Репост из: Stuff and Docs
Дипломаты, кровь, споры и бал, закончившийся стычкой
В 1917 году британский дипломат Эрнест Мейсон Сэтоу (одна из ключевых фигур в британско-японских отношениях рубежа XIX и XX веков) написал руководство для других дипломатов, в котором, на примерах из реальной практики, давал советы о том как дипломатам следует себя вести. Книга довольно поучительная, из нее можно почерпнуть немало нового.
Вот, например, сюжет о соперничестве русских и французских дипломатов во второй половине XVIII века:
«На придворном балу в Лондоне зимой 1768 года русский посол Иван Чернышёв, приехав первым, занял место сразу рядом с графом Кристианом Августом фон Зайлерном, послом австрийского императора, сидевшим на первой из двух скамей, поставленных в дипломатической ложе.
Французский посол граф дю Шатле-Ломон опоздал и, забравшись спервы на вторую скамью, сумел проскользнуть вперед и сесть между двумя своими коллегами. Последовал оживленный обмен словами, и в возникшей в результате инцидента дуэли русский посол был ранен».
Спор в целом был связан с тем, что и Россия, и Франция воспринимали Австрию как одного из своих важнейших союзников. Кроме того, между французскими и русскими дипломатами в тот момент был нерешенный спор о том, чей статус выше и значимее; этот вопрос был решен только во время подписания Тильзитского мира в 1807 года. В одной из статей договора отдельно говорилось о равном статусе русских и французских дипломатов при дворах европейских монархов.
Более подробное описание стычки оставил Хорас Уолпол, британский писатель, политик — и большой сплетник (он, правда, пишет, что событие произошло летом, в день празднования дня рождения монарха):
«Граф Чернышев сидел в ложе министров иностранных дел рядом с графом Зайлерном, императорским послом. Последний, столь же свирепый, как орел, и столь же жесткий, как подбородок всех Фердинандов, по своему обыкновению находился как можно ближе к Юпитеру. Вошли г-н дю Шатле и принц де Массерано. Шатле подошел к первым, заговорил с ними и прошел за ними, но внезапно поднял ногу и встал между двумя дипломатами. Русский, изумленный и раздосадованный, попытался оттолкнуть его, и началась стычка, смутившая лица и кудри обоих; а русский даже бросил слово „наглец“. Чернышев, однако, покинул место сражения, а принц де Массерано, поддерживая семейный договор, проковылял на место рядом с Шатле».
Русский посол граф Чернышёв в Англию прибыл как раз в начале 1768 года; это было не первое и не последнее его дипломатическое назначение. Но после инцидента с французским послом, Чернышева вскоре отозвали обратно в Россию — императрица Екатерина II назначила его вице-президентом Адмиралтейств-коллегии. На этом посту он занимался перевооружением и воссозданием российского ВМФ, должность он занимал почти три десятилетия — для императрицы он был человеком близким и нужным.
Визави Чернышёва, французский дипломат, граф (и будущий герцог) Луи Мари Флоран дю Шатле, долгое время представлял Францию в Вене, а в Лондон тоже был отправлен в самом начале 1768 года. Дю Шатле — представитель древнего рода из Лотарингии: отец был маркизом дю Шатле, а мать, Эмили де Бретей, была известной писательницей, физиком, математиком — и любовницей Вольтера. Когда писателя стали преследовать за публикацию «Орлеанской девственницы», именно Бретей организовала для него убежище в полуразрушенном замке своего мужа Сире в Шампани.
Послом в Лондоне дю Шатле тоже пробыл недолго — его отозвали на родину в 1770 году. В конце 1780-х годов, когда Людовик XVI созвал провинциальные ассамблеи, герцог дю Шатле возглавил ассамблею Иль-де-Франс, а позже стал главой французской гвардии. Но усмирить гвардейцев ему не удалось, большая часть королевского полка поддержала революцию. Самому дю Шатле пришлось скрываться. После победы революционеров дела его сначала шли ничего, но в итоге все закончилось печально — в 1793 году его гильотинировали на площади Революции (теперь - площадь Согласия).
