Приморский Cry

В начале ХХ века в Китае активно шла модернизация страны и общества. Прошли реформы армии и бюрократии, строились заводы и железные дороги. А потом страна не справилась с вызовами модернизации и в 1911 произошла Синьхайская революция. По Китайской республике стали волнами проходить солдатские бунты, в отдельных провинциях появлялись харизматичные лидеры, которые брали суверенитета сколько могли унести. Естетсвенно, что они создавали собственные армии, а республиканское правительство всюду искало опытных военных, чтобы в перспективе побороть сепаратистов. Искали их, в том числе, и за рубежом.

И, как вы понимаете, сейчас обязательно выяснится, что это как-то связано с Владивостокским Охранным отделением.

В феврале 1913 года агент владивостокской охранки «Прощальный» сообщил своему начальнику ротмистру К.А. Нагродскому, что китайский консул во Владивостоке пытается вербовать матросов Сибирской флотилии для службы в китайских республиканских ВМС за 200 рублей серебром в месяц. То же предлагали матросам канонерской лодки «Маньчжур» во время её захода в порт Ханькоу. На эту бурную и сомнительную, с дипломатической точки зрения, деятельность китайцев владивостокские жандармы обратили внимание не только потому, что нехорошо сманивать матросов со службы и не потому, что они боялись слишком яркого блеска русского штыка над китайскими морями.

Революция в Китае, которая свергла императорскую династию, могла быть весьма дурным примером для соседних стран — в первую очередь, России.

Бывший матрос Сибирской флотилии Мадиновский, после увольнения со службы в 1912 году, остался во Владивостоке. Ещё до призыва он был членом эсеровской партии, так что на гражданке наш морячок занялся разными нехорошими вещами — призывал матросов флотилии к бунту в случае противоправительственных выступлений по поводу юбилея дома Романовых. В их неизбежности он был уверен, заявляя, что как в Китае свергли царя, так и в России свергнут. Поэтому в восстании надо будет принять участие, а если матросов отправят воевать с Китаем, то тем более потребно бунтовать. За болтуном-умником следил агент «Нестеров».

Так вот китайская революция отозвалась в сердцах владивостокских жандармов.

#Владивосток #Жандармы

Очень часто история строится не вокруг фактов, а вокруг того, кто и что подумал по тому или иному поводу. Интересно, что руководство политического сыска Российской Империи подумало по поводу событий 1905-1907 годов.

Они показали, что революция может быть по-настоящему массовой -- не дворянским бунтом на Сенатской площади, а серией солдатских и крестьянских восстаний. Разгромив к концу 1900-х годов революционное движение в стране Депаратмент полиции решил, что оно ушло в ад на перегруппировку, откуда ещё вернётся. Поэтому в 1910-1912 годах Департамент засыпал региональных жандармов циркулярами с требованиями усилить агентурное освещение в войсках, учебных заведениях, кооперативном движении, взяться за освещение общественных экскурсий и народных чтений. Два года руководство полиции прививало подчинённым убеждённость в том, что где-то может быть революционный заговор. Последствия были интересны.

В декабре 1913 начальник Иркутского Губернского жандармского управления полковник Васильев провёл ревизию Владивостокского Охранного отделения с розыскными пунктами и две крепостные жандармские команды — во Владивостоке и в Николаевске-на-Амуре. Пришёл он к весьма, гм, диалектическому выводу. С одной стороны, — писал Васильев, — постановка политического сыска в Приморской области в высшей степени удовлетворительна. Все крупные города области сполна охвачены сыскными сетями, а жандармские офицеры и местные власти прекрасно знают, что у них происходит.

Но с другой, — выходил Васильев на добивку, — сетями сыска совершенно не опутана сельская местность и глухие уезды области, типа Удского, где скапливается всякий смутный элемент в виде беглых каторжан, ссыльных и дезертиров. И вообще на каждого крестьянина жандармов не напасёшься, а что там происходит — ну, кто его знает.

Накрученные за два года Департаментом жандармы методично выстраивали сеть за сетью, проверяя каждую социальную группу — а вдруг именно здесь что-то неладно? И Владивосток не был исключением. Начальник местной охранки одинаково хорошо знал, каковы настроения в редакциях всех местных газет и в экипажах всех кораблей Сибирской флотилии, что думают о власти представители всех партий в регионе от РСДРП до Союза Русского Народа. Но начальство считало, что раз нет агентуры в сельской местности, то именно там что-то неладное кроется, именно туда надо обратить взор. Плевать, что на Дальнем Востоке не было никогда крепостного права, общинного землевладения, малоземелья и прочих триггеров аграрного вопроса как в Центральной России. Если мы не видим заговор, то это не доказательство его отсутствия, а доказательство его отличной конспирации.

