Медиазона

Когда надо камеры слежения работают, а когда надо не работают. Угадайте, работали ли они, когда полицейские избивали молодежь 1 мая на концерте?

У нас рассказ одного из избитых. «Все убегают, я — тоже, точнее, я не стал убегать, потому что знал, что невиновен. Я спокойно отхожу, быстрее чем шагом, и сотрудник со спины приступает и начинает действия свои совершать». В итоге у студента пробита голова, его госпитализировали в Склифосовского: сотрясение мозга конечно. Еще полицейский разбил ему айфон.

Молодой человек обратился в МВД узнать, есть ли запись с камер наблюдения. Ему сказали, что они были отключены. Такое вот совпадение. Но видео у нас есть, посмотрите на это. Оно совершенно безумное: мент лупит молодого человека, а толпа рядом подпевает

Молодой человек планирует с правозащитниками из "Зоны права" подать заявление в СК. Правда, посмотрите видео хотя бы. Ну и статью почитайте с его рассказом

Стагнация на рынке репрессий — Исключение: «террористы» — Рвение и инициатива на местах — Кавказ и Сирия — Дела против силовиков

Обсудили со Смирновым из Медиазоны текущий политический момент. В итоге получился монолог. Почитайте

Чтобы говорить о политических делах, сначала надо сравнить сегодняшнюю ситуацию с 2011–2012 годом. Разгон акции на Чистых прудах, дело Pussy Riot, обыски у Навального, Собчак, «болотное дело», весь пакет репрессивных законов, включение «бешеного принтера» — говоря биржевым языком, тогда был растущий рынок репрессий, перманентное усиление Следственного комитета, Центра «Э» и других силовиков. Это продолжалось до середины 2016 года.

На протяжении последних трех лет мы видим кардинальное изменение ситуации. Правда, оно не линейное. За последние три года рынок репрессий в целом падает. Но при этом некоторые сегменты растут.

Стало существенно меньше явно необоснованных политически мотивированных уголовных дел. До 2016 года шло давление по всем направлениями, оно было одинаковым. Грубо говоря, радикальных мусульман преследовали так же, как правых и либеральных оппозиционеров — что ты салафит из Дагестана, что ты человек из команды Навального в Москве, что ты правый из Питера. Что ты политическая оппозиционная структура, что ты правозащитная организация, что экологическая — давили одинаково. С высоты 2019 года кажется, что репрессии в период 2012–2016 годов с пиками в 2014–2015-м носили массовый характер.

Сейчас ситуация поменялась. Нет системного давления на неправительственные организации, на СМИ, даже на политическую оппозицию. Но что касается массовых акций протеста, то здесь ситуация отличается: количество привлеченных растет, количество арестов — тоже. Есть административное давление, новые составы КоАП, новые прецедентные дела.

Но политических уголовных дел стало меньше. При этом они сконцентрировались в определенных секторах и [возбуждаются] в отношении определенных групп. И там, где они есть, реагирование и последствия жестче, чем раньше. Произошло углубление политических репрессий в определенных направлениях.

«Меня поражает безответственность этих исполнителей. Неужели они не понимают, что сейчас такое время, когда надо понимать — зачем я несу в массы тот или иной текст, к каким последствиям он приведёт. Если рифма удачная и хорошо ложится на бит, человек впадает в некое очарование и подпевает, тем самым распространяя насилие, информацию о наркотиках, суициде и аморальном поведении».

Самиздат, сам не раз встречавшийся с блокировками своих статей, отправился в путешествие, чтобы узнать — кто, зачем и почему пишет в Роскомнадзор. Рассказываем истории четверых россиянок, которые запрещают русский рэп, Двач, порно и наркотики

https://batenka.ru/protection/rkn/