фильма с момента «договора» на кладбище пропитана страхом смерти в худших его проявлениях, настоящей танатофобией. Где, когда, с какой стороны подкрадутся эти загадочные форзи? Нет ли их руки в открытой двери, проходящих мимо хулиганах, землетрясении?

Таким образом, получается, что отец воплощает стремление к смерти, танатос, а главный герой Андрей — стремление всего живого к жизни (его любимая фраза — «Жизнь прекрасна и удивительна»).

Побеждает танатос.

Ведь, как сказал Фрейд, жизнь — это всего лишь более сложный путь к смерти.

Иногда хочется почитать что-то такое ностальгическое, про детство, про те места, где все казалось интересным, загадочным, таинственным. И вот я вспоминаю книги Михаила Черненка, тогучинского автора детективов. Тогучин — городок в Новосибирской области, 20 тысяч населения, ничего примечательного. Но детские впечатления очень яркие: жуткий серый элеватор, инфернальная яма с гудроном, летние пустые улицы, высоченные тополя, незапирающиеся двери, длинные коридоры и темные комнаты, наш двухэтажный дом на краю с частным сектором, где «тебя цыгане украдут».

И это особенно забавно читать, отрываясь от просмотра «Очень странных дел», немецкой «Тьмы» или «Твин Пикс». Точно так же у них «обычно ничего не происходит» и много скрытого в отношениях на первый взгляд простых местных жителей. Немного мистики, твердое советское знание, как правильно, и, самое главное, эта знакомая атмосфера маленького сибирского городка. Герои ездят в город с того же вокзала, что и я когда-то, работают на том самом элеваторе, который меня пугал, и вообще они — ровесники моей мамы и бабушки.

«Википедия» утверждает, что Михаил Черненок до сих пор живет в Тогучине. Ему 86 лет.

Интересно, сколько еще таких полузабытых ностальгических писателей?

Недавно мне попалась новость: хитрый бразилец поселился в одном из престижных районов Рио-де-Жанейро, на первой линии от моря — и не платит за жилье ни копейки.

Он построил себе замок из песка. Поработал пару часов в день лопатой — и живи себе, радуйся.

Конечно, мне сразу вспомнилась «Женщина в песках» Кобо Абэ. Кто не в курсе сюжета: молодой энтомолог едет к морю ловить насекомых, опаздывает на автобус обратно, ночует в странной деревушке у странной женщины, дом которой расположен в яме в дюнах. А утром его не выпускают из этой ямы, и он становится пленником этой женщины, ведь кому-то надо вычерпывать песок каждый день… иначе этот убогий дом сгинет под его толщей.

И у меня родилась новая интерпретация, о которой я как-то даже не задумывалась, читая эту повесть 10 лет назад.

Мужчина, женщина, дом. Дом тонет в песках. Если он уйдет, она и дом погибнут. Дом в песках — образ семьи, которой жизненно необходим мужчина, без его физической силы она погибнет. И женщине во что бы то ни стало надо удержать мужчину — пусть даже спрятав лестницу наверх. И даже если у него появится возможность, он никуда не уйдет, раздавленный чувством ответственности.

«Поскольку на земле всегда существует ветер и потоки воды, образование песков неизбежно. И до тех пор пока будут дуть ветры, течь реки, катить свои волны моря, из земли будут извлекаться все новые и новые массы песка и, подобно живому существу, расползаться повсюду. Песок не знает отдыха. Незаметно, но упорно он захватывает и разрушает землю... Эта картина вечно движущегося песка невыразимо волновала и как-то подхлестывала его. Бесплодность песка, каким он представляется обычно, объясняется не просто его сухостью, а беспрерывным движением, которого не может перенести ничто живое. Как это похоже на унылую жизнь людей, изо дня в день цепляющихся друг за друга».

Как хорошо, что больше не нужно жить в домах из песка. Только если очень хочется. :)

Сериал «Тайны следствия» — что-то из области детской ностальгии и смутных фантазий стать когда-нибудь прокурором и ловить преступников. Фантазия, кстати, не была такой уж несбыточной: недавно я узнала, что мой одноклассник работает в Следственном комитете и сажает всяких бандитов.

Первые 8 сезонов прекрасны без каких-либо оговорок. Интересные криминальные сюжеты тесно переплетаются с сочно и щедро изображенной бытовой жизнью следователей и оперативников. Мария Сергеевна Швецова тут — народный герой: денег нет, в личной жизни проблемы, все приносится в жертву работе и поиску справедливости. Истории не просто интригуют, но и ставят непростые вопросы юридического, морального, этического характера: что допустимо, чтобы получить признательные показания от убийцы, можно ли сажать по сфабрикованному делу человека, виновного в другом преступлении.

Потом у сериала сменился сценарист, большинство актеров ушли, и стало грустно. История главной героини зашла в тупик, тщательно подготовленный ее сказочным романом с идеальным бизнесменом: самой большой ее проблемой стали периодические подозрения, что муж неверен. Муж, конечно, всегда безупречен.