На такое мировоззрение повлияли победившие революции 1908-1911 годов в Иране, Китае, Португалии и Турции. Они были массовыми, их делали армии в союзе со всеми оппозиционными силами и они свергали монархии «старого режима» ради модерных идеологий. Поэтому тот 1913 год, который кажется нам золотым веком «России, которую мы потеряли» для МВД был пропитан дотошной паранойей сыщика, признаком того, что в обществе происходят какие-то перемены, которые надо выявить и описать. Нашим предкам казалось, что речь идёт о подготовке новой революции, а мы скажем, что это была модернизация страны — стремительная, болезненная, постоянно проверяющая государство и общество на прочность и заставляющая их знакомиться друг с другом поближе под лозунгом «многого мы ещё не знаем».

#Владивосток #Жандармы

А чего у нас со сравнениями? Я много и упорно тут пишу про то, как работало Владивостокское Охранное отделение и какие молодцы вообще там служили, как будто бы это мои коллеги. А правда ли молодцы? Может, нет?

Давайте сравнивать с другими подобными структурами по, допустим, такому параметру как агентура среди военных.

В 1911-1913 годах на Владивостокское Охранное отделение среди солдат гарнизона Владивостокской крепости и матросов Сибирской флотилии работало 18 человек. Пик был в 1913, когда единовременно агентурные сообщения поставляли 13 человек. Кроме того, в плане ведения агентуры и тайного сыска охранке подчинялись Владивостокская и Николаевская крепостные жандармские команды. У владивостокских крепостных жандармов было три агента (один на Второй речке, один на Чуркине, один на острове Русском). У их коллег в Николаевске-на-Амуре агент был всего один, но там и крепость была меньше. В сухом остатке мы получаем уже 22 человека на две крепости (Минас-Тирит и Минас-Итиль, угу) и одну военно-морскую базу.

В то же время, например, на Балтийском море среди военных и моряков действовали 58 секретных сотрудников, которые представляли собой 15%* от всех военных агентур российских органов политического сыска. Из них: при Кронштадтском жандармском управлении — 33 человека, при Эстляндском — 11, при Финляндском — 9, при Курляндском — 5. Стоит заметить, что в большинстве случаев агентура провинциальных сыскных органов среди военных не превышала 5 сотрудников на управление. Финляндское жандармское управление освещало базы и корабли Балтийского флота в Гельсингфорсе и Свеаборге, а также Выборгскую крепость и Свеаборгскую крепость/флангово-шхерную позицию Морской крепости императора Петра Великого, а Курляндскому жандармскому управлению подчинялась Жандармская команда в порту императора Александра III — военно-морской базе в Либаве.

При этом в ведении Кронштадтского жандармского управления были Кронштадтская крепость и база Балтийского флота. Эстляндскому ГЖУ подведомственны были Морская крепость императора Петра Великого и одноименный военно-морской порт в Ревеле.

На этом фоне видно, что военные агентуры Владивостокского охранного отделения не только соответствовали общеимперской практике, но и превосходили средние агентуры по стране в 4-5 раз, будучи на одном уровне с такими «передовыми» в области военного сыска жандармскими управлениями как Кронштадтское или Финляндское, под надзором которых были более насыщенные революционными агитаторами и организациями Балтийский флот и гарнизоны Выборгской, Кронштадтской и Свеаборгской крепостей. Само по себе это показывает, что усиленная агентурно-сыскная работа охранных отделений и жандармских управлений в армии и на флоте в первой половине 1910-х годов была нормой, а не отклонениями от неё в отдельно взятых регионах страны. Такие дела.

* — получается, что 58/15=3,8 (округляем до 4). Тогда выходит, что 4 агента = 1% и 22 агента, подведомственных владивостокской охранке это примерно 5% от всех военных агентур России.

#Владивосток #Крепость #Флот #Жандармы

В своих мемуарах товарищ министра внутренних дел (1913-1915) Владимир Фёдорович Джунковский выдаёт прям мощенийшие заходы:

Человек искренне видел проблему в том, что некоторые жандармские офицеры, в основном, занятые розыском, носят вместо формы ОКЖ либо общевоенную, либо вообще гражданскую одежду «из чего можно было вывести заключение, что они стыдятся носить присвоенный им мундир части, в которой они служат меня всегда поражал в людях этот ложный стыд, и я не мог понять, как люди, которых никто ведь не заставлял идти на службу в Корпус жандармов, в то же время как бы стыдились этого; иначе зачем же было им незаконно носить не присвоенную им форму. Очевидно, было что-то, чего надо было стыдиться. И вот это-то, идя на должность командира Корпуса, я и поставил себе целью отвести в область преданий и поднять престиж жандармского мундира» — как известно, никаких других проблем у жандармерии царской России в те годы, кроме щепетильного отношения к носке мундира не было.

Даже жаль, что из-за участия в антиправительственных интригах под патронажем великого князя Николая Николаевича деятельности царской камарильи и тёмных сил этот административный гений так быстро вылетел в отставку. Думаю, побудь он в должности подольше, то успел бы создать целую философию применения подворотничков в жандармских мундирах. Чтение мемуаров Джунковского вообще производит впечатление, что оставшегося в РСФСР царского генерала большевики не сразу расстреляли только потому, что было неизвестно как поведёт себя пуля при столкновении с вакуумом в его голове.

