РАЗЗАКОВ. СПРЯТАННАЯ ИСТОРИЯ

И снова читаем у Игоря Шафаревича в «Русофобии»: «…Ту же психологию «Малого Народа» мы всё время можем наблюдать в нашей жизни. Популярные певцы, знаменитые рассказчики — из магнитофонов, телевизоров, с подмостков эстрады — вдалбливают в головы образ русского — алкоголика, подонка, «скота с человеческим лицом». В модном театре с репутацией либеральности идёт пьеса из русского прошлого. (В «Таганке» ставили «Что делать?» по Н.Чернышевскому и «Товарищ, верь…» по А.Пушкину. – Ф.Р.). Понимающая публика тонко переглядывается: «как смело, как остро подмечено, как намекает на современность, действительно — в этой стране всегда так было и быть иначе не может». В кино мы видим фильмы, в которых наше прошлое представляется то беспросветным мраком и ужасом, то балаганом и опереткой…».
Об этом же, как мы помним, писал в своём письме и М.Шолохов, имея в виду фильм А.Митты-Рабиновича «Сказ о том, как царь Пётр арапа женил» (1977), где главную роль исполнял Владимир Высоцкий.

7.
Сосредоточив в своих руках серьёзные рычаги воздействия на советскую культуру, евреи имели возможность вкладывать в умы советских людей различные идеи – как государственные (пафосные), так и антигосударственные (антипафосные). Но поскольку на дворе была «разрядка» и капитализация системы вступила в свою новую фазу – конвергентную, преимущество постепенно перехватывали конвергенты - евреи-«иудейцы», а не их оппоненты. Поэтому популярность Высоцкого росла как на дрожжах. Из-за этого М.Шолохов и И.Шафаревич и вынуждены были взяться за перо в попытке остановить этот процесс. Однако у «иудейцев» была мощная «крыша» в Кремле, как когда-то у немцев при царском дворе. Поэтому из всех народов, населявших тогда СССР, больше всего «шишек» (насмешек) доставалось русским (как титульной нации), и ещё чукчам (как «козлам отпущения» от нацменов), про которых тогда стали массово сочинять анекдоты. Другие нации трогать было нельзя. Например, тех же кавказцев, что наглядно было продемонстрировано Высоцким в песне «Диалог у телевизора», когда он выкинул из неё слово «грузин», чтобы те не обиделись. В это же самое время и Аркадий Райкин перестанет на концертах исполнять свою знаменитую интермедию «Авас», где одним из героев был студент-грузин Авас Горидзе. Напомню, что вторым героем был «тупой доцент» русского происхождения Николай Степанович Питяев. Уморительную хохму написал еврей Михаил Жванецкий, а исполняли два еврея - Аркадий Райкин и Роман Карцев (Кац).

6.
Первым, кто в советские годы решится по-настоящему исследовать «русскую» проблему, будет академик-диссидент Игорь Шафаревич - он напишет книгу «Русофобия» (1982). Материал для неё он будет собирать в 1970-е, когда проблема русофобии в СССР приобрела угрожающие масштабы. Как мы помним, об этом же будет писать Л.Брежневу ещё до выхода книги Шафаревича (в 1978 году) и писатель М.Шолохов, но к его голосу никто не прислушается. Самое интересное, но и Шафаревич начнёт писать свою «Русофобию» в том же самом году – в 1978-м. Возьмётся он за эту работу, прекрасно понимая, что тем самым навлечёт на себя ненависть со стороны евреев. Почему именно их? В своей работе он использовал идеи французского историка начала XX века Огюстена Кошена, который разработал идею о «малом народе» — АНТИНАЦИОНАЛЬНОЙ элите, навязавшей «большому народу» свои идеи и теории и таким образом явившейся подлинной причиной и движущей силой французской революции. По Шафаревичу, «малый народ» не является каким-либо национальным течением (в нём присутствуют представители разных наций), но он содержит влиятельное ядро, связанное с евреями. Он писал: «…По-видимому, в жизни «Малого народа», обитающего сейчас в нашей стране, еврейское влияние играет исключительно большую роль: судя по тому, насколько вся литература «Малого народа» пропитана точками зрения еврейского национализма, естественно думать, что именно из националистически настроенных евреев состоит то центральное ядро, вокруг которого кристаллизуется этот слой. Их роль можно сравнить с ролью фермента, ускоряющего и направляющего процесс формирования «Малого народа». Однако сама категория «Малого народа» шире: он существовал бы и без этого влияния, хотя активность его и роль в жизни страны была бы, вероятно, гораздо меньше…
Есть только одна нация, о заботах которой мы слышим чуть ли не ежедневно. Еврейские национальные эмоции лихорадят и нашу страну, и весь мир: влияют на переговоры о разоружении, торговые договоры и международные связи учёных, вызывают демонстрации и сидячие забастовки и всплывают чуть ли не в каждом разговоре. «Еврейский вопрос» приобрёл непонятную власть над умами, заслонил проблемы украинцев, эстонцев, армян или крымских татар. А уж существование «русского вопроса», по-видимому, вообще не признаётся…».