Швецова воплощает архетип Героя, а где у Героя счастливая личная жизнь? Может быть, у Геракла, Тесея или Одиссея? У Супермена, Человека-паука или Бэтмена? У Овода, Дантеса, Фродо? Нет, быть Героем — значит сталкиваться с такими обстоятельствами, которые делают спокойную счастливую жизнь в любой области невозможной.

И на 16-м сезоне сценаристы наконец это поняли — у героини отняли мужа, шикарную квартиру, уважаемую должность и даже переодели в подростковый пуховичок вместо шикарных «шкурок». Перед ней встали новые вызовы: экзамен на адвоката, бездомный ребенок, рейдеры.

Сейчас показывают 17-й сезон, интригуя зрителя всевозможными способами: вернется ли Маша к бывшему мужу, помирится с Луганским или предпочтет нового ухажера из уголовных кругов? Возьмет ли к себе девочку из интерната и как примут ее родные дети?

Интересно, куда повернет ее история дальше.

Очень много земного воображения еще у «Ночных грузчиков».

Люблю стройные системы, а у них очень стройная и мировоззренческая, и образная система. Что касается первого, это в основном экзистенциальная проблематика, что касается второго — это противопоставление неба и земли, материи и духа.

Самые земные песни у них — «Дна нет», «Яма», «Лабиринт Будды», «За пределами».

Образная система проста: все экзистенциальные страдания лирического героя о том, что работа бессмысленна, денег нет, смысла жизни нет, прекрасно ложатся на оппозицию земля — воздух, где земля — утяжеляет, ограничивает, это быт, работа, рамки, ограничения, повседневность, отупение и т.п. А воздух — что-то такое неуловимое в области духа, что только и стоит искать, но вот как-то найти не получается.

«Мы сидим в глубокой помойной яме.
Но самое страшное не вонь и сырость,
А кусок серого неба над нашими головами,
Не дающий забыть, кто мы есть».

Причем во всей этой «земной» деятельности нет никакой ценности — сколько ни копай землю или свою душу, результата не будет: «Ты будешь рыть глубоко, но дна не найдешь, нет, опоры, чтоб встать и воткнуть флаг, посадить дерево, построить дом, воспитать дочь»; «Расчеши свою плоть до костей и пойми, что вши еще глубже».

Твердая материя как невыносимая граница — в песне «За пределами». Полное недоумение героя по поводу границ его тела наводит на мысль о каких-то других формах жизни с другим пониманием того, что относится к телу, а что нет (какие-нибудь симбиотические варианты, например).

«Ритуально спуститься под землю: послушать шум,
купить билет куда-то, чтоб не отвыкла душа быть в теле,
чтоб не забыло тело элементарные функции:
Дышать, смотреть, двигаться, отличать себя от
всего, того чью боль невозможно почувствовать.
От всего того, что по случайности оказалось по ту сторону кожи».

Есть образы убежища и укрытия, да что там — целый мотив: «Остаться в темноте одному голым дрожать и испытывать голод, прятаться на глубине и навсегда забыть, как выглядит город». Сюжет побега от враждебного мира в относительно безопасный дом разворачивается в песне «Хобби».

Интересно, что вода у них выглядит еще более враждебной стихией: «Нет опоры, чтоб встать… ≤≥ ...Плыви обратно, если еще помнишь как». Наиболее ярко это в песне «К берегу», где, как следует из названия, герою обязательно надо к берегу, а то его уносит.

В общем, в основании всей этой образной системы лежит желание лирического героя раскопать в этой вонючей земле, пропитанной реагентами, (т.е. обычной жизни) какой-то кусочек внеземного духа (т.е. смысл жизни).

«Я хочу порвать все живое,
Расковырять нарывы материи до вопиющего духа,
Уснуть от ужаса перед тем, что наделал,
И завтра проснуться молодым и злым Буддой».

Некоторые тексты интересны прежде всего своей онирической ценностью. Это понятие активно использует Гастон Башляр, подразумевая грезы и сновидческие образы. Этот французский философ создал свою теорию о воображении: в частности, он обнаружил в современной психике человека следы символизации природных сил, свойственной для глубокой древности. Эти древние символические образы скрываются в бессознательном. Более того, у каждого человека в этой бессознательной образной системе преобладает одна из материальных стихий: огонь, земля, вода, воздух. Соответственно, существует четыре типа воображения: огненное, земное, водное и воздушное.

Например, у Эдгара По, по мнению Башляра, было водное воображение: все его творчество пронизано образами самой тяжелой, глубокой и темной воды, какую только можно представить. А воображение Ницше прежде всего воздушное, причем воздух этот холодный и пустой. Но такое доминирование образов одной стихии встречается не только у поэтов и писателей: бывает, у человека в речи постоянно проскальзывают метафоры одного плана — «перегорел», «это меня греет», «как будто нечем дышать», «летаю от счастья» и так далее.

Один из примеров текста, интересного своими онирическими образами, — рассказ с «Мракопедии» под названием «Стукач» (https://mrakopedia.org/wiki/%D0%A1%D1%82%D1%83%D0%BA%D0%B0%D1%87_(Krestovskiy)). В нем ярко проявляется земное воображение автора.