Кроме отстаивания чести мундира Джунковский отличился ещё тем, что в марте 1913 года приказал ликвидировать агентуры жандармов среди военных. Военный министр Сухомлинов добра на такой шаг не дал, поэтому Джунковский смело пошёл к Николаю Николаевичу и добился у него желаемого решения, оправдывая это тем, что агентура развращает дисциплину в войсках. Ну, Николай Николаевич тоже был человек великого роста и малого ума, так что всё тут понятно. Как и понятно то, почему все командующие военными округами были благодарны ему за такое решение (а почему бы это?).

Непонятно другое. К марту 1913 года у Владивостокского Охранного отделения было порядка 16 агентов среди военных гарнизона Владивостокской крепости и матросов Сибирской флотилии. Это очень много и понятно, что одними только штатскими лица из числа буфетчиков и лавочников такую агентуру укомплектовать было нельзя. При этом каких-то серьёзных изменений в её составе после злополучного циркуляра я по документам ГАРФ не заметил. Получается, что либо все они были гражданскими лицами (что неправдоподобно из-за полноты сообщаемых ими сведений), либо же владивостокские жандармы на распоряжения дражайшего санкт-петербургского начальства мощнейще забили, пользуясь территориальной недосягаемостью, что тоже не выглядит убедительно.

Сплошные загадки кругом, в общем.

#Владивосток #Жандармы

Чем дольше я занимаюсь историей России начала ХХ века, тем сильнее крепнет моя убеждённость в том, что была Россия нормальной страной и всё её развитие предвещало то, что она ею останется — не плохой, не хорошей, просто нормальной. Где по улице ходят трамваи, в кафе подают булочку с кофе и прочее подобное. Но не сложилось.

И чем дальше, тем сильнее мне кажется, что Первая Мировая война этот процесс затормозила. Оно и ясно — много людей было мобилизовано, много денег ушло на обеспечение военной экономики и вообще-вообще. Причём то, что Первая Мировая затормозила шедший, в общем-то, нормально процесс модернизации России видно даже по Владивостокскому Охранному отделению. Ну, то есть посудите сами.

В 1911 ротмистр Константин Нагродский принял отделение с убийственной характеристикой: «бывший тогда некомплект служащих канцелярии, филеров и отсутствие 2-х офицеров и чиновника и наличная агентура, филерский состав и служащие канцелярии были приняты мною с такими характеристиками, что я вынужден был, несмотря на сильный некомплект, немедленно же приступить к частичному увольнению их». Зато когда он увольнялся в 1913, то владивостокская охранка могла похвастать полным комплектом штата отделения и наличием секретной агентуры почти везде.

Агенты охранки следили за активистами РСДРП и партии эсеров, они были во Владивостоке и в Шанхае, освещали настроения солдат гарнизона Владивостокской крепости, матросов Сибирской флотилии, членов кооперативного движения и украинской диаспоры. Самое главное, они уже не вели слежку за единичными активистами, а установили полноценный политический надзор за обществом в целом, через наблюдение за отдельными социальными группами. Ещё немного и Владивостокское Охранное отделение должно было стать полноценным органом политической полиции в современном смысле этого слова, способным отслеживать малейшие колебания общественного настроения.

А фигушки. Началась Первая Мировая война и часть сотрудников отделения забрали. Помощник начальника отделения ротмистр Николай Галявин был брошен на усиление контрразведки и до революции его должность в охранке не была закрыта. Часть филёров и секретных агентов мобилизовали в армию, кого-то также направили на усиление военных служб. От этого удара владивостокская охранка так и не оправилась особо. Да, приснопамятная телеграмма № 976 товарища министра внутренних дел институционализировала надзор за обществом, но вести его пришлось меньшими силами, нежели ранее. Естественный ход событий был сильно заторможен войной, если не отброшен назад.

Конечно, этот пример капля в море, но, по-моему, капля очень показательная. Мне кажется, что подобных примеров как Первая Мировая сильно затормозила естественное развитие государственных или общественных институтов можно найти очень много от общеимперского масштаба до уровня сельской церковно-приходской школы. Надо только засесть, найти, описать, генерализовать и проанализировать. Работы, конечно, лет на 25 и не для одного человека.

#Владивосток #Жандармы #ПМВ

У историка В.Г. Тюкавкина в книге «Великорусское крестьянство и Столыпинская аграрная реформа» есть интересная цитата:

«В 1954–1958 гг. я работал в сибирских архивах и везде встречался с заведующими переселенческими отделами облисполкомов и крайисполкомов местных советов. В те годы процент обратных переселенцев был довольно большим — от 30 до 50%. Когда я в беседах говорил, что в период столыпинской реформы обратное переселение составляло 12%, на меня обрушивались с обвинениями в незнании и даже подтасовке фактов. Аргумент был всегда один: Ленин же писал, что 60% переселенцев вернулись».