Высоцкий со своими шуточными песенками про русских «недотёп, ушлёпков и алкашей» очень гармонично вписался в тот юмор, который сформировался при брежневском «развитом социализме». Его, конечно, не сравнишь с сегодняшним постсоветским юмором, который является калькой с дебильного американского, однако какие-то зачатки этого юмора уже тогда проглядывали в интермедиях Михаила Жванецкого, Геннадия Хазанова (особенно про студента кулинарного техникума), в песнях Александра Галича и Владимира Высоцкого. Этот смех уже не лечил, он калечил. Иначе почему евреи не разрешали (и не разрешают) так смеяться над собой? Только из-за этого – понимали, что НЕСЁТ в себе этот юмор. Из него вырастет та самая «развлекуха», которая обрушится на страну в горбачёвскую перестройку. Обрушится и обрушит. Вся эта «шобла» дружно высыпет на сцену и начнёт пародировать советских руководителей, начиная от Сталина и заканчивая Брежневым, чем, собственно, до них занимался и Высоцкий, но вынужден был делать это иносказательно – гласность тогда ещё не объявили. Поэтому Брежнева он называл «царём Евстигнеем, который был не умнее Пети - своего придворного лизоблюда». Хотя сам-то бард чем занимался в своей «Таганке» в отношении Юрия Любимова, когда писал такие же лизоблюдские стишки к разным юбилеям? Уж так старался, такие стишки сочинял, аж зубы от усердия сводило. Ну чем не придворный лизоблюд и стихоплёт? Но себе он это позволял, а других – высмеивал.
А по поводу Сталина бард и вовсе заявит, что тот «не умер, а сдох». Короче, доживи он до перестройки, наверняка бы занял место рядом со своими коллегами-юмористами и пел бы уже в открытую и про Сталина, и про Брежнева. Чуть-чуть не дожил.

5.
Все эти шуточки про русских чётко укладывалось в традиции советско-еврейской юмористики, где смеяться можно было над кем угодно, кроме евреев, поскольку именно они эту юмористику и держали в своих руках крепко-накрепко. Как признавался юморист Марьян Беленький: «…Куда бы я ни приходил, «на юморе» везде сидели евреи - концертные администраторы, режиссёры, редакторы рубрик юмора в радиопередачах, авторы, актёры, кассиры. В Киеве был ещё украинский юмор, который писали украинские авторы и исполняли украинские актеры. А в Москве в те годы господство евреев в этом жанре было почти стопроцентным.
Помню, я подошёл к Лиону Измайлову - я, мол, эстрадный автор, возьмите меня в концерты. Он посмотрел на меня, как на таракана: «Нам своих нужно устраивать». Своих? Но я ведь - тоже еврей и тоже автор... Он имел в виду московских.
Всё это напоминало детскую игру: члены одной команды крепко берутся за руки, другой - пытаются эту оборону прорвать. Прорвать мало кому удавалось…».

4.
Обратим внимание, что это была ВТОРАЯ песня Высоцкого, где речь шла о советском телевидении. И опять это была НЕ ЛЕСТНАЯ его характеристика. Вспомним, как охарактеризовал бард это же ТВ в песне «Жертва телевидения», написанной незадолго до «Диалога у телевизора» - в октябре 1972 года: «глупый ящик для идиота». Вот эти идиоты (русская семья) у своего «ящика» и собралась. Третьей песней про ТВ станет «Дорогая передача», где советское ТВ смотрят уже обитатели сумасшедшего дома. Там уже будет более масштабная аллегория, когда под психушкой будет пониматься целая страна – СССР. К тому времени ненависть Высоцкого (как и всех «иудейцев») к Стране Советов достигнет своего пика и будет в нём буквально клокотать. И благочинное и патриархальное советское ТВ будет играть в этом процессе не последнюю роль. Вспомним рассказ Оксаны Афанасьевой, которая в 1979 году сделает Высоцкому замечание: «Володь, ну что ты часами пялишься в этот «ящик»?». На что бард честно ответит: «Пропитываюсь ненавистью». Честнее и не скажешь. Именно это станет поводом к тому, чтобы его же коллеги написали тогда же на него эпиграмму, где он будет назван «озлобленной черепахой» (на сюжет «Золотого ключика»). Но у либералов («иудейцев») такого рода злость (или ненависть) зовётся «истинным патриотизмом». Перед двумя революциями 1917 года была похожая ситуация. Причём и там, и там во главе этого «патриотизма» были лица всё той же национальности. Только те, что в 1917-м, низвергали капитализм ради социализма, а их будущие соплеменники шли в обратном направлении – от социализма к капитализму. Первых вдохновляли стихи Горького («Буревестник»), а вторых – песни Высоцкого («Идёт охота на волков»). Причём за обоими стояли спецслужбы: за первым «Охранка», за вторым – КГБ. Всё старо, как этот мир.