Самый впечатляющий образ — как тварь ползет вниз по многоэтажному дому и уходит в землю, как будто этот дом продолжается под землей, уходя вниз на многие этажи. Также интерес представляют два сна героя — после первого визита Стукача и в конце. Герой идет сквозь землю, «как сквозь воздух», она кажется иллюзией. Таким образом, появляется главная характеристика этой земли — проницаемость. Вместе с утратой представления о земле как о твердой материи и опоре рушатся представления героя о мире. В самом конце используется метафоричный образ песка. Что воздух, что песок объединены — по крайней мере в сознании носителя русского языка — тем, что на них ничего не построишь: воздушные замки, замки на песке.

Башляр целый ряд образов земли связывал с темами убежища, покоя, укорененности. Здесь нет укорененности: даже дом — многоэтажка, квартиры которой, по сути, «висят» в воздухе. В описаниях ощущается страх земли. Выстраивается особый тип земли — нетвердый, проницаемый, рыхлый, не выдерживающий веса ни человека, ни дома. Земля-воздух, утратившая свое главное назначение — держать и быть опорой. В ней можно исчезнуть, раствориться без следа. Это даже не подземная жизнь, а вземная жизнь. Уходя в интерпретации, можно предположить, что это городская земля, бесплодная, с которой горожане потеряли всякую связь. И она уже не укореняет — а просто пугает.

Сегодня — про одно из самых загадочных произведений в истории мировой литературы, «Поворот винта» Генри Джеймса. Повесть предлагает десятки возможных трактовок описанных событий и тем самым раздражает воображение и стимулирует исследовательский порыв.

Как автору удалось написать столь туманное произведение и стоит ли биться над решением загадки — попробуем разобраться.

http://telegra.ph/Puteshestvie-v-haos-12-01

Самый интригующий сериал этого года — «Цыганка».

И это при том, что в нем ровно ничего не происходит. По крайней мере, так о нем отзывались пара моих знакомых. Обещали, что наконец что-то произойдет серии в 8- или 9-й.

Но при этом он так прочно захватывает внимание. Увлеченно следишь за тем, как героиня красит ногти, — ведь она их красит так, как будто это что-то значит. Во что она сегодня одета. Есть ли у нее одежда, с которой не комбинируется страшно символическая подвеска из первой серии.

Видимо, потому что сюжет этого сериала выстроен как узнавание главной героини. Неважно, какие события происходят вокруг, главный вопрос, который начинает безжалостно есть мозг с первых серий: зачем она это делает?

Когда человек делает что-то настолько пугающее и сносящее этические рамки, возникает вопрос: а что это за человек? И начинаешь пристально за ним следить. Во всех этих медленных сценах с синим лаком ищешь подсказку.

Но повествование невозмутимо сохраняет свою двух- или даже трехсмысленность. То ли она человек хороший со странными представлениями о добре, то ли социопат, ловко маскирующийся под мать семейства, то ли заскучавшая в браке женщина за 40. Идеальная модель черного ящика — системы, внутреннее устройство которой недоступно для наблюдения, соответственно, все, что остается анализировать, — изменение реакции на внешние условия. Почему, почему она красит ногти в синий?!

Еще «Цыганку» называли линчевской — потому что добропорядочная мать семейства с престижной работой и домом в пригороде попадает в различные маргинальные пространства через своих клиентов. Но тогда она сверхлинчевская — потому что в эти пространства ее, мягко говоря, никто не звал. И ходить ей никуда не надо. Она из своего уютного рабочего кабинета создает такое маргинальное пространство, что в клуб или в секту сходить будет безопасней, чем к ней на прием.

Жаль, что сериал не продлили. Очень хочется узнать эту загадочную женщину поближе.

Есть мистическая связь между едой, сексом и качеством фильма. В хороших фильмах герои сначала едят, потом занимаются сексом. В плохих — просто занимаются сексом. А приготовленный ужин сиротливо остывает на столе. В очень плохих — срывают скатерть со стола и занимаются сексом прямо на столе.

На чем основан этот штамп — понятно. Потребность в еде важнее, чем потребность в сексе, так что отринуть более базовую потребность — логичный способ показать страсть, затмевающую разум.

Но так всегда грустно смотреть на эти брошенные на произвол судьбы блюда. А в случае со скатертью — еще и обидно за того, кто все это готовил.

Не говоря уже о том, что умным людям есть о чем пофлиртовать за ужином.

https://www.youtube.com/watch?v=zxx2TsvAc8M

Когда пару лет назад вышел сериал «Измены», я смотрела его, затаив дыхание, и не могла дождаться следующей серии, недоумевая, как и откуда вообще такое появилось на нашем телевидении.

Поэтому следующего совместного творения Перельмана и Грацевич я ждала с нетерпением. И вот в июне на ММКФ показали фильм «Купи меня». Сначала сюжет показался мне банальным, но потом я обнаружила в нем интересный нюанс.

СПОЙЛЕРЫ, фильм еще не вышел в прокат.

http://telegra.ph/Ostorozhno-filolog-11-09