Со столыпинским переселением на Дальний Восток всё давно ясно, а где можно посмотреть про удачи и неуспехи советского? По счастью есть статья владивостокской исследовательницы Г.А. Ткачёвой «Миграция населения в процессе модернизации Дальнего Востока СССР (1929-1941)»:

1. Перепись 1926 года показала, что в регионе живёт 1,7 млн человек. Расчёты середины 1920-х показали, что колонизационная ёмкость Дальне-Восточного края составляет 1,5-2 млн человек, которых планировалось переселить к 1940, достигнув численности населения в 3,2-3,7 млн. Запоминаем эту цифру. 90% переселенцев определили в сёла, 10% в города. Плановое переселение началось в июле 1925 года. Основными его источниками (37,5%) стали жители Западной, Центрально-Чернозёмной и Средне-Волжской областей РСФСР и только потом шли Украина, Белоруссия и т.д.

2. Основная причина отъездов на Дальний Восток — малоземелье. Его назвали 81% переселенцев 1925-1930 годов. Тут я, честно говоря, мрачно усмехнулся. Видимо, ленинский «Декрет о земле» настолько успешно решил проблему крестьянского малоземелья (о чём до сих пор можно даже в школьных учебниках прочитать), что крестьяне продолжали спасаться от нехватки земли всю вторую половину 1920-х. При этом из-за весьма непростых условий жизни на Дальнем Востоке в «сравнительно благополучном 1926 и 1927 годах» обратно переселились 22,8 и 12,3 процента крестьян, а в 1928 и 1929 40,9% и 57,2%. Основной причиной был недостаток пахотной и луговой земли в регионе и трудности её обработки и проблемы с продовольственным карточным снабжением, которое шло не по гарантированным нормам, т.е. в какие-то месяцы его вообще могло не быть.

3. Для преодоления продовольственного дефицита создавали армейские колхозы из демобилизованных военных и членов их семей. Кто сказал «военные поселения графа Аракчеева»? В 1931 году планировалось закрепить в регионе 35к демобилизованных воинов и их семей, но обосновалось лишь 13435 человек. В 1930-1933 гг. из 8134 красноармейцев в колхозах закрепилось лишь 1476 человек, а остальные перешли на работу в город или вообще выбыли за пределы ДВК.

В 1925-1937 гг. по линии сельскохозяйственного переселения (по данным Переселенческого отдела управления НКВД ДВК) в регион прибыло 175к, а убыло 65к (37,3%). Вроде не так страшно, по сравнению со столыпинской реформой, где из 3,7 млн переселенцев домой вернулся 1,07 (около 32%). Но вспомним, что целью было 3,2-3,7 млн населения, а в 1941 было 2,9 млн, т.е. цель не была достигнута. Нельзя сказать, что советскому переселению на Дальний Восток помешали мировая война, две революции и Гражданская война. Всё сами да сами, как говорится. Не помогали и массовые наборы молодёжи на комсомольские стройки и постоянный рост социальных льгот и выплат — тогда и возникла, кстати, эта политика удержания населения на Дальнем Востоке доплатами ему за факт существования. Ну, а дальнейшие сравнения с столыпинским переселением можете сделать сами.

#ДВ #РСФСР #Экист

И вот, что интересно — как события в мире влияют на самые его неочевидные регионы.

Например, революции 1910-х годов в разных странах мира. Каждая из них по-своему сказывалась на нашем регионе. Вот, скажем, в 1911 во Владивостоке объявилась революционная организация — «Военный союз Владивостокской крепости». То, что за грозным названием скрывались четыре человека, неспособные к сколь-либо организованной деятельности, не мешало их громкой риторике.

В своих самопальных прокламациях, приготовленных к рассылке молодым офицерам гарнизона, они взывали к их совести и призывали их «пусть события в Португалии и Турции послужат для вас примером». Имелись в виду революции в двух этих странах — 1909 в Османской Империи и 1910 в Португалии. В них огромную роль сыграла армия. Собственно, именно военные были единственной революционной силой, которая свергла старые правительства. А в 1912 году уже бывший рядовой 21-го Сибирского стрелкового полка и эсер Крестьянинов «распространял революционные слухи между нижними чинами и уверявший, что года через три в России будет также хорошо как и в Китае, так как не будет Царя». Позже агент Владивостокского Охранного отделения «Нестеров» сообщил, что бывший матрос Сибирской флотилии и эсер Мадиновский, дембельнувшийся в 1912 считает, что в случае противоправительственных выступлений по поводу юбилея дома Романовых или войны с Китаем, матросы должны восстать против царской власти. В 1911 году в Китае также произошла революция, в которой первую и ведущую роль сыграла армия.

Здесь мы видим как на практике на революционных активистов влиял опыт чужих революций после собственной проигранной 1905-1907 (хотя, конечно, утверждение о том, что царизм Первую Русскую революцию всухую разгромил, как минимум, дискуссионно). Этот опыт влиял и на центральные организации революционных партий. В РСДРП было создано Военное бюро, чьей задачей было создание автономных военных комитетов и агитация в войсках. У эсеров работа с военными стала приоритетнее агитации среди рабочих и крестьян, а местные военные комитеты получили полную автономию от губернских и районных организаций. Было это тоже под воздействием младотурецкой и португальской революции.

