История одной картины

"Бульвар Сен-Мишель"
Начало XX века
Жан-Франсуа Рафаэлли
ГМИИ имени А. С. Пушкина.

Картина «Бульвар Сен-Мишель» переливается всеми оттенками серого и жёлтого — мерцающее тёпло-жемчужное небо, серовато-охристый коридор из стен, ведущих к громаде Пантеона, сизая, серебристая, грязно-лимонная земля — и поверх всего россыпь сияюще-жёлтых мазков: точек фонарей, квадратов светящихся окон, длинных бликов на влажной мостовой.

По всем признакам — тема, свежий цвет, лёгкий длинный мазок, этюдная небрежность письма — эта работа должна быть импрессионистской, но классики импрессионизма с этим соглашаться не хотели. Да и самого Жана-Франсуа Рафаэлли — ученика академиста Жерома, итальянца по крови и парижанина по рождению — в своих рядах видеть не хотели. Масштабное участие Рафаэлли в пятой выставке импрессионистов привело к тому, что группу покинул один из родоначальников движения — Клод Моне, заявивший, что устроители «открыли двери малярам-самоучкам». Вместе с ним в выставке отказались участвовать и такие «монстры» импрессионизма, как Ренуар, Сислей и Сезанн.

Строго говоря, винить в этом расколе стоит не столько Рафаэлли или Гогена, живопись которого тоже чрезвычайно не нравилась Моне, сколько Дега, который не просто пригласил их на выставку, но и отобрал для экспонирования целых 37 работ Рафаэлли.

Нелюбовь Моне и прочих «отцов-основателей» к живописи Рафаэлли можно понять — при всём увлечении импрессионизмом, этот мастер пишет не столько «первое впечатление» от вечера, осени, бульвара, сколько продуманную и выверенную имитацию «первого впечатления». Анализ его работ позволяет почувствовать, как он оценивает художественные приёмы своих предшественников и коллег, выбирая у кого позаимствовать колорит, у кого – композицию, у кого – манеру писать толпу, чтобы получить в целом самостоятельный, но в деталях чрезвычайно эклектичный продукт. Впрочем, нельзя не признать, что при всей вторичности и компилятивности это очень обаятельная живопись. Возможно, дело в том искреннем удовольствии от собственного мастерства, которое художник и сейчас транслирует зрителю.

#Рафаэлли #Импрессионизм

@pic_history

"Арсенальская гора ночью"
1908 г.
Нико Пиросмани
Частная коллекция.

«Арсенальская гора ночью» - первая работа Пиросмани, оцененная в миллион (фунтов стерлингов). Впервые она была выставлена в Тбилиси в 1919 году. Картина хранилась в Государственном музее искусств Грузии до тех пор, пока советское правительство не решило подарить ее французскому писателю Луи Арагону. Тот был женат на Эльзе Триоле, младшей сестре Лили Брик. Большую часть жизни он горячо поддерживал коммунистические идеи. Впрочем, со временем Арагон в них разочаровался и резко отрицательно характеризовал советский тоталитаризм. Подаренная Арагону картина Пиросмани некоторое время хранилась в московской квартире Лили Брик, а затем перекочевала во Францию.

Однако Игорь Оболенский, автор биографической книги «Сказки Пиросмани», описывает совершенно иной путь, которым «Арсенальская гора ночью» попала во Францию.

Когда большевики пришли к власти, Кирилл Зданевич - один из двух братьев-художников, которые открыли миру кавказского самородка Пиросмани и активно скупали его картины, - остался в Грузии, потом переехал в Москву, а его брат Илья Зданевич уехал во Францию. Кирилл передал государству почти всю коллекцию картин Пиросмани - грандиозную на тот момент. По этому поводу между братьями возник конфликт. Живущий в Европе Илья не понимал, как можно подарить картины, которые зачастую покупались на последние деньги. Кирилл же прекрасно знал, что если он их не подарит сам, то государственный молох перемелет и его, и картины. А так был шанс хотя бы несколько полотен оставить в семье.

Этот широкий жест не помог, и в 50-х годах в Москве Кирилл Зданевич был арестован. Поводом послужила бутылка виски. С точки зрения КГБ всё было логично: пьет виски - значит, шпион загнивающей буржуазии. Но основной, не называемой вслух причиной стал визит к художнику англичанина, который хотел посмотреть Пиросмани. Шесть лет Кирилл Зданевич провел в лагерях по «политической 58-й». Его жена, чтобы выжить, постепенно распродавала уцелевшие картины. Вот тогда «Арсенальская гора ночью» будто бы и оказалась у Лили Брик, а потом перекочевала к ее сестре и Луи Арагону.

Впервые на торги картина была выставлена в 2007 году. На аукционе Sotheby’s она ушла в частную коллекцию за 1 млн. фунтов стерлингов (1,6 млн. долларов). Директор Государственного музея искусств Грузии Гия Марсагишвили прокомментировал сделку, заявив, что это катастрофически низкая стоимость, поскольку на данный момент реальная цена картины должна была быть в 6-7 раз выше. В следующий раз в 2010 году картину выставил на торги аукционный дом MacDougall’s, и она ушла за 1,075 млн. фунтов стерлингов (1,72 млн. долларов). После этого на торги Christie's картину выставили в 2015 году. Сделка была совершена по телефону. Покупатель – грузинский миллиардер Бидзина Иванишвили отдал за картину 962,500 фунтов стерлингов (1,486,100 долларов). «Арсенальская гора» вернулась в Грузию!

