Читатели справедливо замечают, что многое непонятно. Для меня это тоже довольно новая история, поэтому прошу прощения, что где-то поторопился и не уточнил. Давайте по порядку.
1) Что именно делал оптический инженер Ляйстнер? Никто не имеет в виду, что станки здесь не использовались. И станки применяли, и прецизионные инструменты для измерения отклонений от сферической формы. Но (предполагается! здесь можно только верить участникам), что Ахим может вручную чувствовать неровности, которые не всегда замечает лазер — и потому финальная обработка была за ним. В
видео, которое австралийцы в своё время предоставили New Scientist, есть несколько секунд Ляйстнера за работой — там он как раз и оперирует станком, и шлифует кремний руками. А глаза, в отличие от рук, у него совершенно обычные!
2) Зачем плутониевым ядрам в ядерных бомбах быть идеально сферическими? Внутри эти ядра полые, а критическая масса достигается в результате имплозии, схлопывания ядра, после того, как в боеголовке срабатывает конвенциональная взрывчатка. Чтобы последующий взрыв был стал более предсказуемым по форме, нужно, чтобы имплозия была максимально симметричной. А ещё для сфер
наблюдается наименьшая критическая масса среди всех прочих форм.
Кстати говоря, прямо сейчас в Лос-Аламос
вновь производят ядра, потому что в США задумались о деградации запаса, произведённого в восьмидесятые.
3) Где сейчас применяются сферические линзы из стекла? Исторически их использовали для микроскопов (в том числе первого микроскопа Левенгука) и гелиографов — приборов, регистрирующих на бумаге интенсивность солнечного света по разным направлениям. Сейчас это системы фокусировки лазеров в
оптоволокне. Разумеется, Ахим Ляйстнер мог заниматься только этим и не иметь отношения к ядерному оружию.
4) Если я что-то недосказал или где-то ошибся, дайте знать, пожалуйста!