При этом и политическая полиция, — те самые жандармы и охранка, — на месте не сидели. Наблюдая за тем, с каким успехом армия и флот в Португалии, Османской и Китайской империях (а ещё и в Иране) свергали старые режимы, они усиливали агентурную работу среди военных и матросов. Парадоксально, но одна собственная русская революция, видимо, не привела к такой усиленной агентурно-оперативной работе в вооружённых силах, как четыре чужие. И это видно даже по моему любимому Владивостокскому Охранному отделению. Если в 1911 году у охранки нет ни одного агента среди военных, то в 1912 их пять среди крепостного гарнизона и три среди матросов Сибирской флотилии. Ещё несколько собственных агентов в кои-то веки появляется у Владивостокской крепостной жандармской команды.

Это всё, по-моему, является классическим проявлением транснациональной истории, когда в ряде культур и сообществ возникают некие общие закономерности, т.е. модернизация общества и экономики в многонациональных империях (да, даже Португалия в начале ХХ века такая) ведёт к революционному взрыву. И в каждом отдельном случае власти и отдельные акторы по-своему реагируют на эти закономерности и по-своему их описывают, а они сами влияют на собственные проявления в других уголках земного шара.

На первый взгляд, у Российской Империи был перед глазами слишком богатый чужой опыт, чтобы наступить на эти грабли. Но только на первый взгляд.

#Владивосток #Жандармы

Про Сахалинскую дистопию поговорили, а теперь немного экзотизации Дальнего Востока.

К ноябрю 1913 года Департамент Полиции МВД сильно утомило, что губернатор Приморской области раз в месяц отписывается шаблонной фразой типа «политические настроения общества спокойные» и потребовал от него какой-то конкретики. Оставшийся за главного вице-губернатор Владимир Лодыженский дал её, что называется, на все деньги:

«Тут на Дальнем Востоке почти не существует партийной группировки, партийной жизни и борьбы.

Это не значит, конечно, что всё в Области спокойно, что население её всемерно благонадёжно, что жизнь течёт сонно и тихо, убаюканная попечительною заботою власти. Напротив в массе своей население Приморской области гораздо более прогрессивно, нежели то можно сказать про широкие круги центральной России, стоящие вне партийных групп и интересов; население это в своём целом к тому же и более оппозиционно, более независимо по отношению ко всякой власть, как к таковой и я не ошибусь утверждая, что общим девизом его служит: «поменьше опеки, поменьше власти». Известный ореол, которым окружена эта власть в центральной России, престиж её, – тут стоят неимоверно ниже и, притом не в силу политического брожения или пропаганды, а в силу этой всеобщей оппозиционности ради самого принципа, этого старания отмежевать себя от представителей власти, желанию везде и всюду подчеркнуть свою самостоятельность

Предание ещё очень недавней старины, когда на Дальний Восток шли смелые люди, обязанные исключительно своей предприимчивости и энергии, отдалённость власти, занимавшейся преимущественно вопросами обороны недавно занятого Края, самые условия жизни суровой и приучающей к необходимости полагаться прежде всего на собственные силы, собственную сметку, создали население, считающее власть как бы вне себя стоящею, считающее её проявления посягательством на свои труды, покушением на завоёванные права.

И власти приходится с этим настроением считаться, приходится подходить к населению с другими приёмами, приходится быть снисходительной к тем формам, которые десятилетиями установились в губерниях Европейской России и которые положительно неприменимы здесь.

Всё изложенное прежде всего относится до населения городов, составляющего главные кадры оппозиционно, в указанном выше смысле, настроенного элемента и лишь отчасти до крестьян-старожилов, общее же настроение деревни должно было обрисоваться несколько иначе» (ГАРФ. Ф. 102. Оп. 118. Д. 108ч. 55. ЛЛ. 105-106).

При этом к плюсам массового переселения в регион Лодыженский относил то, что появились люди, которые принесли с собой более благожелательное отношение к властям. А так как все заняты реальным делом (освоением региона), то никаких революционных настроений в регионе, при всей прогрессивности его населения, нет. Есть такое недовольство жителей далёкой окраины, которое не переходит во что-то безобразное.

#Владивосток #Всякое

У М.А. Давыдова в «Цене утопии» были рассуждения о том, что долгое время для русского правящего класса истинной утопией было патриархальное общество, неподверженное влиянию индустриализации и сопутствующих ей невзгод, вроде обнищания сельского населения, деклассирования части крестьян и прочего кризиса капитализма, который Саймон Кузнец назвал «паузой Энгельса». А были ли примеры реализации вот этой самой патриархально-классовой утопии на практике? Не знаю.

Но отчёт губернатора Сахалинской области за октябрь 1913 года выглядит так, будто на подведомственном ему острове эта утопия реализовалась и, как это обычно бывает в жизни, обернулась дистопией*

«Интеллигентные слои общества в отчётном месяце не выказали себя какими-либо незакономерными выступлениями. Просветительских и политических организаций и обществ в области совсем нет и не издаётся ни одного периодического издания равно не существует изданий повременной печати.