В 1917 году британский дипломат Эрнест Мейсон Сэтоу (одна из ключевых фигур в британско-японских отношениях рубежа XIX и XX веков) написал руководство для других дипломатов, в котором, на примерах из реальной практики, давал советы о том как дипломатам следует себя вести. Книга довольно поучительная, из нее можно почерпнуть немало нового.
Вот, например, сюжет о соперничестве русских и французских дипломатов во второй половине XVIII века:
«На придворном балу в Лондоне зимой 1768 года русский посол Иван Чернышёв, приехав первым, занял место сразу рядом с графом Кристианом Августом фон Зайлерном, послом австрийского императора, сидевшим на первой из двух скамей, поставленных в дипломатической ложе.
Французский посол граф дю Шатле-Ломон опоздал и, забравшись спервы на вторую скамью, сумел проскользнуть вперед и сесть между двумя своими коллегами. Последовал оживленный обмен словами, и в возникшей в результате инцидента дуэли русский посол был ранен».
Спор в целом был связан с тем, что и Россия, и Франция воспринимали Австрию как одного из своих важнейших союзников. Кроме того, между французскими и русскими дипломатами в тот момент был нерешенный спор о том, чей статус выше и значимее; этот вопрос был решен только во время подписания Тильзитского мира в 1807 года. В одной из статей договора отдельно говорилось о равном статусе русских и французских дипломатов при дворах европейских монархов.
Более подробное описание стычки оставил Хорас Уолпол, британский писатель, политик — и большой сплетник (он, правда, пишет, что событие произошло летом, в день празднования дня рождения монарха):
«Граф Чернышев сидел в ложе министров иностранных дел рядом с графом Зайлерном, императорским послом. Последний, столь же свирепый, как орел, и столь же жесткий, как подбородок всех Фердинандов, по своему обыкновению находился как можно ближе к Юпитеру. Вошли г-н дю Шатле и принц де Массерано. Шатле подошел к первым, заговорил с ними и прошел за ними, но внезапно поднял ногу и встал между двумя дипломатами. Русский, изумленный и раздосадованный, попытался оттолкнуть его, и началась стычка, смутившая лица и кудри обоих; а русский даже бросил слово „наглец“. Чернышев, однако, покинул место сражения, а принц де Массерано, поддерживая семейный договор, проковылял на место рядом с Шатле».
Русский посол граф Чернышёв в Англию прибыл как раз в начале 1768 года; это было не первое и не последнее его дипломатическое назначение. Но после инцидента с французским послом, Чернышева вскоре отозвали обратно в Россию — императрица Екатерина II назначила его вице-президентом Адмиралтейств-коллегии. На этом посту он занимался перевооружением и воссозданием российского ВМФ, должность он занимал почти три десятилетия — для императрицы он был человеком близким и нужным.
Визави Чернышёва, французский дипломат, граф (и будущий герцог) Луи Мари Флоран дю Шатле, долгое время представлял Францию в Вене, а в Лондон тоже был отправлен в самом начале 1768 года. Дю Шатле — представитель древнего рода из Лотарингии: отец был маркизом дю Шатле, а мать, Эмили де Бретей, была известной писательницей, физиком, математиком — и любовницей Вольтера. Когда писателя стали преследовать за публикацию «Орлеанской девственницы», именно Бретей организовала для него убежище в полуразрушенном замке своего мужа Сире в Шампани.
Послом в Лондоне дю Шатле тоже пробыл недолго — его отозвали на родину в 1770 году. В конце 1780-х годов, когда Людовик XVI созвал провинциальные ассамблеи, герцог дю Шатле возглавил ассамблею Иль-де-Франс, а позже стал главой французской гвардии. Но усмирить гвардейцев ему не удалось, большая часть королевского полка поддержала революцию. Самому дю Шатле пришлось скрываться. После победы революционеров дела его сначала шли ничего, но в итоге все закончилось печально — в 1793 году его гильотинировали на площади Революции (теперь - площадь Согласия).