3.
В первых вариантах песни «Диалог у телевизора» фигурировал приятель Зины – некий грузин. В текстах это выглядело так: вариант 1: «…А у тебя самой-то, Зин,/ В семидесятом был грузин,/ Так тот — вообще хлебал бензин…»; вариант 2: «А на тебя, гляди-кось, Зин,/ С галёрки зыркает грузин./ Пойдёшь? Пойдёшь ли в магазин?..».
Однако грузины обиделись на барда за такое «склонение» и сделали ему замечание: либо сами, либо через посредников. Поняв, что он переборщил, Высоцкий переписал этот куплет: «…А у тебя самой-то, Зин,/ Приятель был с завода шин,/ Так тот — вообще хлебал бензин./ Ты вспомни, Зин!..».
Уже спустя месяц песня “Ой, Вань...” расползлась на магнитных лентах по всем необъятным просторам страны и была разобрана на цитаты. Русские вообще народ особо не злобивый и всегда готовы над собой посмеяться. Кто не помнит, напомню: «ты, Зин, на грубость нарываешься», «и голос - как у алкашей», «и пьют всегда в такую рань такую дрянь», «а гадость пьют из экономии: хоть поутру - да на свои», «а это кто в короткой маечке? Я, Вань, такую же хочу», «опять «отстань», обидно, Вань», «эту майку, Зин, тебе напяль - позор один» и т. д.

2.
В песне «Диалог у телевизора» («Ой, Вань, гляди какие клоуны…») высмеивалась семейка алкашей явно русского происхождения. Читатель может возразить: в песне «Мишка Шифман» (1972) того же Высоцкого одним из объектов насмешек автора был еврей, правда, опять вместе с русским. Однако пусть читатель сравнит то, как высмеивается пьющий Мишка Шифман (который башковит) и пьющие Ваня с Зиной, которые отпетые маргиналы и большим умом (башковитостью) явно не блещут. Для последних автор уничижительных характеристик припас значительно больше. Взять, к примеру, Зину, которая мало того, что алкашка, так ещё «намазана, прокурена», необъятных размеров («тебе шитья пойдёт аршин») и доносчица (писала на мужа жалобы). Её супруг Иван не лучше: такой же алкаш, как и его друзья из разряда «пьянь и рвань». Типажи, конечно, схвачены талантливо (таковых в необъятном СССР действительно хватало, впрочем, как и в нынешней России), однако осадок всё равно остаётся. Например, у тех же советских евреев тоже было много всяческих недостатков, к которым можно было бы «прицепиться», но Высоцкий к ним не цеплялся и так смачно (и талантливо) над ними не сарказничал. Отметим, ни разу. Хотя был наполовину русским и мог бы «проехаться» по своей второй половине - еврейской. Например, вот так: «Ой, Сруль, гляди какие клоуны…/ Ты, Сар, на грубость нарываешься…».
Смешно бы было? Конечно – не хуже, чем с Ваней и Зиной, учитывая искромётный талант Высоцкого. Но он, как воды в рот набрал. «Очко» играло? Вот именно! Это был чисто голый расчёт с оглядкой на «Большого брата» - на влиятельную еврейскую диаспору, которая была рассеяна, как в СССР, так и далеко за его пределами. Они бы барду за такие шуточки про Срулей и Сар таких «пистонов» в одно место навставляли, что разом бы загремела его карьера, причём ВЕЗДЕ – и в театре, и в кино, и в бардовской песне. Да и «любимая Маринка» такие песенные кульбиты явно бы не одобрила. А тут уже первая поездка в Париж у барда намечалась. Так что всё было просчитано на трезвую голову «деловитым и расчётливым мальчиком», как отзывался о своём приятеле Давид Карапетян.
У русских диаспора тоже, конечно, была. Но, во-первых, только внутри Союза, во-вторых – она, несмотря на свои размеры (и во многом поэтому), не была такой сплочённой, как еврейская или какая-нибудь другая из числа нацменьшинств. Что, кстати, история с песней «Диалог у телевизора» тоже наглядно подтверждала.

«Куда все» - это, значит, вместе с номенклатурой и её обслугой в лице творческой интеллигенции и разного рода теневых дельцов, которые оккупировали ту же «Таганку». У всех у них была одна общая колея, а у народа – другая.
Однако лирический герой песни стремится выбраться из этой «чужой колеи» и в итоге осуществляет свою задумку: «Там выезд есть из колеи - спасение!». Но так было в песне. В жизни всё будет совершенно иначе: колея, в которую угодил Высоцкий, никуда его от себя не отпустит, поскольку это не входило в планы тех, кто его туда заманил, а он и не шибко сопротивлялся. Там всё было как у блатных: вход копейка - выход рубль. Высоцкий прекрасно это понимал, но перед рядовой публикой вынужден был «ломать дурочку». Тем более, что ему это делать было не в первой – лицедейство, едрить его в коромысло!
Кстати, «колея» у Высоцкого была специфическая. И это наглядно было продемонстрировано в другой его новой песне - «Диалог у телевизора» («Ой, Вань…»).