О роли учащейся молодёжи в жизни населения не приходится совершенно говорить, т ак как в области, кроме низших учебных заведений, сельских школ, других не имеется.

В Сахалинской области в настоящее время нет подходящей почвы для того, чтобы могло возникнуть и развиться что-либо опасное для общественного порядка и существующего государственного строя. Общественная жизнь населения области ещё только в зачаточном состоянии, вернее её совсем пока нет; относительно интереса масс населения к политическим вопросам и говорить не приходится — население области к ним относится совершенно индифферентно. Последнее объясняется, главным образом, историческим прошлым Сахалина, как ссыльной колонии, где совершенно была подавлена всякая самодеятельность населения, , также и современными условиями жизни его. Среди крестьянского населения области пока ещё не может быть тех беспорядков, каковые наюлюдаются в Европейской России на почве экономической, так как здесь нет земельного стеснения, не говоря уже о безземельи.

Промышленных предприятий в области ничтожное число, и те с незначительным числом рабочих, которые к том ещё жёлтой расы, вообще мало склонные к различного рода волнениям. Интеллигентных слоёв общества, если не считать чиновников, совсем нет, так что некому, кроем них, играть руководящей роли в жизни населения.

Сопоставляя всё изложенное, и принимая во внимание, что на месте нет тех очагов, где обыкновенно зарождается всякого рода недовольства существующими порядками, и где подготовляется различного рода противоправительственные и противообщественные выступления, а также и то обстоятельство, что Сахалин, благодаря своему географическому положению, как отдельная, обособленная часть Империи, малодоступен проникновению сюда вредных общественному порядку идея — приходится констатировать факт того, что и в будущем, при теперешних условиях, жизнь острова будет протекать также спокойно» (ГАРФ. Ф. 102. Оп. 118. Д. 108ч. 55. ЛЛ. 103-104).

Некая «утопичность» Сахалина обеспечена полным отсутствием на острове общественной жизни и институтов (пресса, образование), которые её подпитывают. Пролетариат не революционен, так как малочисленен и укомплектован инородцами-рабочими. Крестьян тоже мало и земли для них слишком много. Учащаяся молодёжь не фрондёрствует, в силу своего отсутствия.

Честно говоря, несмотря на достаточно оптимистичный вывод о том, что при сохранении этих условий жизнь острова будет протекать спокойно, от самого отчёта губернатора Сахалина Дмитрия Григорьева (сын его, кстати, стал одним из столпов северо-американской славистики) веет, скорее, тоской и унынием, нежели радостью и спокойствием. Вероятно, Григорьев (да и иные чиновники Империи) уже понимал, что спокойствие, купленное такой ценой ничем хорошим не оборачивается.

* — А вы попробуйте почитать «Утопию» Мора или «Город Солнца» Кампанеллы, помещая тамошние описания в современный контекст. Получите описание тоталитарного (или близкого к тому) общества, натурально «1984» Оруэлла. Ну, и да — «Город Солнца» был одним из источников вдохновения для Андрея Платонова.

#ДВ #Всякое

1. «Если тебе скажут, что союзники спешат к нам на выручку, — не верь. Союзники — сволочи» Николка Турбин.

2. «Весьма доверительно. Иванов-Ринов сообщает, что в последних боях с большевиками были взяты в плен два американских офицера, сражавшихся в рядах красных. Благоволите известить нас по телеграфу срочно, верно ли сообщение и насколько его можно использовать в официальных сношениях» Иван Сукин* Василию Клемму* (ГАРФ. Ф. Р-1383. Оп. 1. Д. 2. Л. 29).

Честно говоря, про участие американских офицеров в боях на стороне красных не знаю, но! Знаю, что на стороне красных были замечены американские сержанты и солдаты, офицеры подвизались военными советниками к красным партизанам. В целом, американский экспедиционный корпус в Сибири максимально благожелательно относился к большевикам, помогая им по мере сил. В 1919 году на Сучанских угольных копях восстали местные большевики и обратились к командующему американским корпусом за покровительством.

К слову о союзниках.

* — Иван Сукин, министр иностранных дел в правительстве А.В. Колчака.

** — Василий Клемм, заместитель министра иностранных дел — представитель министра во Владивостоке.

#ГВ #Владивосток

Просматривал сейчас описи РГВА и наткнулся на фонд 1699к — коллекция антисоветских, антикоммунистических и фашистских изданий на русском и других языках народов СССР. Как я понял, это те агитационно-пропагандистские материалы, которые в качестве трофеев попали в тогда ещё ЦГА Советской Армии и там остались.

Первое же дело в описи 1 данного фонда приятно удивило — «Розанов Вас. Вас. "Жертвенный убой" ("Что мне случилось увидеть"). Отрывок из книги "Обонятельное и осязательное отношение евреев к крови"», 1933 год, Шанхай.