«Арсенальская гора ночью» представляет собой монументальный пейзаж, такой жанр типичен для Пиросмани. Время словно застывает на его полотнах. В них нет спешки. Художник выхватывает из контекста повседневности любой объект, будь то небесная синь, грандиозные вершины гор, натюрморт или люди, и представляет нам слепок этого объекта в контексте вечности – не той, которая никогда не заканчивается, а той, которая в принципе никуда не движется – ей некуда. Остановись, мгновение. Мгновение останавливается на полотнах Пиросмани.

Пиросмани нередко упрекали в отсутствии перспективы и несоотнесенности размеров изображенного на полотнах. И действительно, с позиции реализма такой костер вряд ли предназначен для обогрева рук, а о судьбе дома, который ниже роста человеческого, и подумать страшно. Но таково видение Нико Пиросмани. Вслед за художником мы словно перемещаемся от объекта к объекту. Они объединены в единое целое сюжетом, но при этом остаются отдельными компонентами с собственным пространством – месяц, горы, тифлиcские огни, огромный костер и крошечный домик.

#НикоПиросмани

@pic_history

"Корез и Каллироя"
1765 г.
Жан Оноре Фрагонар
Лувр, Париж.

«Корез и Каллироя», полное название которой «Первосвященник Корез жертвует собой во имя спасения Каллирои», - луврское полотно Жана Оноре Фрагонара, написанное на мифологический сюжет.

«Корез и Каллироя», безусловно впечатляет своей преувеличенной патетичностью и в особенности – размерами (более 3 метров по высоте и 4 по ширине!), но гораздо интереснее картина не сама по себе, а в контексте художнической судьбы Фрагонара. «Корез и Каллироя» явилась для него своего рода распутьем, точкой выбора пути. Фрагонару нужно было ответить себе, кто он – исторический живописец или свободный импровизатор и мастер галантного жанра? Первое сулило признание и престиж, второе – давало творческую свободу, но не обещало никаких гарантий.

В середине 1760-х Фрагонар вернулся в Париж после длительной и плодотворной стажировки в Италии. Годы ученичества завершились, следовало позаботиться о своём официальном статусе. И хотя чуждого академичности Фрагонара, которого называли «темпераментным южанином» и «провансальским гамэном» (фр. gamin – сорванец), не особенно привлекала живопись на мифологические и исторические темы, именно это нужно было для того, чтобы он мог быть принят в Академию.

В 1763 году Фрагонар начинает работу над масштабным полотном «Корез и Каллироя» на сюжет из полузабытого греческого автора II века Павсания. Впрочем, выбор Фрагонара был не слишком экзотическим: парижане были знакомы с коллизией жреца Кореза благодаря популярной опере «Каллироя» композитора Детуша. Верховный жрец Диониса влюблён в равнодушную к нему красавицу Каллирою. Отвергнутый Корез молится Дионису, в ответ коварный бог насылает на страну мор и внушает, что спастись всем можно, только если принести Каллирою в жертву. Мстительный Корез подводит её к алтарю для жертвоприношення, но в последний момент раскаивается и решает ради спасення возлюбленной принести в в жертву себя самого.

В марте 1765 года картина была закончена и представлена в Академии, а уже в августе выставлена на Салоне, где имела оглушительный успех. Даже язвительный Дидро отозвался благосклонно: «Фрагонар написал прекрасную картину и доказал, что его дарование гораздо масштабнее, чем это казалось до сих пор. Живописец легкомысленных сцен обнаруживает скрытые резервы благородства и вдумчивости». Все спешили поздравить Фрагонара с триумфом, в Академии ему предоставляется «право совещательного голоса». До повноправного членства оставалась самая малость – написать еще одно историческое полотно. Но неожиданно, разочаровав своих учителей и доброжелателей, Фрагонар отказывается. Он решает больше не искать официальной карьеры и работать дальше как свободный художник, не связанный никакими конвенциями.

Дидро был разочарован больше других, позднее он писал, что мсье Фрагонар, подававший такие надежды, но скатившийся опять до пикантных сцен, «совсем не уважает себя». Впрочем, даже в «Корезе и Каллирое», рассматриваемом как уступка художника академическим требованиям, очень много собственно фрагонаровской страстности. «Явная театральность полотна, преувеличенная аффектация поз и выражений выдают юношески несдержанный темперамент, который нуждается в постоянных гиперболах и ищет выхода в патетических порывах», - пишет искусствовед Елена Кожина.

Уже через два года после короткого триумфа «Кореза и Каллирои» будут созданы знаменитые «Качели» Фрагонара – образчик того самого бранимого и презираемого «легкого жанра», благодаря которому Фрагонар навсегда вписал своё имя в историю европейской живописи.

#ЖанФрагонар #МифологическаяСцена #Рококо

@pic_history