Русский шаффл

Децла убили хейтеры.

Злобные телеведущие, которые приглашали Децла на телешоу, чтобы поиздеваться.

Злые детишки, которые шпыняли своих одноклассников за то, что те слушают Децла.

Злые люди в целом.

Я помню, как я попросил одноклассников подарить альбом Децла на день рождения — сказал, что ради шутки — но слушал я его, когда все ушли, совершенно нешуточно, а всерьез анализируя минуса диджея Шурупа.
Но я стеснялся сказать, что мне нравится.

Произнести словосочетание "я люблю Децла" в школе было опасно — это как признаться, что ты обмочился — такого человека бы точно залошили, спустив рюкзак в унитаз. У нас была девочка, она любила Децла, и честно об этом говорила. Над ней посмеивались, но не били. Наверное, потому что она девочка.

С тех пор я никогда не сталкивался с таким заряженным всенародным хейтом. Коллективная бессознательная ненависть к мажорчику, к рэперу, к мелкому поцу, с непонятной прической, умножалась на пацанские нравы из сериала Крыжовникова.

Байка про то, что Децла избили скинхеды сладострастно пересказывалась на переменках под всеобщий ржач примерно каждый месяц. "Да ладно, гонишь!" — "Отвечаю! Брат рассказал"

Децла, вероятно, любил каждый четвертый, но зато ненавидел каждый второй — и в какой-то момент стало понятно, что с этой ненавистью уже невозможно продолжать карьеру с каменным лицом, будто ничего не происходит.

И Децл ушел в подполье — от богатого отца, из шоу-биза, ради любви и поисков настоящего. Он даже бросил свой запачканный ненавистью псевдоним и стал Ле Трюком.

Восемнадцать лет он жил в тишине, в глубоком андеграунде, спасаясь от большого белого мира фанком, дэнсхоллом, отращивая дреды, наслаждаясь семьей и своей атмосферой.

Мне кажется, когда-то давно, на заре карьеры, его надломил этот коллективный беспочвенный хейт — и примерно до смерти он жил надломленным.

Но зато когда он умер, его все полюбили.

Как будто пытаясь извиниться за то, что было.

Выйти на сцену пьяным, сломать инструменты и наблевать в гримерке — раньше это считалось крутым. Типичная байка из рокерского тура — "мы разнесли всю гостиницу, администратору пришлось платить, лол". Я читал об этом в книгах-мемуарах заслуженных металистов и резидентов Зала Славы Рок-н-ролла. И думал — какие веселые ребята!

Чего и говорить — приключения Пита Доэрти и Эми Вайнхаус почему-то были лейтмотивом русской версии журнала Роллинг Стоун — желтые журналисты смаковали их пьяные дебоши, захлебываясь липкими восторгами. Чем хуже — тем лучше.

Музыкант в прежние времена обязательно источал скандалы и интриги, а общество смотрело на него, как на милого, но доброго пьянчужку — ну ничего, бывает, творческий человек, понимать надо!

Сколько раз Горшок или Егор Летов выступали прибуханными — наверное, не сосчитать, но я не помню, чтобы их за это осуждали. Раньше многим музыкантам можно было хамить журналистам на камеру, плевать обществу в лицо и выступать без штанов.

Посмотрите, что делал Сергей Шнуров на премии "Муз-Тв" 2003 года и представьте себе реакцию Екатерины Мизулиной на подобное поведение. Сейчас его бы засадили и уничтожили.

Общество стало гораздо более строгим. И не прощает даже самое, по меркам 2004 года, безобидное хулиганство. А журналисты, которые раньше наслаждались звездной рвотой, теперь первыми встают на защиту общественной нравственности.

Не знаю, хорошо это или плохо. Как вы думаете?