Василия Васильевича Розанова ценю, люблю и уважаю. Про его антисемитские (и юдофильские*) экзерсисы прекрасно знаю. Интересно то, что Розанов, кажется, был не самым популярным в эмиграции мыслителем — он умер в 1918 году, поэтому если у его современников типа Бердяева или Ильина была возможность заявить о себе и развить себя, то кто бы и что сказал о Розанове? Конечно, его не забыли, но и до дыр не зачитывали. Д.Е. Галковский писал, что в 1929 в Париже вышла брошюра «О Розанове», а в 1939 в Берлине была опубликована небольшая работа Спасовского «В.В.Розанов в последние годы своей жизни». И ещё компиляции из разных работ Розанова издавались в 1956 в Нью-Йорке и в 1970 в Мюнхене. Конечно, это может быть неполный список, но вряд ли он неполон на 90%.

Так что было очень удивительно увидеть одно из первых эмигрантских изданий Розанова в виде максимально одиозного и тенденциозного отрывка одной из работ Василия Васильевича. По всей видимости, издан он был в типографии шанхайского отделения Российской фашистской партии Родзаевского.

* — в 1909 году Розанов написал предисловие к изданию «Песни песней Соломона» и вообще у него на каждую статью где он был против чего-то приходится по статье, где он за это явление или, как минимум, его защищает.

#ДВ #Всякое

Вообще же, господин Немыский Альвиан Александрович очень интересный человек. В Отдельный корпус жандармов он попал в 1902 году, служил в губернских жандармских управлениях в Польше и на родной Полтавщине, потом служил на пограничных пунктах, а с 1911 осел в контрразведке. В 1914 стал начальником контрразведывательного отдела штаба Приамурского военного округа.

Надо заметить, что контрразведчиком он был интересным. С началом Первой Мировой войны с радостью начал участвовать в раздувании антигерманской шпионской истерии, печатая в донесениях в Петроград буквально любые слухи о дальневосточных немцах. Вплоть до рассказов о том, у кого сколько портретов кайзера Вильгельма II дома висит. В какой-то момент петроградское начальство просто сделало ему втык и очень вежливо попросило больше не писать всякие непроверенные слухи, а только про шпионаж и по делу.

А при Колчаке Немыский стал начальником областного управления политической полиции в Приморской области. В отличие от Деникина, например, Колчак активно привлекал на службу бывших офицеров жандармерии, так что Немыскому выпал шанс вернуться к былой деятельности. И он не просто развернулся — в его докладах очень много рассуждений о том, чем должно заниматься государство, какова цель существования полиции, как надо установить справедливое общество. Буквально, в выпускнике Павловского Пехотного училища и офицере жандармерии умер если не политический философ, то комментатор:

«В настоящее время, когда явные и скрытые враги законности и порядка напрягают все силы, чтобы задержать поступательное движение нарождающейся государственности, когда повсеместно происходят вспышки большевистского движения и обнаглевшие спекулянты и другие тёмные дельцы, пользуясь общей разрухой в стране, строят своё благополучие на общественных бедствиях, на долю государственной власти выпадает тяжёлая и ответственная работа. И только обладая полной осведоммлённостью и заннием всего происходяшего в общественной, политической и экономической жизни в стране, государственная власть исполнит свою историческую миссию зранителя общественного порядка, законности и права.

Для успешного исполнения этой задачи государственная власть должна располагать органом, который, как в фокусе собирал бы направление общественной мысли и настроений, который охватил бы всю территорию государства как сеть нервной системы, контролировал бы всю общественную жизнь страны и давал бы правильное её отражение в центре всей государственной системы. Таким органом, отражающим, контролирующим, предупреждающим и обезвреживающим всякое покушение на прерогативы государственной власти, являются органы Государственной Охраны.

Условиями, гарантирующими успех в работе органов Государственной Охраны, являются инициатива и практический опыт руководителей, а также правильная постановка информационного аппарата, то есть, политического розыска. В настоящее время, когда приходится ставить совершенно сызнова весь аппарат, подбирать новых и отыскивать старых сотрудников, работа учреждений Государственной Охраны тяжела сама по себе, но эта работа осложняется ещё больше в пограничных местностях...» (ГАРФ. Ф. Р-147. Оп. 10. Д. 60. ЛЛ. 3-3об).

Ну, то есть видите, да, талант человека? А какой слог! И такой талант всего лишь ловил каких-то там большевистских агитаторов. Прямо радует, что в царской России из военных училищ выпускались такие тонко чувствующие офицеры.

#Владивосток #ГВ

Редко задумывался над тем, как именно революционные события и связанные с ними люди и явления воспринимались буквально сразу, после того как они произошли. Ну, то есть, понятно, что у большевиков почти сразу началась мифологизация — заря новой эры человечества, Великий Октябрь, то-сё. А что было у белых? Ведь белым надо было, исходя из опыта и рефлексии над революцией, придумать способы её а) побороть; б) не допустить повторения. То, что с обеими задачами они не справились, не говорит о том, что они о них не думали.

На помощь пришёл начальник Приморского областного управления государственной охраны (колчаковский аналог царской охранки) Альвиан Немыский, который в ноябре 1919 года составил справку-доклад о партии эсеров и их попытке свержения власти Колчака:

«...однако, на практике ни героическое «хождение в народ» народовольцев, ни отчаянные попытки эс-эров, новейшей формации, обратить на себя внимание террористическими актами, успеха не имели. Тёмное и забитое крестьянство относилось с недоверием к «барской затее» эсэров, а искать последователей в среде фабрично-заводских рабочих они сами отказались, видя в развитии капиталистической промышленности отдаление своих конечных идеалов. Успех русского социализма они видели в аграрной революции, обобществлении средств производства в обобществлении землевладения, и форма общинного землевладения в России им казалась лучшей школой подготовления крестьян к коммунальному землевладению.

Быстро развивающаяся крупная промышленность страны, нарождение вследствие этого класса городского пролетариата и перенесение с запада учения социал-демократического марксизма положило конец эс-эровскому первенству в руководстве либеральной общественной мысли и в 90-х годах они сходят с политической арены, в широком смысле этого слова, продолжая существовать лишь в узко ограниченном круге интеллигенции.

К моменту общегосударственного переворота, умелой тактикой Департамента Полиции жалкие остатки некогда грозных и опасных бунтарей – эс-эров были доведены до положения вымирающего поколения и с ними даже не считались как с политическим течением. В этот период эс-эровская интеллигенция была занята кооперативным строительством, или тонула в мещанском болоте, а разрозненные кружки, или отдельные представители бывшей партии в рабочей среде, плелись в хвосте у социал-демократов.

В самом перевороте эс-эры окончательно оторвались от масс и потерявшие свой политический облик, абсолютно ни какой роли не играли, а появились на сцену лишь когда сами массы начали разыскивать вождей. В этот момент, когда явилась чисто органическая потребность организоваться и когда каждый не пожелавший прослыть невеждой или отсталым человеком, считал священным долгом принадлежать к той или другой политической партии, аншлаг партии «Социалистов-Революционеров» являлся лучшей приманкой малосознательных и не разбирающихся в политических течениях людей. Партия по мановению волшебника-политического момента, в течение марта месяца превратилась в самую многочисленную в России политическую партию. Она представляла гиганта только численно; качественно же она была сборищем случайных искателей, беспочвенно шатающихся, не имеющих собственных убеждений людей, получивших прозвище «мартовских эс-эров».

Политическую физиономию, её удельный вес, во всех отношениях, представляла центральная группа и отдельные руководители на местах из старых подпольщиков с революционным прошлым. Встретившись с реальной действительностью повседневной жизни, искусственно созданная партия разбилась, и её руководители, встретившись с тактическими противоречиями в своей среде, раскололись на левых и правых, или максималистов блокировавшихся с большевиками и правых – поддерживающих контакт с меньшевиками» (ГАРФ. Ф. Р-147. Оп. 14. Д. 28. ЛЛ. 8об-9об).

#Владивосток #ГВ

Переезд хуже чумы, наводнения, пожара и ещё пары неприятных явлений. Но пройти через это надо каждому. Даже Владивостокскому Охранному отделению (интересно, сколько ещё постов я могу написать с такими неочевидными подводками к жандармам?).

В июле 1914 года Владивостокское Охранное отделение наконец-то переехало из не самой уютной квартиры на первом этаже дома по Суйфунской улице, где после каждого тайфуна мостовая превращалась в сточную канаву. Переехала охранка на Лазаревскую, 19. Сейчас этой улицы во Владивостоке нет — её «пристегнули» к примыкавшей с запада Пушкинской улице. Политическая полиция на новом месте заняла не квартиру в доходном доме, а целый отдельный дом, бывший полицейский участок.

В своей художественной книге «Великий тайфун» бывший участник всех этих революционных событий описал последний адрес владивостокской охранки так:

«В глубине двора, под горой, стоял небольшой, оштукатуренный и побеленный дом под номером 19. Здесь прежде помещался полицейский участок. Жители этого района хорошо помнили пристава Кошелева, знали всю его подноготную: и то, что он жил «припеваючи», и то, что он выдал одну из своих рыжих дочерей (он сам был рыжий, и дети у него все были рыжие) замуж за владивостокского домовладельца, частного поверенного Рачкова, довольно темного дельца; и то, что Рачков ревновал свою жену к промышленнику-красавцу Сенкевичу; и то, что Сенкевич был облит серной кислотой каким-то проходимцем. И о многом другом, что касалось «деятельности» полицейского участка и пристава этого участка, знал каждый обыватель. Но когда из этого дома выехал полицейский участок и сюда водворилось охранное отделение, жители перестали знать, что происходило в этом небольшом домике. «Деятельность» охранного отделения была покрыта тайной».

Не могу здесь ручаться ни за одно слово (художественная литература же!), кроме адреса охранного отделения. Переезд, кстати, обошёлся в 51,54 рубль. Это примерно 59825,57 современных российских рублей. Трудно это, в общем, переезжать.

#Владивосток #Жандармы